Не нужен

      Если бы Ярик кого-то любил, у него были бы зацелованные щеки и черное пальто с высоким воротником, все в пепле от его сигарет. Если бы Ярик кого-то любил, они сидели бы допоздна у него на кухне, пили черный чай с барбарисом в тишине или под музыку. Если бы Ярик кого-то любил, он бы напоминал ему об этом каждый день, утром, а потом перед сном, на ночь глядя. «Хорошего тебе дня, я тебя люблю». «Спокойной ночи, я люблю тебя». Если бы…       «Мне никто не нужен», — говорит Саша, и Ярик отрешенно кивает, слушая в пол уха. Они сидят в тесной гримерке небольшой компанией после тяжелой репетиции и ведут задушевные разговоры обо всем на свете. О жизни, о смерти, о чувствах, об искусстве, любви и предательстве. «Мне тоже», — отвечает Ярик с улыбкой, а у самого внутри целый мир трещит по швам, рушится на мелкие осколки, доставляя душевную боль каждой частичкой.       Ярик и сам не знает, зачем он всем врет. Зачем врет в первую очередь себе.       Саша шутит про сорок кошек в мужской версии, смеется, а Ярик натянуто улыбается и только молчит. Изнутри что-то обжигает, режет, колет, словно тысячи роз с острыми шипами прорастают насквозь, разрывая грудную клетку.       Ярику и впрямь никто больше не нужен.       Он и так уже достиг вершины — Саша считает его своим другом. У друзей не принято говорить о любви, но Ярику и не нужно, ведь существует множество способов выразить ее без слов. Он встречает его на вокзале в четыре утра под жутким снегопадом. Он тащит его обедать в перерыв, потому что: «Тебе нужно больше отдыхать, друг мой». Он всегда все рассказывает в первую очередь ему, ведь ему так важно знать его мнение.       Но так ли во всем этом нуждается Саша? Ярик в очередной раз говорит себе, что все, пора бросить попытки разобраться в своих чувствах, поставить жирную точку во всем этом, а потом… 19:37 От кого: Саша Казьмин Кому: Вы <[Я завтра приезжаю, встретишь?] 19:38 От кого: Вы Кому: Саша Казьмин [Конечно, дружище.]>       И снова вокзал. И снова четыре утра. И снова Ярик кутается в легкое пальто не по погоде, огромный, ни грамма не согревающий шарф, трясущимися от пронизывающего холода пальцами без перчаток держит «честно-честно последнюю» сигарету, докуривая, и считает минуты до прибытия поезда. Скорее бы.       Даже в машине теплее, чем на душе у Саши. Ярик уверен в этом на все сто процентов, а может даже чуточку больше. Высадить бы его посреди дороги и никогда больше не отвечать ни на звонки, ни на сообщения.       «Не могу. Ненавижу», — думает Ярик, косясь на задремавшего с дороги в тепле друга и одновременно пытаясь держать ровно руль и не съехать с дороги.       Если бы у Ярика была такая возможность, он пожелал бы забыть о том, кто такой Саша Казьмин.