5.06

Подача. Наша команда: приём, пас, удар. Другая команда: приём, пас, удар. Приём, пас. Что за…? Мяч летит прямо на меня, я чётко вижу его, но почему не могу ничего сделать?.. Ноги подкашиваются, а в глазах темнеет на несколько секунд, словно я вот-вот упаду в обморок. Приседаю, сгибая ноги в коленях, чтобы окончательно не упасть. Удар! Куроо отбил прямо с приёма. Нападение получилось не таким, как хотелось бы, но это всего лишь тренировочный матч. Тетсуро просит пару минут. — Кенма, с тобой всё в порядке? — спрашивает он, и я сжимаю свои ладони, пытаясь унять дрожь в пальцах. — В порядке, — быстро отвечаю, взглянув прямо в его глаза: отведу взгляд, и он точно поймёт, что я сдрейфил. — Наверное, давление упало. — Мы возьмём перерыв! — кричит Куроо. Игроки расходятся, а я иду в туалет, чтобы привести себя в порядок. Умываюсь холодной водой и слышу, как кто-то входит. — Может, не стоило тебе так сразу напрягаться? — Тетсуро кладёт свою ладонь на моё плечо, и я снова смотрю в его глаза. — Я же уже сказал, что в порядке. После течки прошёл почти месяц, — капнув мыло на руки, я подставил их под кран. — Но в последний раз мы как-то перетрудились, — он неловко засмеялся, почесав затылок. — Ты даже не ходил в школу несколько дней, а потом снова начал обычные тренировки, и сегодня тренировочный матч. Может, следовало ещё немного подождать? — Запах мыла слишком сильный, — я морщусь от неприятного запаха, пытаясь смыть его со своей кожи, чувствуя, как он проходит через нос и опускается прямо в желудок. — Кенма, ты неважно выглядишь, — говорит Тетсуро, закрывая кран. — Ещё и твои видеоигры, в которые ты играешь днём и ночью, совсем сведут тебя с ума. В этом тайме ты на лавке запасных. — Что?! — вскрикиваю я, явно недовольным тоном. — Как знаешь… Нахмурив брови, выхожу из туалета и направляюсь в зал. Команды начинают занимать свои места, и я делаю несколько глотков воды, а после достаю любимую приставку и принимаюсь играть. Матч заканчивается нашей победой, и мы все вместе празднуем это в местном кафе, а после расходимся по домам. В отличие от Тетсуро, который, наверное, тут же завалился спать, я ещё долго лежал на кровати, смотря в потолок и чувствуя этот противный персиковый запах мыла, который, казалось, заполнил всё вокруг. И мой желудок в том числе. В час с чем-то ночи я стоял на коленях в ванной, уперевшись руками в унитаз и рвал такояки, которое с удовольствием ел несколько часов назад. Всё бы ничего, если бы в течение последующих нескольких дней не повторилось бы тоже самое. Во время бега у меня вдруг закружилась голова, и, хоть я и сказал, что со мной всё в порядке, но, кажется, случилось то, чего я всегда так боялся. Иногда ноги сами подкашивались, а руки начинали дрожать, совершенно меня не слушаясь. Куроо и другим членам команды я сказал, что стал рассеянным из-за подготовительных курсов. Но скрыть своё самочувствие от себя самого я не мог. Именно поэтому я сидел у себя в ванной на полу, уперевшись спиной в стену и держа в руках тест на беременность. — Уже пятый положительный… — протянул я, откидывая его к остальным. — Это точно правда. Я не знал, как обычно поступают в таких случаях, поэтому для начала сходил к врачу, который подтвердил беременность. Уже два месяца. Если ничего не предпринять, скоро живот начнёт расти, а тренировки в моём положении противопоказаны. Тем более, Тетсуро готовится к отборочным матчам и заставляет нас работать ещё усерднее. И в этом я его понимаю. Но, как бы то ни было, он должен знать. Всё началось ещё в младшей школе. Мы с Куроо как-то сами подружились, хотя никогда прямо не признавались друг другу в этом. Потом дружба переросла в любовь, и вот теперь во мне плод нашей любви. Как ему сказать об этом — не имею ни малейшего понятия. — Кенма, в последнее время ты какой-то растерянный, — мы заходим в его комнату, и я скидываю сумку на стул, пока Тетсуро усаживается на пол, упираясь спиной в свою кровать. — В последнее время много всего произошло, — отвечаю я и подхожу к нему. — Ты не особо шибко настроен на разговоры, — он хватает меня за кисть и тянет к себе, укладывая на спину, и, нависая сверху, прижимается ко мне. Под своими пальцами я чувствую мягкий, пушистый ковёр, когда Тетсуро уже запускает руку под мою футболку и впивается влажными губами в мою шею. — Куроо… — тихо шепчу я. — Пожалуйста, можно… Нежнее?.. Я чувствую, как горит кожа под глазами. На щеках выступает лёгкий румянец, а мой взгляд смотрит в сторону. Эти два месяца мы занимались сексом, будто всё нормально. Я никогда не сомневался в нём и принимал его, но в последние дни всё иначе. Теперь я знаю, что внутри меня есть ещё одна жизнь, и я не могу вот так просто это игнорировать. — Козуме, — он серьёзен, когда называет меня так. — Ты беременный? Перевожу взгляд на него, не понимая, шутка ли это сейчас была, но Тетсуро настроен серьёзно, как всегда бывает, если впереди предстоит контрольный матч. Внутри что-то сворачивается в узел, и я кладу руку на его плечи, пытаясь отстраниться. Кажется, будто стены давят на меня, и мне нужно больше воздуха. Руки начинают дрожать, меня тошнит. Слишком быстро, я не успею добежать до ванной. Поднимаясь на четвереньки, ища куда бы справиться, и вижу мусорное ведро. Только обхватив его, сразу же освобождаю желудок, оставляя содержимое в чёрном пакете. Куроо поднимается на ноги. — Прости, я не хотел, — говорю я, но он лишь открывает окно настежь. — Наверное, тебе мало воздуха. Я уберу это, а ты приведи себя в порядок. С этими словами Тетсуро помогает мне подняться и забирает ведро, исчезая в дверях. Я не знаю, что он чувствует, не могу разобрать. Словно его мысли где-то далеко отсюда. Ему можно было просто оставить мусор на кухне, но он выходит на улицу. Я слышу щелчок входной двери, перед тем, как открываю воду. Не знаю, сколько времени прошло, но в моей голове пусто. Не могу ничего придумать, словно все мысли улетучились вместе с его уходом. — Козуме, выходи уже, — я слышу стук в дверь и вытираю лицо полотенцем, — нам надо поговорить. Когда я узнал, что являюсь омегой, то сам факт того, что мне можно иметь детей, поставил меня в неловкое положение. С того самого момента я не мог выкинуть из головы свою осторожность, но во время первой течки Куроо оказался рядом. Точнее, он всегда был рядом, просто в тот момент мы стали ещё ближе. Я рассказал ему о своих переживаниях, о том, что беременность поставит крест на моей игре в волейбол, и тогда у нас больше не будет ничего общего. Мне казалось, что он не поймёт меня, но всё произошло совсем наоборот. Тетсуро взял на себя всю ответственность, позволив мне жить спокойно, и я всегда был уверен в нём и никогда не сомневался. Нечто подобное происходило и с ним. С нашей первой ночи вместе, он понял, что рано или поздно наступит момент, когда мы перейдём за грань дозволенного. Куроо дорожил моими чувствами и стремлениями, и я часто повторял ему, что нужно быть осторожными. Но, несмотря на все мои предостережения, Тетсуро уже давно решил, что я именно тот, с кем бы он хотел завести семью. Я смутно помню последнюю течку, но знаю, что тогда мы отдавались друг другу без остатка. И именно в тот момент пришло начало новой жизни, которая теперь растёт во мне. Конечно, Куроо, как капитан команды, сразу отстранил меня от любых физических нагрузок. Назвать ребятам настоящую причину мы пока не могли, но аргументировали это медицинским осмотром и анализами, которые нужны были для проверки моего здоровья. Они видели, что я неважно себя чувствую и признали тот факт, что во время тренировок я мог быть рассеянным и был не в лучшей форме. Учителя ничего не знали и подавно. Так прошёл слух среди школ о том, что я покинул команду Некомо. Некоторые пытались узнать причину, но тщетно. Никто ни о чём не догадывался до одного случая. В тот вечер мы с Куроо прогуливались по улицам после тренировки. Поужинав в любимом кафе, мы спокойно шли домой, когда мы столкнулись с кое-кем. Это оказались ребята из школы Широторизава. — Мы слышали, что связующий Кенма Козуме покинул состав группы из-за проблем со здоровьем, — начал капитан. — Но что мы видим, он тут, как ни в чём не бывало, гуляет с капитаном Тетсуро. Неужели любовные утехи перебили интерес к спорту? — Ушиджима, завали, — сказал Куроо, взглянув тому в глаза. — Да брось, мы лишь хотим проверить, не растерял ли Кенма форму, — ответил тот, хлопнув ладонью по мячу. — Если не примет — значит проблема действительно в его здоровье. Но если дело не в этом, то нечего дурью маяться, пусть возвращается в команду. Тетсуро собирался что-то сказать, но я его остановил, став в стойку и приготовившись принимать мяч. Ушиджима отошёл, подкинул мяч и ударил по нему в пряжке. Подача. Приё… Что за…? Я чувствую крепкие руки, обхватившие мой живот и горячее дыхание Куроо сзади. Мяч слишком близко, не успеваю! Закрываю лицо руками, отворачиваясь, но понимаю, что удар пришёлся бы на живот, если бы не руки Тетсуро. — Ч-чего? — говорит Ушиджима, явно не ожидая такого развития событий. — А если бы ты не отбил?.. — говорит Куроо; тихо, но с каждым словом сердце пропускает удар. — Если бы мяч попал в ребёнка?.. Козуме, ты ведь теперь не один, тебе нужно лучше о себе заботиться. Тетсуро кладёт свою ладонь на мой живот. Он едва виден на четвёртом месяце, если хорошо присмотреться, но из-за того, что я недавно поел, его округлившийся контур теперь легко рассмотреть. — Кенма не участвует в соревнованиях, потому что он беременный, — говорит Куроо. — Что ты дел… — шепчу я испуганно, но он продолжает: — Мы ждём ребёнка. На улице повисла гробовая тишина. Тихие звуки цикад наполнили воздух. — Вот значит как… — протянул Ушиджима. — Простите нас! Он тут же отвесил поклон, а за ним и вся его команда, после чего капитан продолжил: — Ваша связка поразительна. Редко бывает, когда нападающий и связующий работают настолько слаженно. Другие команды заинтересовались уходом Кенмы и подумали, что это какая-то злая шутка. Слухи о вас двоих давно уже не новинка, но мы не знали, что всё зашло настолько далеко. В любом случае, простите нас за недоразумение. Встретив вас, мы решили попытать удачу без всяких на то причин. — Всё в порядке, — ответил Тетсуро. — Мы рады наконец сообщить это. На том они нас и оставили. — Куроо, что ты… — начал я, чувствуя, как слёзы наполняют глаза. — Кенма, о чём ты думал? — строго сказал он. — Пора бы уже привыкнуть, что ты не один в этом мире. Ещё раз такое увижу, будешь дома неделю сидеть. Ты меня понял? — Угу, — кивнул я, вытирая слёзы и утыкаясь в его грудь. Ох уж эти перепады настроения. — Я так разволновался, что захотел ананаса, — промямлил я. — Где я тебе сейчас ананас найду? — возмущённо спросил Тетсуро. — Законсервированный. В банке. В магазине продаётся, — я невинно смотрел в его глаза, и ему оставалось лишь цокнуть и направиться в ближайший магазин. Весть о моей беременности быстро разлетелась по округе. Сначала я был зол на Куроо за такое самовольство, но потом понял: это была его ответственность, его большой шаг на пути к нашему будущему. Меня исключили из команды, а после отстранили от занятий. Всю школьную программу пришлось учить самому. Теперь у меня была куча времени, а Тетсуро усердно готовился к отборочным. Несмотря на возражения, я всё же решил прийти и посмотреть его игру. Когда-то это было частью моей жизни, и как бы я не хотел, не мог просто вычеркнуть её навсегда. Поднявшись на места зрителей, я впервые почувствовал себя по ту сторону поля. Начался матч, и от волнения я положил руку на свой живот, нервно поглаживая его и усердно наблюдая, когда почувствовал очередной резкий толчок изнутри. — Я просто смотрю папину игру, малыш, прости, я волнуюсь, — прошептал я, всё также гладя ладонью живот. — Ого… Кенма? Ты такой… Круглый, — услышал я знакомый голос и перевёл взгляд на говорившего. — О, Хината! Рад тебя видеть. Прости, но мне немного сложно подниматься на восьмом месяце, так что я, пожалуй, посижу. Хината рассказал мне о том, что школа Карасуно прошла отборочные с помощью своей особой техники. Кроме него я встретил ещё пару ребят, которых, как ни странно, был рад увидеть. После отстранения мы с Куроо почти всё время были вместе, к тому же мне нужно было учиться и помимо этого следить за собой и ребёнком. Пока мы жили у родителей Тетсуро, но после школы планировали переехать в свою квартиру. В том году школа Некомо тоже прошла отборочные, но дойти до финала так и не смогла. Мы с Куроо выпустились и переехали. У нас родился прекрасный мальчик, хотя это далось мне с трудом. После школы Тетсуро продолжил волейбольную карьеру и вошёл в состав известной команды национального уровня. Хината и Кагеяма тоже решили завести ребёнка, о других ребятах я почти ничего не слышал. После очередной игры Куроо, которую наш пятилетний сын наблюдал с восторгом, мы направились в наше любимое кафе. После небольшой вечерней прогулки мы вернулись домой. Атсуши уснул сразу же после ужина в своей кровати. И правда, день был очень насыщенный. Стоя на кухне и загружая посудомоечную машину, я улыбался, почему-то именно сейчас радуясь всему тому, что происходит с нами. — Как прошёл день? — услышал я сзади и улыбнулся, облегчённо вздохнув и уперевшись спиной в крепкую грудь. — Всё было хорошо, — прошептал я, чувствуя его руки на своих рёбрах, и положил свою ладонь поверх его, проглаживая по кольцу на безымянном пальце. Он опускает руки ниже, подхватывая меня за талию, и, разворачивая, усаживает на столешницу, всё также впиваясь своими губами в мои. Его пальцы сжимают мои бёдра, подтягивая ближе к себе, и я упираюсь в его пульсирующий член. — Куроо… — едва слышно шепчу я, положив руки на его плечи. — Давай сегодня… Понежнее… Он неожиданно останавливается и смотрит на меня: — В прошлый раз ты говорил так, когда забеременел Атсуши. — Вчера я сделал тест, и он оказался положительным. Куроо молчит, но через пару секунд я замечаю на его лице едва заметную улыбку. — Тогда, может, нам лучше перебраться на кровать? — говорит он, мягко целуя меня, и я могу только промычать невнятное согласие, потому что, когда он так делает, я полностью растворяюсь в нём.