Я вчера был живой

— Я, безусловно, рад видеть у себя в гостях своего дорогого друга, мистер Фрай, но Вам не кажется, что приходить намного раньше назначенного времени слегка неприлично? Максвелл выглядит абсолютно спокойным, не оборачивается даже, обозначив явное присутствие ассасина — привычным движением карминный платок на бледной шее затягивает, едва касаясь плотной ткани кончиками пальцев. Ему будто нет никакого дела до того, сколько томительных минут выжидает Джейкоб, чтобы показаться на свет, наконец, оставляя декорации театра в покое. — Я получил приглашение, — ответ более чем очевиден, но именно он заставляет тамплиера нахмуриться, в пол оборота к мужчине повернувшись. — Рад это слышать, мистер Фрай, однако я надеялся, что Вы в состоянии разобрать несколько цифр и прийти к началу моего представления, — ехидная улыбка, впрочем, с головой выдаёт Максвелла, только вот в тени драпированного занавеса Джейкоб не может рассмотреть выражение чужого лица. — Боюсь, я не могу начать его раньше, поверьте, для Вас я бы пошёл на многое, но Альгамбра ещё не готова. Главарь Висельников звонко в ладоши хлопает, делая шаг навстречу мужчине — знает, что уже через несколько часов в стенах его любимого детища начнётся настоящий хаос, только вот ждёт он его с неким детским восторгом, не свойственным обычным людям. Он свободен, он всегда был свободен — о финале его собственной пьесы к утру будет судачить весь Лондон. — Мне казалось, — ассасин чувствует себя здесь, как дома, разваливаясь на одном из реквизитных резных стульев, — что после нашей последней встречи Вы захотите избавиться от меня как можно скорее. Рот окидывает Фрая изучающим взглядом, сцепив пальцы за спиной в замок, прохаживается неспешно вокруг импровизированного «трона» — посмеивается хрипло совсем, впрочем, обычное дело.Глупый мальчишка. — Какого Вы обо мне мнения, Джейкоб — имя бесстыдно на вкус пробует, — растягивает — проводит кончиками пальцев по спинке стула, останавливаясь за спиной у ассасина. Последний, безусловно, знает, что никаких попыток нанести физический вред Максвелл предпринимать не будет — слишком просто, слишком предсказуемо. Настоящий актёр способен переписывать сценарий на свой лад прямо на ходу. — Вы прекрасно знаете, — ладонь, на которой отчётливо проступают следы трудовых мозолей и тюремных шрамов, опускается на шею Джейкоба с трогательной осторожностью, — что если бы я хотел убить Вас, то нашёл способ. Достаточно давно. Льюис, конечно же, появляется в самый неподходящий момент, и Рот одним прямым взглядом даёт понять ему, что сейчас не время — машет свободной рукой для пущей уверенности, удовлетворённо хмыкнув, когда яркий свет внезапно сменяется приглушенным. Тишина. — Я не разочарован, — очевидную на его взгляд вещь озвучивает, хватку на шее усиливая. Фрай под ним нервно сглатывает, но молчит, верно, знает, что делает. Сегодня он обязательно завершит начатое — Максвелл понимает, что разочаруется лишь в случае, если его жизнь не оборвётся от чужого клинка. Мелькнувший было безумный оскал сменяется привычным спокойствием, и Рот делает несколько шагов в противоположном направлении, опуская руки. — Я знал, что именно этим наше сотрудничество закончится, мистер Фрай. Поверьте мне на слово, Вы — открытая книга, которую в состоянии читать каждый, кто хоть немного разбирается в людях. — Поэтому Вы предложили сотрудничество мне, а не моей сестре? — Как проницательно, Джейкоб! — Рот лишь заливисто в ответ смеётся, доставая откуда-то бутылку излюбленного вина, только вот сам к заветному горлышку не прикасается, вручая её ассасину, так и не покинувшему своего наблюдательно пункта. Обратный отсчёт запущен. — Боюсь, что Вам уже пора, — свет заливает сцену так же неожиданно, как исчезает ранее, на горизонте появляется небольшая труппа, что приветственно кивает помощнику ордена, не обращая никакого внимания на присутствие чужака на сцене — Максвелл с лёгкостью избавится от любого, кто откроет рот без его ведома. Обсуждать волю главного здесь отнюдь не показатель хорошего тона. В очередной раз мужчина уже не оборачивается, знает прекрасно — подтверждение призрачного присутствия в театре ассасина может выдать лишь осуждающий взгляд Льюиса, но тот молчит, скорее, покорно, нежели из страха. Стул давно опустел. Через полтора часа Максвелл Рот распахнёт двери Альгамбры для её последних зрителей.