солнечный дёготь;

чимин всегда старался дорожить людьми рядом с собой, боясь потерять кого-то. дело почти даже не в надписях на запястье, которые, как русская рулетка: либо недавняя, либо последняя. чимин не просто боялся увидеть на своем запястье не красную, недавнюю фразу своего соулмейта, а черную, оповещающую о том, что ты больше никогда не увидишь свою родственную душу. чимин не хотел терять близких ему людей. пак всегда был солнцем для остальных: карамельная кожа, слегка выгоревшие в особенно жарком августе шоколадные волосы, которые он все никак не покрасит в обожаемый розовый. и много светлой оверсайз одежды, которая, по его словам, сохраняет тепло в душе: и она сохраняла, и непонятно, действительно ли из-за одежды или из-за того, что тепло в чимине, кажется, не заканчивалось никогда. и он старался делиться им со всеми, иногда забывая о себе. -чимин, ты слишком добр, - однажды сказал ему хороший приятель, а пак оскорбился, как никогда. в мире, где ты в любой момент можешь потерять человека, который предназначен тебе, ты должен ценить людей, но чимин никогда не делал это потому, что должен - чимин делает это потому, что хочет. -и что же в этом плохого? – отпив горячего шоколада из своего стаканчика, разбито кинул он, все еще чувствуя себя приниженным: будто доброта – это всего лишь ненужный мусор. -никому это не нужно, чим. никому. а чим решил, что не нужен ему такой приятель, и порвал с ним прямо там, и высказал ему все, что думает о его точке зрения. назвал его отвратительным пессимистом, сказал, что нельзя быть таким мерзким, и сердце впервые дало трещину: пак старался не срываться ни на ком. и он почувствовал вину. но джин уже ушел. на следующий день он узнал, что на запястье хосока появилась черная надпись, которая гласит «простите за то, что я так отвратителен» и аккуратные инициалы: ким сокджин. а потом, через пару дней, он узнал, что чона нашли без сознания, с перерезанными венами в собственной ванной. вторая трещина была намного глубже, чем первая. чимин действительно винил и ненавидел себя. выступая за сохранность жизней близких людей, он своими же словами убил человека, который был ему близок: хосок тоже был очень добрым, ярким, прекрасным, и больше всех пытался зацепиться за свою родственную душу, а пак убил ее, когда джин был рядом – только руку протяни. чувство вины грызло изнутри, как злокачественная опухоль, и душа истекала кровью. чимин так и не явился на похороны. ни джина, ни хосока. и солнце начало гаснуть, уступая место ночи. через время чимин перестал общаться со всеми знакомыми, опасаясь убить и их. чувство вины начало перерастать в паранойю, а приходя на могилы джина и хосока каждую субботу, пак просто ревел, ложась на холодные могильные плиты. пак начал чувствовать их холод и в сердце. в один из таких дней, чимин увидел возле могилы хосока какого-то парня. пак не был уверен, но кажется, он видел его где-то в универе, и вроде как, этот юноша с угольно-черными волосами и слишком мертвенно белой кожей, был одногрупником чона. -опять пореветь пришел сюда, прося прощения у трупов? – чимин не заметил, как парень оказался слишком близко, а скрипучий, хриплый голос поплыл по венам. в черных, бездонных глазах, кажется, даже не было видно зрачков, но зато единственное, что можно было увидеть там – это ненависть. чимин пожелал умереть страшной смертью под натиском этого взгляда. через мгновение вспомнилось, что мин юнги был двоюродным братом хосока. по телу поползли мурашки. сердце продолжало трескаться, как битое стекло. -мне жаль. – только и смог прохрипеть пак, опуская взгляд в пол, стараясь дышать ровно, но выходили только задушенные хрипы. в челюсть моментально прилетел чужой удар, и чимин даже не разозлился – это лишь малая часть того, что он заслужил. -пошел к черту. и юнги ушел. а в черных омутах помимо ненависти удалось увидеть боль и слезы. *** сидя в ванной и смотря на собственное запястье, чимин почувствовал, что осколки от сердца протыкают легкие – дышать стало очень тяжело. ;на запястье аккуратным красным шрифтом было высечено «пошел к черту». сердце разбилось тысячами осколков. но задыхаться и плакать уже не было сил. *** чимину было не жаль. правда, не жаль. прекрасный белый принц возненавидел своего соулмейта, ах, какая жалость, правда? у сказок бывают грустные концы. и чимин понял только сейчас: сокджин был прав. доброта никому не нужна. она только губит, и течет по венам не солнцем, а черным дёгтем, который убивает изнутри, и сил на слезы даже почти не остается, но у него осталось – в глазах, помимо слез, была только пустота. и все проблемы останутся здесь, и на один сосуд с мертвенной тишиной вместо солнца станет меньше. у него душу пробивало крупной дрожью, а остатки осколков продолжали врезаться в легкие, на крик не осталось сил. но чимин закричал, и, кажется, сорвал голос. в голове промелькнула мысль о том, что чужую кожу пачкать черными чернилами не хочется. но чимину все еще не жаль. -простите за то, что я так отвратителен. а дальше всплеск воды и тишина. и стало спокойнее. *** а у мина в ванной запястье жгло так сильно, и сердце заболело, словно он упустил что-то очень важное и нужное. упустил, потерял, и больше никогда не найдет: маленькое солнце в большой вселенной погасло. «простите за то, что я так отвратителен».пак чимин . завтра, стоя у того же моста, юнги обязательно почувствует дежавю.