То, как мы любим

00 Селти любила Шизуо как своего лучшего друга в течение многих лет. Их отношения происходили из взаимного уважения и любопытства. Два самостоятельных нашедших в компании друг друга небольшое чувство спокойствия монстра. Вместе они могли заключать друг в друге те части себя, что не осмеливались раскрывать никому другому. С годами это переросло в дружескую привязанность. Селти, казалось, не провоцировала эти привычные приступы насилия, которые так часто демонстрировал Шизуо, а Шизуо, в свою очередь, казалось, был доволен тем, что у него есть друг, чья голова давно упала с плеч. Селти знала, что значит быть монстром. В отличие от Шизуо, она была существом из мифов и преданий, существом, старавшимся жить в гармонии с реальным обществом. Она была всадницей без головы, тёмной фигурой из детских кошмаров. И Шизуо мог посочувствовать. Да, он был человеком на все сто процентов. Сын смертных, сам рождённый смертным и живущий со смертной душой. Но тем не менее был и источником страха для окружающих его людей. Они были прокляты и каждый по-своему, но благословлены в чутком обществе друг друга. Шизуо никогда бы не признался в этом, и, возможно, он даже не осознавал этого, но у него было самое большое сердце из всех, кого когда-либо встречала Селти. Селти повезло быть одной из немногих, кого он впустил внутрь. Ей нравилась его простая натура. Он хотел защитить всех, кого любил, и уничтожить всё, что ненавидел. Вот почему он так удивил Селти, когда влюбился в кого-то, кого презирал. 01 Шизуо и Изая любили друг друга так, как Селти ещё не могла понять. Когда всё началось, она не знала. Но это, вероятно, не имело значения. У них мог бы быть романтический месяц, у Шизуо могли бы быть десятки разговоров с ней о том, как «Селти, я думаю, что люблю Изаю», они могли бы пройти через ад, чтобы быть друг с другом. Не важно, в конце концов. Ей казалось, что сегодня они попытаются убить друг друга, а на следующий день пойдут по улице, держась за руки. И, слава богу, этого не было. Важно то, что Шизуо и Изая теперь были вместе. Просто так. Как будто они всё это время держали один глаз закрытым. Или, может быть, закрытой какую-то часть себя. Потом их глаза открылись. Полностью, ясно, решительно. И всё произошло так быстро. Незаметно, как подмигивание. Она ожидала, что Шизуо в конце концов влюбится. Хоть в кого-то. Надеялась. Она не ожидала, что этим человеком окажется его заклятый враг. Шинра пытался объяснить ей, что, если подумать, в этом есть смысл. Не для Селти. Шинра сказал, что «противоположности притягиваются» и что они хороши друг для друга. Они были созданы, чтобы уравновешивать друг друга. Шизуо был теплом, а Изая — искрой, способной разжечь пламя. Он сказал: — Хэй! По крайней мере, теперь у них нет их извечных сражений, верно? Какое-то время Селти размышляла над этим. И хотя с тех пор, как они стали единым целым и Изая перестал быть ужасным фурункулом* на поверхности Земли, а Шизуо стал более общительным, ссоры у них всё ещё случались. Проезжая мимо, она часто ловила их на препирательствах, а когда останавливалась, чтобы послушать, они часто касались самых тривиальных вещей. Например, какой фильм они будут смотреть, где будут есть, как быстрее всего добраться домой или просто ни о чём. Это было похоже на то, что, даже когда они не ненавидели друг друга, они всё ещё существовали, чтобы бросить друг другу вызов. Может быть, в этом и была проблема — в человечности. 02 Они любили друг друга всеми незаметными способами. У Селти появилось хобби — наблюдать за ними, когда они вместе. Как они вместе ходили, разговаривали, ели, жили. Когда они шли куда-нибудь вместе, Изая обычно был на несколько шагов впереди. На лице Шизуо застывало неохотное выражение, но тем не менее шага он не сбавлял. Они редко шли молча. Когда они проходили мимо Селти, она слышала, как они ссорились из-за пустяков или как Изая великодушно говорил ни о чём конкретном. Они отказались от других привычек. Шизуо курил меньше. Селти тогда подумала, не остановился ли он потому, что Изая выказал некое презрение к зависимости или Шизуо просто стал нуждаться в них меньше, потому что компания Изаи снимала часть стресса, что обычно делали сигареты. А ещё то, как они смотрели друг на друга. Однажды — со смущением поняла она — это вдруг стало её любимым. Шизуо было трудно найти где-то, где не было Изаи. Однажды она зашла в его офис, чтобы что-то занести, и там был Шизуо. Изая, чем-то поглощённый, расхаживал взад-вперёд, перебирая папки и чертежи. Когда она оставляла конверт Шизуо, Селти так и ни разу тогда не посмотрела ему в глаза. Он был слишком занят, наблюдая за чужим энтузиазмом. Селти подытожила, что в тот день Изая, должно быть, не разрушил ничьей жизни, иначе Шизуо не смотрел бы на него с такой любовью. Вскоре Селти обнаружила почти раздражающую привычку Шизуо стоять между Изаей и другими людьми. Неважно, кем они были. Будь то вооруженные головорезы или безобидные школьники, он действовал как барьер. И со стороны ведь даже не скажешь. Селти даже не была уверена, что Изая это понимал. Впрочем, может и заметил, ведь всегда всё замечал. Он не станет стоять прямо перед Изаей. Он будет стратегически позиционировать себя так, что если возникнут какие-то проблемы, он будет там как живой щит. Затем, спустя некоторое время, Селти поняла, что она не может быть уверена, охраняет ли Шизуо своего парня от потенциальных угроз или невинных свидетелей от его ядовитого парня. Бывали дни, когда они смотрели друг на друга, и Селти была уверена, что вот-вот, и они взорвутся. Те дни, скорее всего, закончились знакомой погоней по городу. А потом, на следующий день или через неделю, они снова начинали ходить друг за другом по пятам. 03 Они любили друг друга так ярко и ослепительно. Этот человек жил с постоянной насмешкой над другими. Это было выражение, которое заработало ему так много презрения со стороны населения. С тех пор как Изая влюбился в Шизуо, оно исчезло с его лица и сменилось поразительно искренней улыбкой. Улыбкой, которая осветила всё лицо Изаи, улыбкой, которая исказила его щёки и морщинки вокруг глаз. Такой улыбкой, что среди людей была редкостью. И теперь это был обычный блеск в его глазах, но которого Селти удостаивалась только тогда, когда разделяла присутствие Шизуо. Она привыкла думать, что Изая находит радость только в чужих страданиях и в своём уме. Однако в отношениях с Шизуо Изая, казалось, находил столько же юмора в жизни, сколько и опустошения. Оказывается, Изая очень легко улыбается, смеётся. Тогда это был смех убийцы. Трель, непримиримый хохот, перешедший в мелкие смешки. Селти помнит грубое, горькое хихиканье, которое так часто вырывалось из лёгких Изаи, когда он был одиночкой, и предпочитает этот более весёлый звук кукабарры. Это не значит, что Изая больше не ухмылялся. Конечно, он был Изаей Орихарой, значительно более умным, чем обычный человек, и сам прекрасно это осознавал. Всё неправильное в жизни доставляло ему некоторое удовольствие. Разница заключалась в том, что Шизуо неодобрительно обнимал Изаю за плечи, а Изая без лишних слов снисходительно хихикал. Из них двоих, по мнению Селти, Изая изменился больше всего. Однажды она напечатала свое восхищение и благодарность за влияние Шизуо на Изаю. Потому что, несомненно, именно его влияние внесло эту приятную перемену в характер Изаи. Но когда Селти сказала об этом, Шизуо яростно возразил: — Я бы не хотел иметь с ним ничего общего, если бы он не перестал быть таким маленьким дерьмом. Я не имею к этому никакого отношения. Вот тогда-то Селти и вспомнила, как Шинра и Изая говорили, что если когда-нибудь придёт время, когда Изая захочет быть порядочным человеком, он легко сможет это сделать. Не так-то просто, как сказать. Но чем больше Селти видела, как Изая излучает эту новую улыбку в компании Шизуо, тем больше это казалось возможным. Изая, наконец, понял, что в одиночестве меньше смысла, и сознательно решил измениться. Может быть, ему надоело любить Шизуо чёрными и связывающими способами. 04 Они любили друг друга опасно и ужасно. Естественно, они не были самыми публичными в своих отношениях. Токио уже считал их двумя самыми большими достопримечательностями в своём шоу ненормального. Враги окружали их обоих, враги, которых они не хотели поднатачивать друг на друга. Не хотели подливать масла в огонь. Но когда они какое-то время пытались не общаться друг с другом так часто, пошли слухи, потом ещё больше, и начался пожар. С другой стороны, ни один из них не был совершенно беззащитен. Большинство гражданских были достаточно мудры, чтобы оставить их в покое. Никто не хотел оказаться на плохой стороне того, что теперь было самой ужасной парой Токио. Кроме, конечно, тех, у кого мозгов не было. Некоторым идиотам хватало чувства самосохранения, чтобы бросать в их адрес оскорбления и угрозы. Закончат ли эти панки на полпути через квартал со сломанным плечом или прибегут домой в слезах с обрезанными штанами, зависело от дня. Большинство из них сдавались, услышав, как хрустнули костяшки пальцев Шизуо, или достаточно долго слушая Изаю. Однако даже небольшие случаи наносили ущерб. Как изнурительно, — подумала Селти, — когда над твоим сердцем так смеются. Однако у Изаи было больше терпения и больше опыта в словесных оскорблениях. Он привык к ним и верил большинству из них. Селти знала Изаю почти так же давно, как и Шинру. Его, ребёнка, можно было только пожалеть. Он был одиноким и потерянным. Став взрослым, Изая никогда не заслуживал жалости со стороны Селти так, как раньше. До тех пор, пока она не стала свидетельницей того, как он справлялся со словесными оскорблениями. Она предпочла бы, чтобы он разозлился, как Шизуо. Всё, что угодно, было бы менее нервирующим, чем та самодовольная, беззаботная поза Изаи. Скорее всего, именно поэтому замечания в адрес Изаи приводили Шизуо в ярость больше, чем уколы в свой. По иронии судьбы, это напомнило Селти реакцию Шизуо, когда Изая начинал говорить о Касуке. Время от времени какие-то бедолаги говорили Шизуо об Изае, чьими они врагами обычно и являлись. Необязательно, чтобы достать. Нет, они просто не думали, что их комментарии были достаточно грубыми — такими, что заставляли Селти захотеть принять после них душ. Такими, что позже все эти парни оказывались в больнице. По крайней мере, месть Шизуо была прямой. Иногда у Шинры был страдающий от так называемой страшной аварии пациент. Пациент, в котором Селти узнавала головореза, который так или иначе доставил Шизуо неприятности — либо лицом к лицу, либо за кулисами. — Не понимаю, о чём ты, — отвечал Изая. — Пианино постоянно падают на людей. Они были монстром и информатором, ходящими с мишенями на затылке. Изая всегда держал ухо востро. Шизуо всегда смотрел поверх головы Изаи. 05 Они любили друг друга физически. Публичные проявления чувств не были их коньком. Не в том смысле, который смущал бы прохожих. А в тех скорее незаметных способах, которые Селти начала мысленно перечислять: Лёгкая рука Шизуо на бедре Изаи, задержавшаяся на миг до того, как исчезнуть в кармане; привычка Изаи хватать Шизуо за руку и уводить туда, куда ему не придётся идти одному; то, как они, не раздумывая, шагнут друг другу навстречу; взгляды, которые бросят друг на друга, передадут безмолвное послание и которым Селти немного завидовала, оттого ли, что пропустила. Изая любил тыкать в Шизуо, как будто пытался разбудить дракона. Вместо того чтобы гнаться за ним, Шизуо хватал Изаю за руки и держал в плену, пока его парень не успокоится. Если они были в одной комнате, была почти что гарантия на касания. Были ли их руки притянуты друг к другу магнитом, обнимали ли они друг друга за талию или за плечо, или бессмысленные, игривые прикосновения здесь и там, всегда можно было найти их, держащихся вместе. Тогда были и очевидные способы, но из которых публика видела только последствия. Синяки на шеях, румянец на щеках, спутанные волосы, вчерашняя одежда… Они любили друг друга физически, до такой степени, что Селти, вероятно, было лучше не знать. 06 Они любили друг друга молча. Селти никогда не слышала, чтобы они говорили прямо: «Я люблю тебя». Она спрашивала себя, говорили ли они это наедине. И так не думала. Просто потому что не в их стиле. Всё в них было ненормальным. Нормальные пары говорили: «Я люблю тебя». Может, они и любили друг друга, но знали это и без слов. Они знали это незаметными способами. Они знали это по новым улыбкам, адресованным только друг другу. Они знали это по тому, как сражались друг за друга. Они знали это по игривым жестам. Они знали это многими способами, которые Селти, возможно, никогда не поймёт. Но она могла понять, что любовь не требует понимания. Большую часть времени она не могла разобраться в своей. Она разделяла их негласное правило никогда не касаться странностей их отношений напрямую, иначе всем могло прийти в голову, что всё это не имеет никакого смысла. Но через некоторое время она подумала, что смысл есть. Шинра был прав с самого начала, и это могло быть одной из причин, почему Селти могла любить его.