Двадцать страниц

***

Устроившись за своим столом, Уотсон весь день что-то писал, а потом, недовольный результатом, бросал листки в камин. Устав наблюдать за Уотсоном, Холмс в конце концов заснул на диване. Когда он снова открыл глаза, Уотсон, что-то бормоча себе под нос, складывал стопку листов в конверт. Поразившись количеству написанного за столь короткое время, Холмс подошёл к Уотсону под предлогом того, что хочет взять со стола табак. — Скажите на милость, куда вы это посылаете? — Моему редактору. — Мой дорогой Уотсон, но эти страницы чисты. — Он настоял на том, что хочет получить от меня хоть что-то уже сегодня, независимо от того, в каком оно виде, поэтому я отправлю ему это. Я называю это Двадцатью страницами. — Вы решили послать ему двадцать чистых листков, — заявил Холмс, удивлённый и более, чем немного обеспокоенный тем, а не сошёл ли Уотсон с ума. — Я думаю, что это — одна из моих лучших работ, — сказал Уотсон с очевидным удовлетворением, запечатав конверт. А потом он посмотрел на Холмса и расхохотался. — Холмс, вы должны видеть ваше лицо! — Когда ваш редактор откроет полученный конверт, у него, несомненно, будет такое же выражение лица. Вы в порядке, доктор? — Да, вполне. Я просто даю ему понять, что, когда говорю, что у меня нет ничего, что можно ему показать, я имею в виду именно это. — Очень хорошо, — с беспокойством сказал Холмс. Он продолжал пристально следить за Уотсоном в течение следующей недели, но тот не продемонстрировал никаких признаков расстройства. А редактор Уотсона больше никогда не заставлял его писать к определённому сроку.