Глупый, надоедливый мальчишка

      Экран телевизора мерцает разными цветами и освещает маленькую комнату. По нему уже давно транслируется ежедневная вечерняя передача, которую хозяева квартиры просто терпеть не могут, однако те самые хозяева слишком заняты, чтобы обратить на это внимание.       Чонгук прижимается максимально близко к Юнги, вдавливается в теплый бок своего бойфренда и тыкается носом ему в шею. Юноша сменил гель для душа, и теперь от него пахнет цитрусовыми и свежестью. Жмурясь от счастья, парень вытягивает ноги и переплетает свои ступни с холодными ступнями Мина, чтобы согреть их. Юнги же на это мягко улыбается и устраивается щекой на затылке Чона. — Принести плед? — еле слышно, почти одними губами шепчет Чонгук, но Мин прекрасно слышит его и лишь мотает головой в ответ, — Уверен? Ты же легко заболеваешь. — Тш-ш… Посиди спокойно, Гук-и.       И Чонгук не спорит, ведь хочется сидеть вот так, совсем не двигаясь, вечность. Замереть, почти не дышать, вдыхать восхитительный, непривычный аромат и переплестись, срастись в единое целое. И вправду, что за вздор, не нужен хёну никакой плед. Чонгук будет для него персональной грелкой. А если Юнги и заболеет, то оно и к лучшему — хоть на день-два останется дома и будет всё время со своим возлюбленным. А еще Чон сможет приготовить для него свой фирменный куриный супчик, сможет ухаживать за ним и ворковать, ведь больной Мин не сможет на него ворчать из-за чрезмерной заботы.       Гук улыбается шире от своих мыслей и поднимает голову. Глаза Юнги открыты совсем чуть-чуть, да и дышит парень так спокойно и медленно, будто сейчас заснёт. Время уже позднее, поэтому неудивительно, что уставший на работе юноша не будет клевать носом в такой час. — Пошли спать, хён, — снова шепчет парень и нежно касается губами подбородка любимого. — Давай здесь, а? — голос у Юнги чуть хрипит, а значит, что он точно уже засыпает.       Чонгук бы с радостью спал с хёном прямо здесь, в гостиной, однако диван слишком мал для такого. Утром они проснутся с затёкшими мышцами и болью в суставах, что совсем их не порадует. Потому Гук нехотя, донельзя медленно отлипает от Мина, выбирается из теплого и такого родного захвата рук и ступает на пол. Который настолько холодный, что Чонгук шипит и хватает бойфренда за руку, чтобы побыстрее увести его в спальню. — Давай, хён, пора спатки.       А тот в ответ бормочет что-то про глупых, надоедливых мальчишек и вставать не собирается от слова «совсем». Тот самый мальчишка надувает губки, хмурится и тянет Юнги на себя, поднимая с дивана. А после тащит его за собой в спальню, где толкает на кровать и ложится на нее сам, сразу же тесно прижимаясь к Мину. Как только голова юноши касается подушки, тот сразу же засыпает и не чувствует легкие поцелуи на своей шее, не слышит десяток тихих «люблю».       А на следующий день Юнги проснётся с легким насморком и болью в горле. И останется дома, потому что глаза Чонгука, когда тот узнает о том, что его любимый не идёт на работу, загорятся так ярко-ярко и радостно, что сдержать улыбку и не чмокнуть паренька в лоб будет невозможно. И Мин готов сделать что угодно только ради того, чтобы видеть этот блеск в любимых глазах как можно чаще.