Чим, я на месте. Если ты не спишь, то разбуди всех и выходите на улицу. Надеюсь... все захватят чёрную одежду. [Min Yoongi]
Хорошо, подожди немного. Мы сейчас будем. Jimin Отложив телефон, Чимин поворачивается обратно к Чонгуку. Чёрт, он так сладко спит, что не хочется его будить совершенно. Но Чимин и не будет этого делать, он просто перенесёт его в машину, как ребёнка. Да, может быть, странно, но парень не хочет тревожить сон младшего. Покинув спальню, вампир нависает над телами Джина и Хосока, когда находится в зале: — Ребята, — тихо произнёс Пак, тормоша Хосока за плечо. — Вставайте, Юнги приехал, ребят. — Мм... — Хо протягивает руку к лицу, потирая глаза, которые через пару секунд открывает. — Что, уже встаём? — он кивает несколько раз и начинает теперь сам будить Джина, что сразу же просыпается тоже. — А Гук... спит что ли? — Да, я не хочу его будить... Простите, конечно, но троих бы до машины я спящих не дотащил, — посмеивается вампир. — Не забудьте взять одежду, идёт? Потихоньку собирайтесь и выходите на улицу, Юнги уже ждёт. — Да, конечно... — Чон ещё какое-то время ерошит свои волосы, но вскоре поднимается с дивана, как и Джин, потянувшись за своим рюкзаком. — Иди, мы догоним. — Хорошо, — кивает Чимин и уходит обратно в комнату; он быстро кладёт в рюкзак уже подготовленную одежду для себя и младшего. — Что ж, пойдём и мы, малыш, — надев рюкзак, вампир убирает одеяло и накрывает тело пледом, который понравился Гуку, поднимая того с кровати и крепко держа, уходит из спальни, дабы сразу пройти в коридор. Хосок и Джин покидают гостиную следом. Остаётся только обуться и выйти на улицу, чтобы встретиться с Мином. Можно ли поверить, что сейчас двадцать девятое мая, почти конец весны и начало лета, а они... выезжают сейчас для такого дела. Никто бы не мог подумать. Ухватив ещё и обувь младшего, Чимин чувствует себя богом, который всё может. Но спасибо Юнги, он взял рюкзак, обувь и помог младшему нормально поместить Чонгука в автомобиль. Джин и Юнги были спереди, а Хосок сел рядом с парочкой, пытаясь сразу погрузиться в сон: — Мы можем ехать, Юн, — подаёт голос Пак, продолжая обнимать Чонгука и поправлять плед. Самый старший из них уснул тоже сразу, а вот Хосок на своём месте ещё немного ёрзает. Чонгук же спокойно как спал, так и продолжает, теперь дыша в шею Чимина. — Все на месте? Хорошо... — Мин кивает и заводит двигатель, выезжая со двора. — Тогда в путь. — Ты выспался хоть? — интересуется Пак, глянув в окно. Уже был рассвет, довольно светло на улице, но тем не менее горожане ещё спят в такое время. — Я? Да, перед этим, как приехал к двум и пообедал, до десяти спал. Так что не волнуйся и отдыхай сам, ладно? Нам потребуется очень много сил на сегодняшнее утро. — Думаю, бодрствовать мы с тобой будем вдвоём, — усмехнулся Пак. Почему-то ему не хотелось спать в машинах или других видах транспорта, даже если очень уставал. Лучше он поспит дома, когда всё утихомирится. — Ладно. Как Гук себя чувствует? Я всё ещё беспокоюсь о его состоянии. Мне кажется, сейчас ему труднее всего, они с... они с Джуном были очень близкими друзьями, несмотря на то, что редко виделись и в основном общались в сети. — Он старается держаться, но иногда, скажем так, сбои всё-таки есть. Я даже не представляю, что с ним будет, когда он приедет и увидит все эти похороны... — выдыхает Чимин тяжело, машинально прижимая Чона ближе. — В этот раз ему досталось больше всех, несмотря на то, что он даже не участвовал в этом. — Надеюсь, всё это пройдёт быстро... чтобы никого не мучать. Никто не думал, что такое произойдёт, но мы должны с этим справиться и... жить дальше, — отвечает Мин и затихает, а в авто устанавливается тишина, нарушаемая лишь только дыханием спящих парней и иногда двигающегося Хосока. — Через какое-то время, — выдохнул Чимин. — Да, мы все будем жить нормально, вспоминая Намджуна с улыбкой. Теперь точно всё. Тишина, которая, младший надеется, не останется в машине надолго, потому что и так тяжело, а тут такое молчание, что даже нагнетает немного. — Может... мне очень тихо музыку включить? Не думаю, что разбужу кого-то, — почти шёпотом спрашивает Юнги, который, видимо, разделяет мнение с Паком на двоих, — чтобы не было так напряжённо, м? — Согласен. Только с удовольствием, — кивает Чимин и выдыхает более расслабленно, смотря в окна автомобиля. Так будет намного лучше, чем молчать. Мин нажимает на кнопку и из динамика начинает, словно вода, тихая мелодия, которая сразу настраивает на успокаивающий лад: — Как хорошо, что я поставил этот диск... там все песни похожего характера. Расслабляющего. — Ты прямо предвидел, — усмехнулся Чимин, но кашлянул неловко, потому что ситуация, из-за чего они уедут сейчас, не совсем предвиденная была. — Не в тему сказал... — Ничего, — мотает головой Юнги, — просто расслабься немного, ладно? Сейчас нам всем нужно постараться это сделать. — Хорошо, Юн. Ты прав, — кивает вампир. Он откидывается на кресло и глаза прикрывает, выдыхая глубоко. Вроде бы получше, даже тело обмякает, но спать всё равно уже не хочется. — Ты можешь посмотреть на звёзды... где-то там далеко в небе зажглась и его, — имеет ввиду мага вампир. — Намджун любил наблюдать за звёздами. В них есть что-то магическое, неправда ли? — И не говори, — слабо улыбается Чимин, переводя взгляд в окно. Небо действительно было усыпано ими, но они почти пропадали, потому что наступало утро. Но одну звезду Чимин видел отчётливо. Он точно знал кому она принадлежит и, не выдержав, он позволил себе беззвучно заплакать, потому что держался до этого. — Хён... — слышно тихий шёпот где-то рядом, что заставляет Чима оторваться от окна и голову вниз опустить. Гук, на удивление, проснулся. — Всё будет хорошо, — продолжает шептать он, доставая руку из-под пледа и протягивая её к лицу парня, вытирая осторожно слёзы и после тоже переводя взгляд на небо. — Звёзды... скоро исчезнут... жаль, что я поздно проснулся. — Ещё есть возможность посмотреть на них, — вампир, стараясь успокоиться быстро и поглаживая спину Гука, немного на себя его тянет, чтобы и тот мог взглянуть в окно нормально, дабы увидеть последние звёзды перед тем, как они пропадут. — Я люблю тебя, хён-а, мы справимся... — целует его лицо младший, губами убирая солёную влагу со щёк младшего. — Вместе мы всё сможем, Чимин-а. — Я очень тебя люблю, Гук-и, — Пак немного спускается и быстро целует парня в губы, находя его руку и пальцы переплетая. — Мы ещё в дороге, а ты взял и проснулся, малыш... — Да, я сам удивлён, — тихо отвечает Чонгук, — мне кажется... я больше не буду спать в транспорте. — Почему? — наклонив слегка голову, спрашивает Пак удивлённо и тихо. — Не знаю, просто чувствую, — обнимает его крепче Чон, прижимаясь носом к шее вампира, — что-то поменялось. — Как ты себя чувствуешь? — Чимин тоже крепко обнимает, смотря на тёмную макушку и целуя её. — Ещё около часа-полтора, и мы будем на месте. — Не знаю, очень странное ощущение.. не могу описать. Небольшая.. пустота что ли.. но, я думаю, это пройдет.. — Я тебя понимаю, — кивает вампир. — Со временем пустота уйдёт, на её месте будут хорошие воспоминания. Только.. пообещай мне, что когда мы приедем, ты будешь рядом. Я не хочу отпускать тебя. — Я обещаю, Чимин-а, — кивает темноволосый, прикрывая глаза, но спать не собираясь, — будем рядом, чтобы.. преодолеть это... вместе. Чимин, слыша такие слова, успокаивается и сжимает ладонь младшего, прикрывая глаза вместе с ним. Юнги же прислушивается к этому разговору, следя за дорогой и сглатывая. Трудно. Он сам ещё за всё это время не давал волю эмоциям ни разу, и это для него становилось всё сложнее. Атмосфера очень давит, но он, всё же, старается держаться.***
Тэхён уже встал, чтобы помочь родителям и бабушке, которая, кажется, была сама не своя. Её постоянно трясло, всё валилось из рук, а потому юный вампир просто обязан был быть рядом, чтобы помочь и поддержать, плюя на свои раны и синяки. — Тэ, не стоит, иди отдохни, ладно? Тебе не стоит напрягаться так ещё, — говорила ему Хьюн, которая упрямо пыталась справляться со всем сама. — Мне не нужна помощь, я сама могу, а тебе нужно лежать, чтобы восстанавливаться. — Я понимаю, что ты очень волевая, бабуль, — хмыкает Тэхён. — Но позволь мне тебе помочь. Я вижу, в каком ты состоянии с утра, а потому знаю, что я должен быть рядом! — если начнётся спор, то Тэхён и Хьюн будут, как два барана, потому что у младшего характер взят от девушки. — Ладно, — она вздыхает, на удивление, хотя, наверное, нет, быстро соглашаясь с парнем. — Отнесёшь это маме? — она отдаёт ему какой-то свёрток, который до этого упорно старалась ему не дать заполучить. — А то, боюсь, уроню по дороге ещё раз десять... — Хорошо, — кивает Тэ, принимая задание от бабушки. Он отходит на пару шагов, а потом резко разворачивается, делая характерное движение ладонью, мол, «я за тобой слежу и ты никуда от меня не денешься». Она ещё раз вздыхает, качая головой, и направляется в гостиную, где занимает кресло, опираясь о его спинку. Уже с самого утра забот не в проворот... Скоро должны приехать ребята ещё и тогда, когда все будут на месте, можно будет... начать весь сегодняшний запланированный процесс. Младший, в свою очередь, искал Мэй достаточно долго, потому что та бегала по особняку, проверяя, всё ли в порядке. Ей важно было знать, что работники и маг будут достойно отправлены в последний путь. И когда свёрток оказывается в её руках, она сразу знает, что нужно делать, а младшему отдаёт два бокала с соком. Не из-за этого свёртка, а просто так, чтобы они расслабились немного. Через полчаса белый Форд Юнги въезжает во двор, на часах почти семь утра, а особняк уже не спит, как и ожидалось. Растормошив Джина, Мин покидает авто и сразу идёт к дому, чтобы сообщить о своём приезде. Джин, в свою очередь будит Хосока, который немного забылся и не понял, где находится, пока не увидел большой двухэтажный особняк, мягко говоря, офигев: — Идём, Гук-и, — шепчет Чимин, кидая взгляд на обувь, которую предусмотрительно взял. — Одежда тоже со мной уже. — Да, конечно, — младшего начинает бить лёгкая дрожь, но он, влазя в тёмные кроссовки, выбирается из пледа, оставляя тот на заднем сиденье и сразу цепляясь за руку Пака. — Я только сейчас понимаю, как мне страшно... увидеть его... — Поэтому я и взял с тебя обещание, что ты будешь рядом, — выдыхает Чимин, потихоньку выбираясь из машины. Как только оба стоят на земле, вампир и минуты не теряет, обнимая за плечи Чонгука. Ему тоже не по себе становится, волнуется очень и дрожит, но нужно идти. Чимин ещё переживает за реакцию Чонгука, когда тот увидит Тэхёна. Вскоре все ребята проходят в холл, который, конечно, красотой не блистает. Все, что успели сделать–переставить мебель на места, убрать битые стекла и прочий мусор. Всему же остальному нужен капитальный ремонт, но это сейчас не волнует. Тэ как раз стоит на первом этаже, получается, встречая компанию и, естественно, от взгляда Гука ничего не ускользает: — Тэхён, что с твоим лицом? — зрачки расширяются от шока, а сам парень рвётся от Чимина к его брату, — Боже, кто тебя так?.. — Привет, Чонгук, — усмехнулся Тэхён, слегка взгляд спрятав, — охотник один, но это уже почти проходит, не переживай сильно. Лучше... — он выдыхает и старается улыбнуться Чону, сгребая его в объятия, — иди сюда. Гук поджимает губы, но обнимает светловолосого в ответ, стараясь быть осторожным, потому что мало ли что у того ещё повреждено: — Точно пройдёт? Хорошо... — Конечно пройдёт, — уверяет юный вампир, отстраняясь и приветствуя брата, которого тоже обнимает. — Хосок, Джин, — теперь очередь ребят быть встреченными Тэхёном, — что ж, добро пожаловать. Конечно, всё сейчас не в самом лучшем состоянии, но я рад вас видеть. Сейчас подойдут остальные с Юнги, и мы сможем начать. Мин не заставляет себя долго ждать, за ним спускаются и родители Тэ и Чима, а также Хьюн, которая стала ещё печальнее, чем прежде: чем ближе к этому нехорошему событию, тем всё хуже. Пока Джин и Хосок стояли и осматривались, чувствуя неловкость, семья Пак приветствовала сына и Чонгука, не забывая сделать то же самое и с новыми гостями их дома, выражая соболезнования. Тэхён же, оказавшись рядом с бабушкой, приобнял её, чувствуя неподдельные эмоции, которые, к сожалению, были отрицательными. — Что ж... как бы труден не был этот день, — начинает Мэй, — сегодня мы должны отдать последнюю честь тем, кто храбро сражался и стоял в обороне нашего дома наравне с нами, но, к нашему великому сожалению, кого уже рядом с нами нет. — Мы будем чтить их память, потому что их мужество и стойкость заставляет восхищаться, — продолжает Виён, — они боролись, чтобы защитить то, что было подвержено безжалостному нападению противника, и, ценой своей жизни, они это сделали. Поэтому сейчас мы достойно проводим их по последнему пути.***
Все, кто присутствовал сейчас здесь, не могли сдержать эмоции. Абсолютно никто.Это было слишком тяжело. Невыносимо осознавать в такой день, что те, кто недавно были живы, рядом с ними, просто взяли и исчезли, навсегда покинули их. Джин и Хосок отдали дань уважения даже тем, кого не знали. Они стояли вместе с Юнги и Чонгуком, как одна большая семья, плача, пока рядом стояли братья, Чимин и Тэхён, которые тоже не могли сдержать слёз, видя то, какие жертвы принесло это нападение. Когда последний служащий был похоронен, на часах уже был одинадцатый час. Целый три часа всё это длилось, и остались только... Намджун и... отец Юнги. Первым решили погребсти второго, в это же время, как его тело только поместили в яму, недалеко от кладбища появилась тёмная машина. Мама Юнги, Лиён, всё-таки успев получить письмо, приехала сейчас. Тэхён, приглядевшись, выдохнул глубоко и сглотнул, переместившись к Юнги и взяв его за руку, крепко сжал. Старшему тяжело, безумно, так ещё и приехала мать, которая получила письмо о том, что сын убил собственного отца. Непонятно, как должна была чувствовать себя женщина, потеряв мужа и, получается, в какой-то степени потеряв сына. Она вышла из машины, одетая в чёрное платье и прошла мимо Юнги, даже не взглянув на него. Всех, естественно, потрясло такое появление, да и ещё к тому же это было очень неуважительно по отношению к большинству присутствующих. Но женщину это явно не смутило, и она просто прошла дальше, став в отдалении от могилы. В процессе погребения семья Пак просто опустила это появление. Всё-таки Лиён имела полное право здесь находиться, дабы отправить в последний путь своего мужа. Но Тэхёну всё равно было не по себе из-за неё, хотя он пытался не показывать абсолютно ничего в данный момент. Этот мужчина, что сейчас находится в гробу, позволил издеваться над ним лишь из-за того, что он любит Юнги. Что он сорвал свадьбу, лишь бы быть вместе со своим возлюбленным. Когда же и этот момент был пройден, Лиён, гордо пройдя мимо сына и, как бы, невзначай обронив «домой ты можешь не возвращаться, твои вещи будут высланы», покинула кладбище и вскоре уехала. А у темноволосого вампира, который до этого держался стойко, по щекам побежали слёзы. Это всё слишком несправедливо. — Юнги... — Тэхён не может смотреть на своего возлюбленного просто так. Едва прошептав его имя, он аккуратно, но в то же время крепко обнимает его, скрещивая руки на спине и поглаживая ту невесомо. Он чувствует, как из-за этого его сердце потихоньку распадается на кусочки. — Поняла она, да... — хмыкнул вампир, стирая мокрые дорожки рукавом чёрной рубашки, не продолжая. Просто обнял младшего крепче, утыкаясь носом в его плечо и стараясь успокоиться. — Прости, Юн-а, — младший извиняется, потому что чувствует вину. И за то, что случилось в той чёртовой землянке, и из-за того, что произошло сейчас. Всё-таки вчера он сказал, что она поймёт его через какое-то время, а получается, что всё пошло немного хуже. Уткнувшись носом в висок старшего, юный вампир продолжает обнимать его, целуя туда же, куда и уткнулся минуту назад. Что ж... теперь осталось самое сложное. По крайней мере для двоих, а именно для Чонгука и Хьюн. Прощание с Намджуном. Его гроб в начале был открыт, в отличие от всех остальных, и сейчас была возможность... сказать последние слова. Первой, кто скажет слова прощания, решила стать Хьюн. Она плавно переместилась от своего места до гроба, смотря на закрытые глаза мага. Её глаза сразу заполонили слёзы, а потому она постоянно жмурилась, лишь бы прийти в себя: — Знаешь, Джун, — начала девушка, — я хочу сказать, что ты невероятный. Твой внутренний мир всегда был самым огромным и удивительным, столько разных тем для разговора и обсуждения, — улыбнулась слабо та. — Мы никогда с тобой не молчали, когда находились вместе. Разговаривали, спорили, доказывали что-то друг другу, а сейчас... Сейчас я вижу тебя в таком месте, в котором бы не хотела видеть никогда. Боже, Намджун, я не верю, что ты больше никогда ничего не скажешь мне. Не назовёшь тем самым обращением, которое мне нравилось, – простое «дорогая»... Я хотела, чтобы мы попробовали заново.. были вместе, как тогда, много лет назад. Ты не представляешь, как я рада, что встретила тебя снова. Увидела твои ямочки и очаровательную улыбку, услышала твой голос и смогла почувствовать тебя. Ты сделал меня живой на какое-то время, пока ты был рядом. Я тебя очень люблю, слышишь? И всегда буду любить, — слёзы вновь не давали нормально посмотреть на парня, но Хьюн и не надо было. Она не могла верить тому, что возлюбленный находится там, в гробу. — Пожалуйста, покойся с миром, — Хьюн наклоняется и оставляет единственный, последний поцелуй на лбу, закрывая лицо руками и отворачиваясь, вновь встаёт на свое место, ощущая себя никакой. Её обнимает крепко Виён, прижимая к себе, гладя по голове и пытаясь успокоить, шепча ей что-то на ухо. Но это кажется невозможным. Слишком больно терять дорогих тебе. Сейчас Чонгук чувствует, что должен сказать что-то, попрощаться со своим лучшим другом. Слёзы уже давно душат, но он пытается унять их, чтобы произнести эту прощальную речь: — Мы виделись так редко, — начинает он, всё ещё держа за руку Чимина, — из-за работы, учёбы и прочей ерунды, которая никогда ничего не стоила. Кто мы мог подумать, что такое может случиться? Ты был и останешься мои другом, который всегда мог меня выслушать и дать дельный совет, даже не находясь рядом... всегда считал, что у тебя... аура необычная, рядом с тобой всегда чувствовал себя спокойно. Спасибо за всё, что ты для меня сделал, я никогда не забуду этого, — парню говорить становится всё труднее, окончания некоторых слов могут пропадать совсем и он сам понимает, что долго не сможет, — прости, что мы так мало проводили времени вместе, последний Весенний фестиваль был самым лучшим, когда мы все собрались... — всё, кажется это конец, Гук разворачивается к Паку, не в силах больше продолжать и, уткнувшись носом в его шею, уже позволяет эмоциям захватить его полностью. Новая истерика, которую остановить будет очень сложно. Чимин не в силах сдерживаться сам, по его щекам текут слёзы, которые даже и не думают кончаться. Ему бы тоже хотелось сказать пару слов, но он не будет. Не может: — Спасибо тебе за всё, Намджун, — лишь шепчет он, обнимая Чонгука так сильно, как только может, гладя волосы, спину, всё, что угодно. Да, истерика сильная и закончится нескоро, но вампир делает всё, что в его силах, дабы младший хотя бы не душил себя крокодильими слезами. Уже далеко за полдень, когда процессия возвращается в особняк. Никто не говорит, потому что и не о чём. Каждый понимает что этот день слишком тяжёл для разговоров. Хьюн закрывается у себя в комнате и, скорее всего, не покажется оттуда до вечера. Юнги и Тэхён уходят в комнату младшего, а последний успокаивает первого. Также с Чонгуком и Чимином: Пак пытается привести возлюбленного в чуть более лучшее состояние. Чонгука успокаивать очень сложно. Потеря близкого друга это невыносимо тяжело, и Чимин это понимает. Расположившись на кровати в комнате, Пак продолжает обнимать младшего. Он после окончания всего этого траурного мероприятия ни разу не выпустил его из своих объятий, постоянно оглаживая тело. Смысла говорить сейчас что-то нет, но Чимин иногда шепчет на ухо Гука фразы, надеясь, что он потихоньку начнёт успокаиваться. Через какое-то время вампир даже стал раскачиваться в разные стороны, но не для того, чтобы выставить Чонгука ребёнком и решить проблему так, а потому что это, в принципе, успокаивает. Проходит ещё минут двадцать, пока Чон действительно не начинает успокаиваться. Всхлипы становятся тише, а парень вздрагивает меньше. Рубашка Чимина на груди была полностью мокрой, придётся стирать, но его это не заботит в данный момент: — Хён... — еле слышно говорит младший, цепляясь за одежду вампира, — я не думал, что будет так тяжело... — Чон-а... — прошептал в ответ парень, прижимая к себе тельце, что было совершенно без сил, таким лёгким... — Теперь, когда это закончилось, Намджун обретёт покой. Но он будет с нами, а вся тяжесть уйдёт, милый, слышишь? Мы... должны пережить это сейчас, мы сделаем это вместе, родной. И всё будет хорошо... — Верю... — Чонгук прячет лицо в груди старшего, выдыхая шумно пару раз, пытаясь таким образом себя успокоить тоже, — спасибо за то, что ты рядом сейчас, хён... — Я всегда буду рядом, Гук-и, — зарываясь пальчиками в волосы Чонгука, Пак принимается массировать кожу голову и перебирать тёмные прядки. — Обещаю тебе. — Мы можем лечь?.. Пожалуйста... — парень чуть давит на вампира, потому что в сидячем положении ему становится некомфортно, — Мне будет немного легче так... Кивнув, Чимин ложится на кровать и расставляет руки, давая младшему буквально упасть в них. Сейчас он будет делать всё, что возможно, лишь бы Чонгук успокаивался и чувствовал себя комфортно. Оказавшись на постели, точнее, на Чимине на ней, парню действительно становится чуть спокойнее, он шёпотом благодарит светловолосого и просто отключается, прижимаясь к нему сильнее. Ничего, парню это необходимо, нужно немного придти в себя, а сон этому поможет. Вампир же обнимает парня, целует его в макушку и даёт крепко уснуть, чтобы тот пришёл в себя. Может быть, он тоже поспит, но не сейчас явно. Он слишком переживает за то, что Чонгук снова может проснуться и начать плакать. Он должен быть наготове, чтобы успокоить его. Хосок и Джин же сейчас находились в гостиной. Тоже не говорили особо. Сегодняшний день был слишком шоковым для них, чтобы что-то обсуждать. Но Ким, всё же, голос подаёт: — Я рад, что... смог попасть на Весенний фестиваль, хотя этого не планировал... — Я думал, что из-за дел Намджун не сможет приехать.... Я был так рад увидеть его тогда, в очереди за ватой, неожиданно даже было, — сквозь слёзы проговаривает Хосок, усмехаясь горько. — Этот фестиваль был одним из самых лучших. Знаешь, он подарил нам замечательные воспоминания... — рыжеволосый тоже особо успокаиваться не хочет, но у него всё без истерик, просто дорожки чистых слёз, что скатываются по лицу и падают вниз, на пол. — Ты прав, Чон, он был хорошим другом и останется им в наших мыслях, — старший двигается чуть ближе к нему, одной рукой приобнимая его за плечи. — Мы должны больше времени уделять друг другу... Работа, учёба... Это всё подождёт, ведь рядом близкие, которые в любой момент могут исчезнуть из жизни... Хосок соглашается с этим, однозначно. Он кивает активно несколько раз, а осознание того, что слова слишком правдивы и больны, заставляют его плакать больше: — Джи-ин-хё-ён, — тянет рыжеволосый и утыкается ему носом в шею, пока слезы впитываются в чёрную ткань. Он и расстроен, и растроган, от чего эмоции так и хлещут. — Тише, Хосок-а, — обнимает его и другой рукой Ким, прижимая посильнее к себе. — Сейчас он в лучшем месте, — старается успокоить его парень, поглаживая Чона по спине, — и он бы не хотел, чтобы мы слишком долго плакали. Он ведь всегда старался, чтобы мы были в хорошем настроении, верно? Давай будем исполнять это желание. — Давай, хён, — продолжает кивать Хосок и легко отстраняется, укладывая голову на плечо и утирая слёзы рукавом чёрной кофты. — Намджун-хён и правда невероятен, и мы будем всегда это помнить. И стараться улыбаться сейчас, ради него. А потом... Потом всё будет вспоминаться с улыбкой. — Ты тоже верно говоришь, Хосок-а, — Джин опирается о его макушку щекой, — будем вспоминать только хорошее моменты, связанные с Намом. Успокоился немножко, м?.. — Да, спасибо, — позволил себе улыбнуться рыжеволосый, вдыхая глубоко и выдыхая. — Благодаря тебе я немного сбавил темп своих текущих слёз. Надеюсь, что другие тоже потихоньку приходят в себя. Это действительно было так: Хьюн в своей комнате, проплакав долгое время, уснула. Мэй и Виён были в своей комнате, так же отходя от произошедшего, а Тэ и Юнги просто лежали в обнимку. Старший тоже уже почти успокоился.