Arbeit macht frei!

Дорогой Гантер. Поток воспоминаний, нахлынувший на меня, когда я извлёк из ящика черновик старого письма, был настолько сильным, что на несколько минут я прекратил работу и сидел не двигаясь. Я перечитывал его снова и снова, произнося слова вслух ... В зале скопилось человек триста. На полу валялись матрасы и мешки с соломой. Всю ночь подъезжали грузовики и фургоны, даже из ближайших деревень, выгружали собранных отовсюду людей. Под утро набралось более пятисот человек. Люди носились туда-сюда, искали знакомых. Воздух вокруг нас пропах потным страхом и жирным тушеным мясом и только с улицы проходил сладкий запах ванильных коржиков, которых мы больше никогда не сможем съесть. Я сидел на полу, меня окружали сваленный грудами вещи и ноги, стоящих рядом людей. Не помню, сколько времени продолжалось всё это, но ровно в шесть утра нас вывели из здания и начали впихивать в вагоны. Люди кричали. Старики падали под ноги. Многие из них были раздавлены толпой. Дети плакали и хватались за поручни поезда, когда их пытались затащить в грязный вагон. Я остановился. Один из военных схватил меня руку и потащил, я начал вырываться, за что получил удар в живот. Очнулся я уже в поезде. Мы ехали в вагоне для скота, столько дней и ночей, что казалось, будто мы в нём уже вечность. «Пока мы едем, с нами ничего не случиться»— думал я. Раз в пять часов нам в вагон бросали козу. Люди отламывали от неё куски и бросали в печь, которая стояла в середине нашего «нового дома». Животное было сухим и горело очень хорошо, даже вони не было. В вагонной тесноте люди садились и вставали, копались в чемоданах, пели и плакали. Была уже немецкая ночь, Польша осталась позади. Во время многочасовой остановки мы ощутили сильный рывок. Колёса поезда резко затормозили. Немецкие солдаты закричали: «Остановка! Уборная!» Двери всех вагонной открылись. Один за другим, мы начали вываливаться из вагона и падать в снег. От наших лиц плыло серебрящееся, как снег под ногами, дыхание. Со всех сторон нацелились взятые наизготовку автоматы. А теперь — спускайте штаны!— закричал один из солдат. Неловкость, стыд и страх. Я никогда не чувствовал себя таким униженным. Вся моя прежняя жизнь в один миг превратилась в кошмар. Мне стало неловко делать это. Все мы били наедине с заснеженным пространством, плотно стоявшие друг к другу. Я закрыл глаза и застыл. «Стыдно, я не хочу делать это»— проносилось у меня в голове. Солдаты смеялись, некоторые из них пинали людей в снег. Я не мог больше терпеть это. — Перестаньте! Они ведь тоже люди!— закричал я, помогая подняться девушке, упавший на холодную землю. — Смотрите, у нас тут герой, а ты что, ссать не хочешь? А ну снимай штаны парень.— сказал мне один из рядовых. Он подошёл сзади и схватил меня за ремень брюк. — Или ты хочешь, чтобы я тебе помог справить нужду?— прошептал солдат в самую глубь моего уха. -Хватит!— крикнул я. Немец продолжал трогать меня между ног. — Что такое? Не нравиться? В этот момент раздался удар. Рядовой упал. Я обернулся и увидел офицера. — Перестань. Это тебе не бордель! – сказал мужчина солдату и схватил меня за руку. — А тебе, я советую не возникать! Скоту слово не давали!— прокричал немец.— Делай свои дела и возвращайся в вагон! Наверно, я очень сильно вырос за эту ночь. Я понял, что все мы очень жалкие люди. Сидим, как один, в дерьме и мечтаем, как бы только выжить в это ужасное время, ведь, на дворе настал 1939 год.