Буря

- Холодно... - тихо произнес Мэтт, но только сжал руки в кулаки и продолжил идти. На самом деле, он говорил это только чтобы убедиться, что голос еще не охрип, а горло не заболело. На часах было семь вечера, но в лесу уже темнело, а в пронзительном вое ветра слышалось удовлетворение от его бесконечной ходьбы. Так он и подумал, когда вспомнил, что находится в этой чаще с самого утра, однако бездушные вопли только сильнее и упорнее направляли парня дальше. Мэтт успел изрядно вымотаться за весь день, его даже можно было назвать изможденным, но настойчивость не спадала и вновь брала верх, особенно когда паренек на миг представил, как этот снег заметает его с головой и оставляет еще один сугроб. В определенный момент Харгривзу захотелось есть, но потом это желание исчерпало себя, уступив желанию согреться. Его поиски выхода были долгими, и они бы остались такими же бездумными и бесполезными, если бы уже ближе к закату он вдруг не наткнулся на узкую тропинку, уходящую к хвойной части леса, верхушки которого пылали в алом небе, словно указывали своим видом верное направление. Когда уже стемнело, и небо накрыло тучами, предвещающими появление обещанной метели, Мэтт выдвинул ветки в нескончаемом скоплении ёлок и вдруг туманными глазами увидел дорогу перед собой. Она проходила прямо сквозь лес, разделяя его на две части, и вела в город, скрываясь во тьме. Издалека было заметно, что вторая часть леса заканчивается, сменяясь равниной, но на горизонте не было видно домов и даже металлических опор с проводами. Неподалеку, на другой стороне дороги, стояло маленькое затхлое здание с едва заметной вывеской. На ней было название кафе. Сперва Мэтт настолько оторопел, что не поверил своим глазам, ведь даже когда он был близко к выходу, не было слышно ни одной проезжающей мимо машины. Он выбрался чисто по случайности, и, получается, шел по касательной в левой части леса, а не прямо, что его и спасло. Не пошел в другую сторону... Удивленное восклицание, сорвавшееся с губ Мэтта, означало неимоверную радость от такого везения. Выбравшись и отряхнувшись от снега, паренек выпрямился и улыбнулся, ведь теперь оставалось не такое сложное дело: добраться автостопом или на автобусе до дома, с чем его ужасающие блуждания наконец закончатся. При наступающих сумерках издалека здание казалось обычным, потому, перебравшись через дорогу, Мэтт решил подождать возле него. Однако, когда он подошел и оценивающе осмотрелся, его сковало разочарование: перед глазами возникло старое видавшее виды кафе, давностью лет в пятьдесят точно, обшарпанное и подразрушенное, с валяющимися под ногами гнилыми досками и немного подпаленной висевшей на двух веревках деревянной вывеской. Также оно было значительно больше, чем показалось изначально, что-то среднее между придорожной лавкой и мини-рестораном. Рядом с ним уже успело вырасти несколько маленьких деревьев, а одна здоровая сосна наискось опрокинулась на крышу, запрятав одну ее половину в гуще листвы, а другую проломив от тяжести. Это заставило улыбку Мэтта поникнуть, а надежды на попытку погреться внутри улетучиться. Тогда он вспомнил про свой телефон, мирно лежащий в кармане, и решил, что неплохой идеей было бы позвонить друзьям и сообщить о своем местоположении, чтобы им самим не пришлось гадать понапрасну. Разумеется, если следовать закону жанра и подлости, телефон должен был либо не работать, либо не улавливать связь. Мэтт с усмешкой подумал, что сейчас он возьмет его, а тот вдруг назло сломается и отключится. И, включив его, он правда увидел, что телефон вот-вот разрядится, так и полагалось случаться с человеком, который остался вдалеке от города совсем один, однако немного времени все же оставалось в запасе. Первым делом он позвонил Эдду. Только кто-то взял трубку и приветливо заговорил ленивым и довольно уставшим в поздний час голосом, Харгривз перебил его: - Эдд, мне срочно нужна твоя помощь! - Мэтт? - зевок, выражающий полное безразличие - Это ты? Куда ты пропал, в чем дело? - Я заблудился в лесу, но сейчас, вроде как, вышел на дорогу и стою возле какого-то кафе. - Опять где-то заблудился? - Да. Послышался усталый вздох. - Неважно, раз ты вышел на дорогу, то быстрее возвращайся. Хоть на автобусе, хоть пешком. Мне сейчас не до этого, правда. - Пешком? - Мэтт нахмурился - Я, кстати, не видел ни одного транспорта за все то время, что стоял здесь. - И сколько же это было? - Минут пять, наверное... - он отозвался немного виноватым тоном. - Сколько? Ну, ясно, прости, я же сказал, мне не до этого. Давай позже поговорим. Просто подожди, что-нибудь точно приедет. Трубку повесили. Не отчаиваясь, Мэтт в ту же минуту позвонил Тому. Тот ответил не сразу, возможно, понадеявшись, что ему перестанут звонить. Не успел он сказать "алло", как Мэтт снова его перебил: - Том, Эдд уже сообщил тебе, что... - Да. - Та-а-к, вы предпримите что-нибудь? Разговор Тома изрядно заглушал фоновый голос Эдда, который был чем-то недоволен. - Я - точно нет, а ты прекрати выдумывать себе проблемы и возвращайся. Сейчас нам меньше всего хочется искать тебя, только потому что... Не дослушав, Мэтт снова его перебил, времени оставалось все меньше. Он чуть ли не выкрикнул название кафе, как и сказал, что никакого транспорта до сих пор не появлялось. Все это предложение было высказано без остановок, как бы в одно слово. В ответ послышалось шуршание, затем кто-то отдаленным, словно приглушенным голосом ругнулся в адрес звонящего, и после этого трубку опять повесили. Увидев, как экран, засыпанный снегом, погас, Мэтт скрестил руки и стал ждать. Ждать, чувствуя, как сильно уже онемели ноги, и как больно со временем становится ходить. Дышать тоже было больно: от сухого воздуха горло тут же начинало драть так, словно его царапали изнутри, так, будто этот день намеренно был против Мэтта, и, скрывая все от любопытных глаз, продолжал ставить на его пути все больше капканов. Но, если говорить по совести, Мэтт понимал, что только он виноват в том, что потерялся, правда сознаваться в этом все равно не считал нужным. Он посмотрел на дорогу в сторону леса, затем - в сторону равнины, и ни одной машины так и не показывалось. К его удивлению, время шло достаточно быстро, хотя Мэтт думал, что оно будет тянуться так медленно, как обычно бывает при сильном ожидании. Несмотря на страх и зарождающуюся панику, которые стояли подобно булыжнику посреди моря, волна наивности и доверчивости продолжала накрывать их, а в душе все еще таилась уверенность, готовая в определенный момент вырваться наружу. Мэтт немного успокоился и подумал: они придут. Да, стоит просто подождать немного, ведь, если подумать, сколько раз они выручали его в опасных ситуациях?.. Эдд с Томом наверняка уже добрались до нужной дороги, и теперь едут в нужном направлении. Еще час или два, и они обязательно прибудут и найдут его... Но никто не появлялся. Когда прошло около двух часов, за которые вдоль дороги было все также пусто, Мэтт стал сомневаться, не заброшена ли эта дорога также, как и само кафе. Что-то его очень насторожило, но потом Харгривз стал уверять себя: нет, просто сейчас слишком поздно для таких вечерних поездок. Вот и все. Время близилось к ночи, и парень продолжал не сдвигаться с места, только уже сидел, прижавшись к стене кафе и уткнув лицо в колени, пытаясь таким образом защититься от холода. Он не раз поглядывал на кафе и понимал, даже шепотом произносил: «необходимо переждать внутри», но затем представлял, как он зайдет в здание и сразу после этого за его спиной пронесется ряд автомобилей, который сразу же закончится, если он снова выйдет наружу. Снег бил в лицо отовсюду и пробирался даже под ладони, которыми Мэтт закрывал лицо - погода была противной и невыносимой. Так больше не могло продолжаться. Прождав еще не больше пары минут, чувствуя себя так, словно он далеко от реальности попадает в какое-то астральное путешествие, Мэтт, еще раз оглядев дорогу, пошел внутрь. Внутри кафе напоминало маленький потрепанный бункер, переживший, казалось, даже ядерную войну, и не одну, а целую цепочку. Оно выглядело как кубик льда с замороженными синими стенами, в котором располагалось два ряда столиков с мини-диванами с двух сторон и огромным квадратным ковром под цвет обивки по центру пола. На стенах, по углам над барной стойкой, висело по одной лампе с прогоревшей свечой внутри. В нос сразу ударил резкий запас искусственной кожи и старых газет, от которого у Мэтта закружилась голова. Едва не падая, он на ватных ногах добрался до первого сиденья и присел, ноги сразу же закололо от долгой ходьбы. Паренек подумал, что сейчас заснет, но погода отбила ему эту мысль. Холодный ветер ворвался через дверной проем, распахнув дверь. Метель усиливалась с каждой минутой, сменяясь нависающей бурей, которая при худших обстоятельствах могла бы даже замести это здание по самую крышу. Когда колючий и обжигающий холодом ветер прошелся через Мэтта и все здание, тот издал странный звук, не то визг, не то бормотание, и стал дрожать. Одна рука вдруг дернулась, а затем опустилась по швам. Мэтт, с минуту не шевелясь и смотря на самого себя, понял, что еще немного, и от страха он заплачет. Точно заплачет. Тело, словно медленно заводящийся мотор автомобиля, стало забиваться в дрожи, причем не сразу, а постепенно, начиная с легкого ознобления конечностей. Затем, словно запястья стали закручивать в разные стороны, руки свело, так свело, что он был не в состоянии ими пошевелить и даже зажмурился, от боли стиснув зубы. Кисти застыли с оттопыренными полусогнутыми пальцами, как у монстра, приготовившегося к нападению. Немного погодя их отпустило, и когда через несколько секунд боль улетучилась, Мэтт сперва сжал руки в кулаки, а затем обхватил ими плечи. От каждого вдоха яро захватывало дух, а тело дрожало так, словно кто-то сильно тряс паренька, пытаясь привести в чувства. На мгновение он так испугался, что даже поверил в это, и с трепетом обернулся, возлагая маленькую надежду на то, что позади действительно может кто-нибудь оказаться. Нет, дело было даже не в этом. Не в том, что ему требовалась помощь. Мэтту просто не хотелось верить, что его тело так жутко конвульсирует само по себе. Никогда в жизни он не чувствовал ничего более невыносимого, будто по коже без остановки проводили наждачной бумагой. Послышался решительный свистящий гул ветра снаружи. Мэтт повернулся к окну, и увидел, что оно все помутнело и стало серым, позади нельзя было разглядеть ничего кроме слабых очертаний проносившейся мимо снежной ленты. С наступлением сумерек стало холоднее, и, словно в бонус, у него заболело горло. Ну вот. Мэтт вновь задался вопросом, зачем он вообще пошел в этот чертов лес, почему не мог просто остаться дома, когда с утра за окном уже начинался снегопад? Это ведь так глупо. Сперва завальсировала метель, затем она сменилась бурей и настигла его, а сейчас он находится в заброшенном кафе посреди ночи, замерзая, в легкой одежде и без теплых вещей с едой. Скоро и зубы застучат. Пытаясь подбодрить себя, Мэтт достал зеркало и, натянув улыбку, глянул на свое отражение, увидев, что стекло зеркала тоже помутнело от холода. Он вцепился в ручку холодными, просто ледяными пальцами, но оно все равно не удержалось и выпало, разбившись. То ли это произошло случайно, то ли Мэтт намеренно его бросил. Глядя на серые осколки он тихо посмеялся. Порой смех - это единственное, что остается в подобных ситуациях. Холодно. Теперь Мэтт уже не обращал внимания на свое состояние, привык к дрожащему телу, пытался не придавать значения болезненным отекам рук и ног. Теперь ему хотелось другого: быть уверенным в том, что он не находится за много километров от города один, как спекающийся от жары странник посреди пустыни. Он подумал, как еще утром, совсем недавно, находился в людном городе, и теперь это понятие стало ассоциироваться с безопасностью. Проведя по кафе ленивым, безразличным взглядом Мэтт вдруг остановился на диване возле крайнего столика, который находился прямо напротив него. Слабый свет луны не доходил до этого места, но даже в полумраке было видно четкие человеческие очертания. На этом диване, безобидно закинув ногу на ногу сидела девушка, глядя на какие-то бумаги, которые неохотно держала в руках и перебирала. Мэтт непонимающе вздохнул, но затем потер глаза и прикрыл рот руками. Заметив его, девушка перекинула широкую русую косу за спину, и, улыбнувшись, спросила его имя. - Мэтт. Меня зовут Мэтт, а вас? И что вы тут делаете в такое позднее время? Девушка представилась Луизой. Луиза сказала, что рада с ним познакомиться. - Я тоже рад, что не один здесь... Извиняюсь, но у вас нет с собой теплых вещей? Умираю, так холодно, жуть. Теперь Луиза уже не перебирала бумаги, а протирала бокалы салфеткой, в перевернутом виде ставя их на стол. Она отрицательно помотала головой, а затем провела рукой перед всей барной стойкой, сказав, что под ней в одной из тумбочек могут находиться спички или сложенные теплые вещи, оставшиеся от персонала. Этими спичками зажигалки свечи в лампах, так в кафе становилось уютнее. После этого она завела разговор о том, как оно когда-то процветало, каким ярким и красочным было, и как много людей раньше приходили сюда и слушали живую музыку от маленькой группы музыкантов. - Это здорово. Я, пожалуй, поищу что-нибудь. Как только Мэтт поднялся, он увидел, как здание вдруг стало преображаться во всей своей первоначальной ясности, восстанавливаясь на глазах. На гнилых досках тут же появилась фанера, которая покрылась неярко-зелеными обоями, пол стал блестящим и лакированным, подушки на стульях возле барной стойки покрылись ослепительной красной краской. От загоревшихся фонарей стало светло, казалось, даже музыка снова заиграла. И Мэтт не думал, что для этих неожиданных изменений было не больше причин, чем для возникновения самого холодного дня за всю зиму. Харгривз миновал стойку и принялся тщательно рыться в ящиках. Он еще не чувствовал, что к нему возвращаются силы, но чувствовал, что двигаться становится куда легче, будто он только что перестал таскать на себе невидимые тяжести. Возможно, рассудок был слишком затуманен, чтобы обращать внимание на холод, отчего Мэтту и стало казаться, что ему становится... тепло. Не поднимаясь с места, Луиза продолжала причудливый рассказ о заведении, в то время как Мэтт перебирал лежащие безделушки. На деле, в ящиках осталось много ценных вещей, которые в нынешние года оценились бы достаточно дорого, но единственное, что ему сейчас было важно - найти спички, или хоть что-нибудь, от чего можно было согреться. Наконец, когда Мэтт уже стал чувствовать жар, а охотный рассказ Луизы сменился бормотанием и прекратился, они были найдены. Ненапрасные поиски привели к нахождению небольшого ящика возле ряда пустых склянок, хищно подмигивающих блеском от лунного света, льющегося через проломленную крышу. Там нашлось два коробка спичек, но они были наполовину пусты, потому Мэтт достал их и пересчитал, после чего вернулся и присел на один из совершенно новых красных диванов. - Жарко... Поводя ногой по полу он наткнулся на ветки и хворост, которые были сухими и хрустящими на ощупь, и выстроил из них треугольную конструкцию. Затем он достал первую спичку, и с одного раза поджог ее. Потом следователи скажут - вероятно, человек так близко и надолго поднес спичку к лицу, что обжог себе щеку, отсюда на ней и появился бордовый след. Возможно, это действие было совершено от сильного переохлаждения. Мэтт долго глядел на огонёк, фокусировался, чувствуя как он совсем чуть-чуть отдает теплом, а затем, не обращая внимание на жжение кожи, кинул спичку в хворост и она тут же погасла. Опрометью он зажег и бросил еще несколько, но они тоже потухли. Затем еще. И еще. - Луиза, я не понимаю. Огня совсем нет, но мне жарко, очень и очень жарко! Может, стоит снять пиджак? И свитер тоже не помешало бы... Ответа не было. Не дожидаясь его, Мэтт мучительно почувствовал, что кафе из ледяного кубика вот-вот станет камнем посреди палящей пустыни, поэтому с вожделением снял с себя верхнюю одежду. Отшвырнув пиджак со свитером, он, сидя в одной футболке, с облегчением выдохнул, правда выдох очень скоро сменился кашлем. - От этого хуже не станет, как думаешь? Но повернувшись к дивану, на котором ранее сидела Луиза, он увидел, что там пусто, а обивка из новой и яркой превратилась в порванную и темную. Пока огонек горел, медленно и плавно, все кафе на глазах снова переменилось и стало таким же заброшенным и мрачным, как раньше. Иллюзия тепла пропала, и ощутив, что стало гораздо холоднее чем было, Мэтт, вдруг все осознав, с намокшими глазами потянулся за своими вещами, но только мысленно - на деле же он слишком замерз и остался неподвижно сидеть как ледяная статуя перед засыпанным снегом столиком, и навел все на мысль, что спички потушились о мокрые в снегу ветки. Капли слез держались на ресницах, и пареньку показалось, что сейчас они тоже застынут и заледенеют. Переведя взгляд влево и затем с горестью прикрыв глаза Мэтт понял, как сильно сглупил, понял что потратил все спички и зря снял пиджак со свитером, что никакой Луизы в кресле не было, что кафе не преображалось в первоначальное состояние, и что за ним на самом деле никто не придет... Утром два фонарика замигали в темноте и стали пробегать по кафе через пустое заколоченное окно без стекла, а затем двое человек принялись пробираться внутрь. Том с Эддом были на месте почти к полудню, когда уже посветлело, и сейчас осторожно отрывали доски от дверного прохода, расчищая себе путь, параллельно обсуждая, стоило ли это своих потраченных сил. - Мэтт! Фонарик мигнул и опять прошелся по зданию, пока не остановился на зеленой кофте. Она мирно покоилась на полу, прикрыв собой маленький костерик из мокрых веток, а рядом валялся зеленый пиджак. От такого мрачного вида кафе Эдд поморщился, словно предчувствуя что-то недоброе. Подойдя ближе и выключив фонари, они наконец увидели его. Мэтт сидел на кресле, блистая надписью с черной футболки, придерживая в руках оставшуюся сгоревшую охапку спичек, и, словно с каким-то непониманием, чуть склоня голову на бок. На щеки свалилось немного снега, который не таял, а наоборот сильнее заморозился, словно Мэтт сам был таким же, как и эта зима, и сейчас покрылся голубо-белым румянцем. Оба поразились, Эдд даже взял руки в замок. Ночью было настолько холодно, что даже рыжие волосинки покрылись корочкой льда, сверкая издалека как маленькие сосульки. Кожа была синяя, ближе к фиолетовому, а руки чуть ли не через каждый сантиметр обзавелись большими красными пятнами, похожими на сыпь или крапивницу. Он застыл с улыбкой на лице. - Мэтт! - воскликнул Эдд еще раз, а затем к нему подключился и Том. - Хватит улыбаться и валять дурака, пошли! Так они звали его, очень много раз звали, но сами долго не решались подойти, слишком уж жутко и болезненно он выглядел, слишком уж был непохожим на себя. Именно таким они его и запомнили: усталая улыбка, сухое выражение лица и висевшие на волосах льдинки. Никто и слова не сказал о том, что они, глядя на друга, давно все поняли. На самом деле, они поняли это сразу, как увидели отекшие красно-синие руки и лежащие вещи на полу. С ужасом переглянувшись между собой, Том с Эддом долго молчали и одновременно подумали, почти впав в состояние, которое вот-вот граничило с истерикой: никто и не собирался его искать. Они оба считали, что Мэтт просто навоображал себе всякого и вернется сам, а его проблема - всего лишь выдумка или преувеличение на пустом месте. Первые несколько часов они даже продолжали заниматься своими делами, пока Эдд не настоял на поисках и не уговорил Тома пойти вместе с ним. Наступил рассвет, и на горизонте засияло солнце, даже не подозревая, какую борьбу осталась таить в себе минувшая ночь. Когда ты верил и надеялся на наш приход, когда улыбался и ждал... Твое тело окоченело?..