Тайна, сокрытая под звездами

Джонни всегда восхищался ей. Абсолютно все в Сынван казалось ему прекрасным — от черных волос, обычно собранных в невысокий пучок, откуда-то и дело выбрались отдельные пряди, и до босых ступней, скрытых за подолом длинного голубого платья. Он всегда обращал ее внимание на последнее, встречался взглядом с парой растерянных темных глаз и улыбался, когда девушка понимающе охала и забегала обратно в дом, чтобы захватить с собой простенькие черные туфли. И этот раз не является исключением. Выходя во второй раз, Сон виновато улыбается, оглядывается и легким шагом подходит к Ёнхо, который опирается на граб, в каком-то смысле прячась под его густой кроной, и считает звёзды, что пробиваются сквозь темные листья.   — Сегодня чистое небо, да? — улыбается девушка, незаметно выныривая рядом с Со. У того перехватывает дыхание от глаз, радостно сверкнувших в свете фонарика, странного механизма, который изобрела она же, но не показывала никому кроме Ёнхо. И, хоть он и понимает почему — не может не чувствовать из-за этого тепло в груди и дурацкую улыбку, когда кивает. В лицо веет прохладный порыв ветра, что подхватывает вороньего цвета волосы и путает их в низких ветках дерева. Сынван на это что-то недовольно бурчит и хочет дернуть непослушные и густые волосы, но ее опережает Джон, аккуратно отделивший их от граба. — Ты их себе скоро порвешь так. — улыбается парень с легкой хрипотцой от долгого молчания. — Осторожнее. — и аккуратно заправляет одну из прядей за ухо. — Спасибо. — роняет Сын, опуская фонарик, чтобы укрыть собственный румянец, расцветший на щеках. Почему-то ей кажется, что Ёнхо начнет смеяться, если увидит. — Пойдем, сегодня должно быть видно Волопаса и Гончих Псов. — бросает девушка, вынырнув из-под граба и потянув за собой Джонни, который чуть не пересчитал выпуклости на коре одной из веток своих носом. Ветер сопровождает их всю дорогу, даже когда они собираются до поля, где шелестят стебли пшеницы, полны золотистых зерен. Им нельзя здесь ходить, топтать чужие посевы, но у них уже есть своя небольшая дорожка, вытоптанная двумя парами ног. Мистер Ким часто ворчит, когда видит ее, только вот не похоже, чтобы он хотел что-то предпринимать и как-то избегать этого. Ёнхо предполагал, что старик знает о их ночных вылазках через его поле, но приятнее было придумывать себе нереалистичные оправдания или причины. — Думаешь мистер Ким понимает нас? — шепчет Сынван остановившись, пока пальцами перебирает пшеницу, которая слегка колет нежную кожу на ладонях. Она смотрит куда-то вдаль, в сторону дома старика, и когда Джон поворачивает голову, то понимает: свет в доме есть и за ними наблюдают. Со не может понять, как на них смотрят, но силуэт человека не кажется напряженным, его не трусило в ярости и не чувствовалось опасности, поэтому парень неопределенно пожал плечами: — Понятия не имею, но он не особо против, да? — Сон кивает и медленно двигается дальше, привлекая за собой и Джона. Он же ловит себя на мысли, что девушка парит, а не идет, настолько ее шаги кажутся невесомыми и легкими. Все те же пряди, не попавшие в пучок, следуют за ветром, который в свою очередь доносит до Ёнхо необычный для девушки запах — старых книг из городской библиотеки и парафина. Сотни и сотни ночей, даже когда парень приходит к ней, Сон может проводить за книгами под свечкой, тающей в ее руках. Она прячется от матери, от отца и братьев, от соседей и знакомых, но только не от Джонни. Не скрывается, потому что знает: он ее не осудит и не бросит в спину презрительное «ведьма». Никто ведь так и не хочет признавать, что девушка способна читать карту и сама составить ее же. Сынван взгляд чувствует, но не оборачивается: боится чего-то. А ведь сама не понимает, чего именно. Взгляд не кажется пристальным или осуждающим, наоборот — мягким и обволакивающим, желающим оградить от проблем. Чтобы отвлечься, она несколько раз включает и выключает фонарик, пока Ёнхо осторожно не перехватывает ее руку, возвращая в реальность. Нескольких секунд хватает, чтобы Сынван поняла свой глупый поступок и кивнула, убирая механизм в карман платья. Совсем скоро поле заканчивается и они выходят на холм, укрытый скошенной, но все еще свежей травой. Девушка, громко вдохнув и забыв о своей ошибке, с искренним восторгом разглядывает небо, усеянное мириадами звезд и украшенное гордым серпом луны. — Гончие! — вскрикивает девушка, указывая в небо, когда Джонни подходит к ней и наклоняется на уровень ее глаз, вглядываясь в небосвод. Он долго щурит глаза, но не может понять, где это самое созвездие, о чем и сообщает девушке. Та на это улыбается, пальцем водя от одной звезды к другой: — Вот такое вот оно. Непримечательное, но мне нравится легенда. — объясняет, когда встречается с непонимающим взглядом. Сын немного отходит от Ёнхо и падает рядом на траву, поднимая в воздух небольшие травинки, не держащиеся общей кучи. Отходит, потому что дыхание рядом слишком горячее и глаза как-то необычно сверкают. Сегодня все казалось немного другим, совсем не таким, как раньше. — Какая? — интересуется Со, присаживаясь рядом, вглядываясь в полумраке в хмурое лицо. Хочется задать так много вопросов, но он понимает, что ни на один не получит внятного ответа, кроме как на повисший в воздухе вопрос о Гончих Псах. — Они охотники, разъяренные и взбешенные звери, которых удерживает Аркад. — она чертит пальцем рядом с Псами, вероятно, указывая на того самого Аркада, и продолжает: — Хочет спасти свою маму, Каллисто, обращенную в Большую Медведицу. — И тебе нравятся именно Псы? — хмыкает Джон, удивленно вскинув брови. — Волопас тоже. — тихо отвечает она, добавляя: — Он же и есть Аркад. Он тот, кто способен сдерживать их ярость, не думаешь? Та единственная надежда для Медведицы и страх рядом, но она не боится. Иначе ведь сбежала бы. — отшучивается Сынван, опуская руки в стороны, вдыхая полной грудью. — Ты бы тоже? — вырывается у Со. Ему тут же становится неловко, но девушка понимает, о чем он, поэтому улыбается. — Наверное. Они оба понимают этот неосторожный намек-сравнение, в котором Гончие это окружение, Аркад — Ёнхо, а Медведица — Сынван. Ровным счетом и понимают причину, почему эта фраза сорвалась с губ Джона, ведь именно рядом с ним, никто не общается с ней, как с отребьем или с чем-то ужасным, ненормальным и страшным. Никто не называет слугой Дьявола и не норовит потянуть в суд. Вернее к инквизитору. И Сынван понимает почему, вспоминая чей Ёнхо сын. Мозолистые руки, покрытые слабыми ожогами, и хорошо натренированные напоминали, что он кузнец и что ему не составит труда выправить мозги длинноязыким сплетникам или дуракам. Взглядом Сон пробегается от кончиков пальцев и до широких плеч, скрытых за рубашкой, немного ежится от понимания чужих страхов, а сама улыбается в осознании безопасности. — А если псы в какой-то момент обезумеют настолько, что Аркад их не удержит? — спрашивает Джон, не опуская взгляда, но заставляя девушку вздрогнуть в опасении, что ее поймали на разглядывания рук. — Значит так было надо. — недолго думая отвечает Сон. — Кто знает, может он поймает их в последний момент. — говорит в оправдание себя, когда Ёнхо смотрит на нее в отчаянии. — А если нет? — спрашивает он, потянувшись к чужому лицу, но вовремя останавливается и отшатывается назад, успев заметить смущение на чужих щеках. Сынван не находится с ответом, только лишь отводит взгляд и долго смотрит на колышущееся поле. Оно напоминает ей море или океан, о которых она читала в книгах, засев между рядами книг и карт, в целом редких для библиотек. Рядом шелестит трава — это Джонни ложится рядом. Парень внимательно смотрит на Сон, и она в конце концов не выдерживает, поворачивается к нему и хмурит тонкие брови: — Что? — Ты очень красивая, Сынван. — тихо говорит Ёнхо, заглядывая ей в глаза. Честно, прямо, откровенно — так, что заставляет замешкаться и затаить дыхание. Девушка порывается встать, но ее останавливает ладонь, сомкнувшаяся на запястье и потянувшая назад. Падая на грудь Со, она жмурится, когда руки обвивают ее талию, а сам парень ткнется носом куда-то в шею, заставляя сердца обоих взволнованно трепетать в пугающем и громком молчании. Ни единого слова не срывается с их уст, только лишь объятия, волнения и ветер, развевающий их страхи и неуверенность по телам, слишком горячим для весенней ночи. Где-то рядом кричит какая-то птица, кажется, ворон, и взмывает в небо, заставляя Сынван шарахнуться в кольце рук Со. — Всего лишь ворон. — говорит он, а руки сжимаются крепче, молят не сбегать и не бояться, ведь они тут абсолютно одни. — Сынван, если я предложу сбежать отсюда? — спрашивает шепотом Джоном, носом ведя по шее девушки, поднимаясь к уху и вызывая у нее щекочущее чувство от шеи и вдоль спины. — Ты будешь в опасности, если слухи дойдут до инквизитора. — Я знаю, но родители… — Сон замолкает на полуслове, громко выдохнув и не зная, что еще сказать. Она просто привязана к земле, к месту, где родилась, и эта фраза повисла между ними ответом. — Я не знаю, Джон… — Если слухи дойдут, тебя сожгут. — оторвав от ее шеи голову произносит Со, немного ослабляя руки вокруг талии девушки, позволяя повернуться к себе. Она выглядит взволновано, а Ёнхо до сих пор чувствует взволнованное дыхание и отголоски сильного сердцебиения. — Будь готова, что если тебя поймают, то в ночь перед казнью я попытаюсь помочь тебе сбежать. — Ёнхо.! — Сынван в страхе хватается за его плечи, таращась на парня и молясь, чтобы она ослышалась. — Тебя убьют, если поймают, что… — А если не поймают, мы оба выживем и сбежим. — обрывает ее кузнец, слегка сжимая ее бока, выбивая дыхание из легких. — Я люблю тебя, Сынван, — в лоб заявляет парень, вырывая оставшееся дыхание из груди Сон, — и хочу спасти тебя, если ты будешь в опасности. Даже если ради этого мне придется умереть. Девушка поджимает губы и долго-долго смотрит на Ёнхо. Ее руки ложатся на смуглые щеки, удерживая чужое лицо, пусть в этом не было нужды: парень глаз не прячет. Рядом с ними шумит пшеница, ночью напоминающая море из книжек и открыток, кричат вдали вороны и стрекочут кузнечики, а на небе сияют звезды и луна, но им абсолютно не до этого. Незатейливая прогулка к звездам превратилась в серьезное обсуждение их, вероятно, общего будущего и это до жути волновало обоих, в особенности Сынван. Не в силах больше выдерживать внимательный взгляд темных глаз, она роняет голову на плечо Джона: — Я тоже тебя люблю, Ёнхо. — шепчет она так, чтобы лишь он услышал. Только вот бабочки, все время порхающие внутри, давятся волнением и страхом от следующих мыслей. — Сбежим сейчас.? Так никто из нас не будет в опасности, пожалуйста, Ёнхо. Сынван чувствует, как руки Со обнимают ее, сжимая в объятиях, пока сам парень молчит несколько минут, прежде чем наконец-то ответить: — У меня в городе есть приятель, который сможет нам помочь по первом времени. С глаз девушки от волнения срываются слезы, которые растворяются в рубашке Со, а свидетелями их тайного разговора стали лишь звезды и вороны, кричащие в ночной темноте.