Гроза

      Входная дверь со скрипом отворилась, впуская в тёмную непроглядную прихожую холодный зелёный свет. У открытого проёма стояли две тёмные фигуры, тени которых упали на ковровую дорожку, создавая неровный силуэт. Одна из фигур, невысокого роста, переступила порог пустой квартиры и небрежным движением бросила небольшую связку ключей на угловатую полку, и, немного хромая, ушла в глубь обители. Вторая, тем временем, топталась на месте, но всё же зашла и закрыла за собой дверь на замок, избавляясь от единственного света. Кромешная тьма воцарилась в квартире. Шарканье ног и шуршание одежды нарушали тишину. Щелчок и свет рассеял темноту, загоняя в дальние уголки прихожей. Молодой человек прошествовал до мрачной кухни, где источниками освещения были: уличный фонарь и свет в прихожей, который тусклой полосой лёг на поверхность: пола, стола и угловой скамьи.        Парень с уставшим выдохом уселся на табурет близь к окну и прикрыл глаза. В голове пусто, как в Большой Антарктической Пустыне: ни мыслей, ни рассуждений. Ничего. Только голые степи и гряды разума беспощадно давили своей безмолвием и неведением. Хотя пару часов назад эти самые географические рельефы были наполнены самыми разнообразными догадками, раздумий и вопросами. Хаос тогда царствовал в голове. Здравый смысл терялся во всём этом и тонул. Вихри мыслей взмывали вверх в бескрайние просторы сознания, переплетаясь, сталкиваясь друг с другом. Весь этот бардак разрывал голову парня изнутри, по вискам била ноющая боль, пульс чувствовался как никогда раньше. Паника охватила вверх, здравый рассудок канул в небытие. Тогда он впервые это почувствовал, вкусил то, что могло его погубить, не только физически, но и морально. В тот самый момент, когда тело начало биться мелкой дрожью, а на глазах, мутной дымкой, застелила пелена слёз; чья-то тёплая рука легла на плечо и слегка сжала, мнимая поддержка и такое необходимо нужное, как воздух, присутствие вырвали его из когтистых лап безысходности и отчаяния. «Выход есть всегда, даже в паршивой и абсурдной ситуации, как наша», — сказал Россия, подбадривающее улыбнулся. Всё замерло внутри, как по щелчку пальцев, эти дикие и необузданные края разума и души утихомирились и затихли. Только сердце билось в бешеном вальсе, ударяясь об рёбра, играя сложные, но яркие этюды, как великий композитор своего времени, и медленно, с благородной грацией, утихало в спокойную увертюру. Похлопав по плечу, Россия вышел со спины брата и, зевая ему, проговорил, — «Ладно, отдирай свою жопу от скамьи и погнали домой — жрать охото» -, и ушёл в сторону многоэтажек.        Из глубины квартиры раздался непонятный шум, что вывел из своих воспоминаний Украину. Открывать глаза не хотелось, да и идти искать старшего не горело желанием, но последующие грохот и матные тирады всё-таки переубедили его. Лениво шаркая босыми ногами и идя по коридору на звук, Украина перебрал в голове все возможные варианты того, что там происходит — от обыденного до выходящего за грани понимания человеческого. Из приоткрытой двери сочился приглушенный свет от бра, таинственный скрип и скрежет, похожий на старый механизм, давали понять, что он в верном направлении. Приоткрыв дверь чуть больше, парень по-воровски заглянул внутрь: Россия ровно стоял спиной к брату около почти разложенного дивана и тяжело дышал. Положив руки на бока, он рассматривал на сие чудо советской инженерии и промышленной деятельности мебель, которая, возможно, пережила всех глав Советского Союза. «Я ж тебя, гадина, всё равно разложу!»: с этими словами Россия всей массой надавил на сиденье и сильными толчками пытался расправить диван. Но она сдаваться не хотела, упорно держала позицию и издевательски скрипела. Последней каплей было, когда больная рука соскользнула и была прижата сиденьем. Громко взвыв, Россия отшатнулся от дивана и прижал к себе руку, пытаясь утихомирить боль. Громкое шипение и нецензурные высказывания скрыли приближающиеся шаги.        — Ты чего меня не позвал, дурень? — Россия дёрнулся и обернулся.        — Чего? — он сдавленно переспросил Украину. Парень внимательно смотрел на старшего и повторил свой вопрос. Русский рассеянно пожал плечами, мол «Да хуй его знает», и вышел из комнаты, оставив наедине брата и диван. Украина так и стоял, смотря в след уже исчезнувшего брата. Первая мысль была пойти за ним, но он отдёрнул себя: «Не-е, к чёрту его, ещё начнёт вонять как обычно». Развернувшись к мирно стоящему дивану, парень решил посмотреть, почему не убиваемый раритет батиной эпохи капризничает и не раскладывается должным образом. Посмотрел на поверхности сидушки и спинки — ничего подозрительного не нашёл; заглянул под диван и, опаньки, нашлась зараза — в механизме застрял окурок. Аккуратно вытащил помеху, он с брезгливостью выкинул в дальний угол. Ну вот, теперь диван снова в строю и можно закончить начатое. Лёгким движением рук он с лёгкостью надавил на сиденье, и теперь она была готова принять в свои объятия кого угодно и убаюкать.        — Что это ты тут делаешь?        — Диван разложил, как ты мог уже догадаться, — младший посмотрел на брата и посуровел. В дверях стоял спокойный Россия с незажжённой сигаретой во рту, — А ты, случаем, не ахуел?        — Ел, та ещё гадость, — ответил как ни в чем не бывало и чиркнул спичкой об коробок.        — В своём теле делай что хочешь, хоть хер отрезай и на лоб пришивай, но в моём теле, ты — старый идиот, не имеешь право его марать! — с диким рыком протараторил Украина.        — Ой, кто бы говорил: «Не имею право марать хохлятскую тушку». Пф, я даже уверен на все сто процентов, что ты не только куришь, но и употребляешь всякую химозную дичь в тихушку. От одной палки ничего не будет, — Россия закурил и разразился страшным кашлем: лёгкие больно ударялись об рёбра, выгоняя из себя табачный дым и смол, спазм сдавливал грудную клетку. Украина смотрел на него и, прикрыв глаза рукой, тихо шипел про себя. Как же ему это осточертело: никто его не слушают и не слышат, никому нет никакого дела до мнения украинца, все же всё знают! Вот и сейчас также. Украина взглянул одним глазом на него. Противоречие нещадно терзали душу блондина: было очень жаль брата и хотелось помочь русскому чем сможет, чтобы избавить его от страданий; в тоже время ему было приятно смотреть, как он мучается из-за любимой привычки. Но, твою ж налево, не в его же теле!        Пока сверхдержава «бился в конвульсиях», он прошёл мимо него на кухню за водой. Не для него, просто хотелось пить. Наливая прохладную воду из кувшина в стакан, его отвлёк крик — «Укроп!»: захрипело оно и закашляло. Мьех, если бы они не поменялись телами, то хрен там подошёл к нему, но, так как на кону его здоровье, которое вот-вот канет в могилу из-за брата-уебана, ему придёться подойти и посмотреть на обстановку в виде полудохлого России. Одним залпом осушив стакан и налив ещё, пошёл обратно в спальню-гостиную.        В комнате ничего не поменялось после ухода Украины, только Россия переместился на диван и сдавленно кашлял, держась за горло одной рукой. Жалкое зрелище, но он сам виноват.        — Долго е…-кхах гха-… ещё смотреть будешь? — сдавленное шипение России только придавало смехотворности во всей этой «комедии». Украина прошёл в комнату, не желая стоять, как истукан, в проходе и глядеть на старшего.        — Прополощи горло, возможно, легче станет.        Украина равнодушно подал стакан и присел на край дивана. Пока Россия пил мелкими глотками, не обращая никакого внимания на брата, украинец рассматривал его. Точнее себя, и видя во всём этом странность и интерес: смотреть со стороны, как ты реагируешь на первую затяжку в своей жизни, как меняется лицо в манере Росса, как изгибается его тело под «управлением» русского… Тихо сглотнув вязкую слюну, Украина спешно отвернулся. Всё лицо покрылось нездоровыми пятнами. Пошлые мысли застилали разум, предоставляли самые яркие и эротичные сцены, что даже в порнофильмах и сайтах такого не найдёшь. Пытаясь незаметно выкинуть дурь из головы, не заметил как Россия ушёл и оставил его одного.

***

       Тягостная тишина обволакивала спальню-гостиную, преображая её из уютной и комфортной во вражескую и нагнетающую, даже редкие шумы за окном никак не спасали атмосферу. На настенных часах стрелки замерли на без двадцати пять и не меняли своё положение уже давно. Плотные шторы не давали фонарному свету проникнуть и по хозяйски расположиться на советском ковре, из-за этого в комнате гулял мрак и кривил предметы и мебель до неузнаваемости.        Как бы не уговаривал себя парень заснуть, всё никак не получалось. Пытался спать с включённым светом — никак; из старых наушников лилась спокойная и умиротворяющая музыка дабы успокоить разум и усыпить его, но и это не помогло. Намёка на сон не было ни в одном глазу. Теперь без какой-либо надежды отдохнуть в царствие Морфея, Украина смотрел на потолок и слушал тишину. В голове прокручивался вчерашний эпизод и вспоминал до мелочей все детали происшедшего накануне в доме Маши. Но так и не смог понять, как они умудрились поменяться телами и остаться живыми после взрыва шаровой молнии. «Мистика какая-то»: грустно вздохнул и перевернулся на бок к стенке, задумчиво рассматривал узор на обоях. Клишированный растительный орнамент вился и закручивался в пресловутый рисунок и повторялся многократно. Вскоре в глазах начало рябить от такого декора. Откинув вредное занятие для очей, Украина закрыл их и держал долгое время сомкнутыми.        Уходя всё дальше в свои мысли и приготовившись погрузиться в сон, тугой узел завязался внизу живота и тянул приятной истомой, обдавая жаром. Сначала парень не понял, что происходит, и по привычке начал себя ласкать: медленно водит кончиками пальцев по полу вставшему члену, пока не затвердеет в руке, и лёг на живот, упираясь разгорячённым агрегатом в матрас. Виляя тазом взад-вперёд, плоть тёрлась об грубую простынь (Россия не предоставил свою одежду, так как она была не стиранной, а вещи Украины были малы, так что ему приходиться спать голым), вызывая мазохистское удовольствие. Дыхание сбилось, тихие полу стоны витали вокруг парня. Помучавшись ещё немного, Украина коснулся пальцами к сухим губам и нежно обвёл их. Вобрав указательный и средний в жаркий рот, начал обильно смачивать, играясь с языком. Слюна скатывалась по подбородку и по шее, игриво поблёскивая в темноте от горящего экрана в телефоне. Одеяло соскользнуло на пол. Это была единственная защита, которая закрывала Украину от внешнего мира, но он не заметил этого и продолжил своё дело. Дикое желание поедала парня изнутри, и, отняв от себя пальцы, коснулся к кольцу мышц, поглаживал и водил по кругу. Томно дыша и охая, нежно надавил на сфинктер и проник в себя. Было подозрительно, когда один палец вошёл туго и внутри было тесно, но нашёл оправдание, что, мол: давно таким не занимался, и продолжил себя растягивать. К первому пальцу присоединился и второй, и продолжил водить их взад-вперёд в медленном темпе: массировал гладкие стенки, разводил и сводил пальцы, крутил ими по и против часовой стрелки, получая массу удовольствия. Украина хрипел и стонал в перьевую подушку, покусывая опухшую губу. Член обильно сочился прозрачной смазкой, пачкая чистую простынь, и ноюще болел, требую к себе внимания и разрядки. Парень не собирался дотрагиваться до себя и максимально ввёл пальцы до упора, ища заветный узел-удовольствия, чтобы довести себя до оргазма, но не мог прощупать его. Одним за одним меняя угол проникновения, Украина нахмурился, нехорошее предчувствие кололо его разум, он решил поменять позу. Лёжа на спине, ввёл обратно пальцы. Парень посмотрел вниз и увидел огромный, зазубренный и уродливый шрам на правой ляхе. Вдруг в голову ударило осознание того, что он сейчас играется с телом брата, вот поэтому и не может довести себя до оргазма.        — Ёперный театр. — хрипло прошептал украинец и провёл рукой по влажному лицу. От мысли, что он ласкал не «себя», а «брата» ударило сильным электрическим зарядом по всему телу — от головы до пят. Немного выгнув спину, парень задрожал и обмяк. Внизу живота приятно развязался узел, а на животе и на груди холодило. Украина смущённо усмехнулся; он никогда не думал, что кончит от того, что ласкал Россию. Но не напрямую. Это немного огорчило его, но всё равно был рад, как мартовский кот после недельного марафона.        Веки налились свинцом и медленно закрылись, не желая больше открываться. Пошерудив рукой по кровати, ищя махровое одеяло. Огорчённо вздохнув, Украина повернулся на бок и заснул в позе эмбриона, плевав на спальный предмет. Наконец-то Морфей решил забрать заблудшую овечку и пригнать её к остальным.