Испить кьянти с твоих рук

      Если бы мне выдался шанс прогуляться по Заснеженному саду, Лувру, воочию лицезреть «Мона Лизу» или зажжение благодатного пламени, я бы остался здесь. Меня немного потянуло к искусству. Попросту время есть, полагаю. Недавно перечитал «Лолиту», вспомнил себя подростком. Я и не предполагал, что вернусь к этой книге именно в таких обстоятельствах. Это звучит странно, но теперь я ощутил связь с этой девочкой. Ло-ли-та. Меня нельзя назвать ребенком, развращенным каким-нибудь там Гумбертом-Гумбертом, но, всё-таки, что-то меня роднило с ней. Я не знаю, что именно.       Сейчас почти десять, мне нужно быстро принять душ и бежать домой. Душ у меня дома не такой хороший, само собой, к тому же оттуда что-то повадилась литься вода вперемешку с ржавчиной, и проблемой этой я так и не занялся. Я бы мог пошутить, что остаюсь здесь лишь из-за ванной комнаты, оборудованной всем нужным и не очень, но не делал этого. Пэйган может не оценить таких шуток, расстраивать его у меня желания нет. Даже если бы мы поссорились я не стал бы упоминать об этом, чтобы его просто позлить. Потому, что это неправда. Мин почему-то любит верить мне на слово и сарказм с ним не прокатывает, особенно такой.       Хотя он действительно умеет веселиться, если захочет. Когда в одной моей мысли сталкиваются Пэйган и веселье, на ум приходит история с тем, как жена какого-то мужика, главы мафиозной банды «Рассвет», рожала в саду во дворце и «ощенилась» (как Мин любил выражаться) прямо в нарциссы, которые в детстве я остервенело поедал. А он отхватывал от мамы. Истории смешные, но мы редко их вспоминаем. Скорее из-за воспоминаний о Ишвари, и моих, и его. Это довольно неловко, пускай он и не признается, что его эта тема явно не радует. К тому же в саду я так и не нашел ни единых нарциссов. Либо это шутка над моим всеобъемлющим аппетитом, либо он… как бы сказать, чтоб самого себя не рассмешить… Не совсем… уверен в себе? Я прыскаю. Конечно, чёрт возьми: убил мужика ручкой, а затем полез делать селфи. Налицо неуверенность в себе, да? И всё-таки, он меня стесняется. Достаточно пожить с ним немного, чтобы заметить все эти маленькие моменты.       Чтобы подтвердить свою догадку, я, прежде, чем пойти в душ, зашел к нему в спальню. Он сидел на кровати, из одежды на нем была белая футболка и пижамные штаны, светло-голубые. Как только я прошел пару метров он посмотрел на меня, но затем вернулся к своему занятию: в руке он держал книгу в мягком переплете, но названия не разобрать. Подходя ближе я понимаю, что название это написано китайским языком, и сама книга на самом деле являлась мангой. Меня это повеселило. - Хентай читаешь? – ужасная шутка, но мне нравится.       Он вновь поднимает на меня взгляд и кончик его губ немного приподнимается, после он вновь продолжает читать.       Я смотрю на тумбочку возле его кровати. Когда я зашел сюда с утра, без приглашения, просто решил наведаться, он как раз заканчивал с пробуждением, а на тумбочке лежал чехол для очков. Я не стал спрашивать, зачем он ему нужен, но удивился, и даже провел по нему пальцами. Похож на обтёсанный дуб по цвету, гладкий, для очков с небольшими стёклами. Сейчас я также стою на том самом месте и чехла на тумбочке уже нет. Может, он есть на его рабочем столе в коридоре, но что-то я сомневаюсь в этом. - Я читаю маньхуа по мотивам того стиха, о котором я тебе рассказывал. Помнишь? Я отрываюсь от своих мыслей и смотрю на него. - Того, который ты еще в классе рассказывал, когда в школе учился? – я улыбаюсь. Как я мог забыть эту потрясающую историю? - Да.       Когда Мин был возрастом двенадцати-тринадцати лет и все еще посещал школу, на одном уроке их попросили выучить стих о семье. Точнее, любой, который бы пел о любви к семейным ценностям, маме и папе. Моему дорогому Пэйгану приходило на ум всякое, он признавался, что даже пытался, действительно пытался искать такие стихи, которые не были такими уж плохими, но… - Всё остальное было тем еще дерьмом мамонта, да? – спрашиваю я у него. - Еще каким.       Мне нравится то, с каким лицом он подтверждает это. Словно гордится своим выбором. По итогу «диких душевных терзаний» выбор его пал на стих автора Сайджо Ясо «Ад Томино». После такого названия есть к чему готовится. По поверьям и всему такому прочему стих является проклятым, и, если его прочитать вслух, на языке оригинала, по итогу появляется вероятность умереть. И вроде бы проклятие может и на людей вокруг распространится. Что сделал Пэйган? Да, прочитал его в классе, чёрт возьми. Мой умненький садюга. - Во мне эта история порождает какую-то странную тягу к тебе. - Рад, что ты умеешь ценить хороший юмор. - К чёрту юмор, - вырвалось у меня. Продолжать мысль я не стал, ибо немного смутился. – Как манга? - Ничего общего со стихом не имеет. Вообще, я ее перечитываю. Это моя первая и последняя маньхуа, которую я прочитал еще в Гонконге, - одним движением он закрыл ее и улыбнулся, смотря куда-то мимо меня, - есть что вспомнить.       После инцидента со стихом Пэйгана отправили к директору, который его отшмалял. Я понял это из того, как Пэйган неохотно вспоминает о случившемся, и как ранее упоминал, что директор был склонен к таким мерам воспитания. Больше Мин там не учился – перевели на домашнее обучение. - А я «Лолиту» перечитывал. Дошел до конца. - Кто о чем. Я на постельной сцене какой-то странной парочки шарлатанов, - он хмыкнул, - боятся, что их застукают и убьют. Дочитывать, скорее всего, не буду.       Слово «странно» так редко мелькало в его речи, что звучало будто из другого языка. Мне нравится, когда он называет что-то странным. Мой мозг воспринимает это как сарказм. Итак, отвлеклись. Сейчас нужно вернутся к тому, что меня интересовало в первую очередь. - Я в душ сейчас, - говорю я и уже собираюсь уходить, но он меня останавливает. - Куда ты бежишь? Подожди немного, - Пэйган немного отодвинулся похлопал по матрасу с идеально постеленной простыней бордово-красного цвета, - присядь. - Зачем? - Ну, знаешь... Я тут подумал, - он игриво потирал ладошки, - я же тебе его еще не читал ни разу. Я улыбнулся и внимательно посмотрел в это хитрое лицо. - Проклясть меня хочешь? - Разумеется.       Мне стоило поторопится домой, но я всё же дал этому шанс. Я всё еще был в выходной одежде, и садится на чистую и выглаженную кровать Пэйгана в джинсах и куртке с перчатками было немного не по себе. Но его явно ничего не смущало. Я присел, а он немного выпрямился, взгляд его устремился к потолку (как я могу понять, он вспоминает сам стих) и вскоре он вновь смотрит на меня. - Сайджо Ясо, Ад Томино, - он говорит это необыкновенно спокойно. Его бархатный голос немного расслабляет меня, хотя я и понимаю, что сейчас за этим последует, - Зачитаю в понятном тебе переводе. Я в предвкушении. Он кладет свою руку мне на колено. - Не беспокойся, он тоже считается проклятым. Обнадеживающе. - «Старшая сестра рвет кровью, младшая сестра плюется огнем. Милый Томино плюётся заветными драгоценностями…»       Я ощущаю себя также, как и при прослушивании аудиокниги. Я смотрю на него, пока он говорит, но также и концентрируюсь на самом стихе. - « …Tомино умер в одиночестве и попал в ад» - Ты любишь читать про одиночество? – это вырвалось непроизвольно. Я быстро замолкаю. - «…Ад, тьма, без единого цветка. Не старшая ли сестра Томино бьёт хлыстом? Множество красных рубцов ноют. Порка, избиение и удары, Попасть в вечный ад есть лишь один способ… »       Я читал этот стих, на самом деле. В детстве интересовался всякими такими вещами. Я даже недавно немного полистал мангу в библиотеке дворца, хотя я никогда ему об этом не скажу. С китайским языком относительно хорошо справился интернет-переводчик. Единственное, что там есть – непрерывное одиночество. Мизантропия. Социофобия. И жестокость. Ты наслаждаешься чужим одиночеством ибо сам, через столько лет, наконец-то смог его избежать? - « …Моли, чтобы тебя ввели во тьму ада, От золотой овцы, от соловья. Сколько осталось в кожаном мешке, Готовься к бесконечному путешествию в ад. Весна приходит и в леса и в долины, Семь поворотов в темной долине ада… »       Ты же сам знаешь, какой изысканный комплимент мне делаешь, как можно оставаться таким спокойным? Понимаешь ли, насколько я это ценю? Сквозь всё, что было между нами – всё равно ценю. - « …В клетке соловей, в корзине овца,» «В глазах милого Томино слёзы,» - говорю я про себя. - « …В глазах милого Tомино слезы. Плачь, соловей, для лесов и дождя Выражая свою любовь к сестре. Эхо твоего крика разносится через ад, и расцветает кроваво-красный цветок. Через семь гор и долин ада, Милый Томино путешествует в одиночку… » Томино не повезло. Такое случается. - « …Чтобы поприветствовать тебя в аду, Мерцающие шипы на скалистой горе Затыкай свежие проколы во плоти, Это отметины милого Томино.»       Я хочу похлопать, но сразу пресекаю это глупое желание. Руки вспотели. Перчатки стали чистой духовкой. Он убрал руку с моего колена, сменил позу и прилег на кровать. - Вижу, тебя это впечатлило? – в его голосе слышны нотки задирства, но я не обращаю на них внимания, - Прости, прозвучало ехидно. Он немного непонятный, возможно, но лично я всегда считал подобный «артхаус» одним из важных компонентов в фундаменте китайско-японской литературы. Да и искусства в целом. А ты что думаешь?       Я думаю о том, как бы говорить без дрожи в голосе. Честно признаться, я даже немного возбудился от того, как он читал это стихотворение. Мне нравится его голос и легкий акцент, что уж тут поделаешь. - Я сейчас вернусь, - я встаю с кровати, - приму душ и вернусь. Уложу мысли. - Хорошо. - Ты очень красиво рассказываешь. - Мой отец так не считал, - он засмеялся и вскоре устроился немного поудобнее, - хоть кто-то здесь ценит настоящее искусство.       Возможно, не только мне сейчас на ум пришла Ишвари. Но – мы не говорим об этом. - Я был бы самым счастливым мужчиной в мире, если бы ты мне его тоже прочитал, – вдруг выдал этот интриган, когда я уже почти что вышел из комнаты, - на языке оригинала. - Японском? – меня всё еще шокирует первое заявление. – Я похож на полиглота? - Меня удовлетворит любое исполнение, мой чрезвычайно взволнованный друг.       Немного возмущенный таким заявлением, выхожу из спальни. Друг. Пф. Если это дружба, то в Америке я только тем и занимался, что заводил друзей. Начинаю обдумывать план отступления, но потом мне на ум приходит мысль, которая заставляет меня пересмотреть свои взгляды. Я вновь заглядываю к нему в комнату и говорю: - А ты очки надень, умник хренов.       Игнорируя все заявления за своей спиной со стороны Мина, - это не доставляло мне почти никакого удовольствия, - я прошелся мимо его стола (и да, футляра для очков там также не было, он определенно прячет его от меня) и направился прямо в ванную. Я лишь взял из своей комнаты немного чистой одежды, чтобы домой не ехать в этом.       В интернете, через телефон я быстро нашел тот самый стих, в своём оригинале, благо, Пэйган все-таки вернул мне телефон, который забрал при первой нашей встрече. Ну, относительно первой. Я также обнаружил хорошую транскрипцию, так что половина дела сделана. На стихи у меня память хорошая, и даже война, со всеми ее последствиями для организма, не изменит этой особенности. На этот мне понадобится минут двадцать, плюс-минус пять минут.       Пока я принимал душ, переводчик зачитывал мне вслух этот стих раз за разом. Я мылся тщательно, раз уж выдалась возможность нормально принять душ, стоило ей воспользоваться. По итогу я разошелся так, что даже воспользовался гелем для душа, который пахнул карамелью. Ее запах практически не ощущается когда я начинаю вытираться, но это лучше, чем когда я напшикался духами с олеандром, которые привёз с собой из Америки, и оказалось, что у Пэйгана есть определенные аллергии, о которых я не знал. Он расчихался так, что выгнал меня из дворца, и мне пришлось ехать домой - самостоятельно отмываться от духов. И неимоверно много смеяться. На карамель у него аллергии вроде бы не было.       Я быстро оделся, после принялся заучивать стихотворение, проговаривать его вслух. Грязную одежду я оставил в своей комнате и вскоре закончил со стихом. Зная перевод учить его было немного легче.       К комнате Пэйгана я шел медленно, предвкушая то, что должно было произойти. Уже у двери я резко схватился за добор двери, и, повиснув на руке, заглянул в комнату. - Saijo Yaso, - я не стал долго держать паузу. - О мой бог, - я игнорирую то, что он так и не надел очки, и начинаю. - « ane wa chi wo haku, imoto wa hihaku, kawaii tomino wa tama wo haku… » Пэйган начал хохотать, полу-лежа на кровати, держась за футболку. Я мог видеть его зубы. - « …hitori jihoku ni ochiyuku tomino, jigoku kurayami hana mo naki. muchi de tataku wa tomino no aneka, muchi no shubusa ga ki ni kakaru… » - Этот акцент, чёрт тебя возьми, ты божественен! – он немного похлопал мне и я смутился, но продолжил. Мало ли, может, вскоре проявится мой природный талант! - «tatake yatataki yare tataka zutotemo mugen jigoku wa hitotsu michi. kurai jigoku e anai wo tanomu, kane no hitsu ni, uguisu ni. kawa no fukuro ni yaikura hodoireyо mugen jigoku no tabishitaku. haru ga kitesoru hayashi ni tani ni, kurai jigoku tanina namagari… »       Я думаю о том, что у нас с Пэйганом есть свои маленькие слабости. У каждого свои. Он стесняется носить очки, всем видом не желая дать хоть намек на то, что зрение его находится в не лучшем положении, а я обеспокоен тем, что, видите ли, плохо говорю на языке, которого никогда не знал и не учил. Может, не так уж и плохо то, что он так себя ведет. Мы не так давно стали чем-то наподобие близких людей. - « …kagoni yauguisu, kuruma ni yahitsuji, kawaii tomino no me niya namida… »       Я отхожу от двери, заходя в комнату и идя до балкона. И не перестаю говорить. Меня немного тревожит то, что стих может оказаться и вправду проклятым, хотя я никогда не верил всем таким «духовным вещам», знаете ли. - « nakeyo, uguisu, hayashi no ame ni imouto koishi to koe ga giri. nakeba kodama ga jigoku ni hibiki, kitsunebotan no hana ga saku. jigoku nanayama nanatani meguru, kawaii tomino no hitoritabi… » - Работай челюстью, языком, ну же! – он любые странные вещи способен превратить в чистый цирк. В веселый цирк, не в тот, где тебя не выгонят с места посреди представления и не появится угроза быть убитым жонглёром с ножами, а в тот самый, где веселые представления и вкусная выпечка. Хотя, может, мы вдвоем действительно сгорим в аду за подобную своевольность. - « jigoku gozarabamo de kitetamore, hari no oyama no tomebari wo. akai tomehari date niwa sasanu, kawaii tomino no mejirushini. »       Я останавливаюсь около двери балкона и кланяюсь. Пэйган смеется, и смех его напоминает мне тот момент, когда мы впервые сели за стол в особняке де Плера. - Если и гореть в Аду, то только с тобой, мой мальчик! – он хлопает по месту рядом с собой и подзывает меня рукой. - Да ты романтик.       Я подхожу, опираясь рукой на матрас присаживаюсь рядом. В горле еще немного першит из-за всего того, что я читал вслух. Такого обилия шипящих, «дж» и «а» я давно не встречал в стихотворениях.       Внимательно смотрю на Пэйгана, жду его действий. Он смотрит куда-то в сторону, правую руку заводит назад, потом закрывает глаза, правой рукой вытаскивает что-то из-под подушки и надевает себе на лицо. Я немного удивился, но быстро пришел в себя. Он открыл глаза и посмотрел на меня, зрачки его резко сузились. - Я выгляжу достаточно глупо для тебя? - О мой бог! – теперь уже я это говорю и начинаю смеяться, - Я же шутил, ну что ты! - Ненавижу носить эти долбанные очки. Но приходится, - он гладит оправу одним пальцем, - особенно вечером. Без них ничего не разобрать. Аджай, мой тебе совет – никогда не доводи своё зрение до такого. - Ты просто Ерос и Аполло в одном лице, - я улыбаюсь и продолжаю смотреть на него. Он не то чтобы выглядит глупо, нет, просто сама эта картина и то, как и почему она возникла сейчас предо мной, дико меня смешила. И даже чем-то умиляла. – Не переживай, претензий не имею. - Я бы и не стал, - он хмыкнул и убрал их со своего лица. - Именно поэтому прятал их от меня?       Он не удостоил вопрос ответом. Я не стал настаивать. Встав с кровати, я осмотрелся и похлопал по карманам, убеждаясь, ничего ли я не забыл. Вроде всё было на месте, в том числе телефон. Обойдя кровать, я уже хотел начать прощаться с ним, как он вдруг вновь поманил меня рукой к себе. На сей раз я не сдвинулся с места. - Аджай? – он немного наклонил голову вперед, смотря на меня спокойно, но озадачено. - Мне пора ехать. - Ночью? Ха, – он отмахнулся от моих слов, словно это был мелкий клещ, ползущий по ноге. – Утром прекрасно доберешься, куда тебе там надо. - Нет, мне правда пора. Завтра рано идти в Банапур, времени кое-как хватает. - Нет! Нет, Аджай, – его голос звучал на удивление серьезно. Мне это не понравилось. – Сегодня… - Пэйган, послушай… - …Сегодня я лично прошу тебя остаться. - Я лично вынужден отказать. - Господи, да во имя чего же? Только не говори, что опять побежишь шарится по моим аванпостам. - Наслаждайся тем, что они пока что твои.       Он посмотрел на меня исподлобья и после перевел свой взгляд на что-то другое, что было на кровати, и на что я сам смотреть не собирался. Не получив никакого ответа, я попрощался и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Вновь похлопал себя по карманам и направился на первый этаж, оттуда вышел из дворца, и, пройдя через ворота, добрался до машины. Я оглянулся на левое крыло дворца, где примерно располагалась комната Мина. Свет там уже не горел. Обычно там светло аж до часу ночи. Ну что ты там себе за грусть-тоску устроил? Да, расстались не на лучшей ноте. Хотя мне теперь действительно не хочется уезжать, но это не я решаю, где и как я работаю.       Забравшись внутрь машины и закрыв за собой дверь, проверяю ключи. В карманах нет, значит, оставил в машине, - я обычно ее даже не запираю, кому здесь сдалась эта жестянка на колесах? – проверяю в зажигании. На сидении нет. Начинаю рыться в бардачке – нигде, блин, нет. Всё-таки забыл.       Я в злости вылезаю из машины и в сердцах сильно хлопаю дверью. Выходит не так громко, как ожидалось. Возвращаясь обратно я также хлопаю входной дверью, и колокольчики рядом с ней приходят в движение, и звон их меня немного успокаивает, пускай он немного хаотичен.       Поднимаясь на второй этаж я понимаю, что Пэйган уже, должно быть, улёгся, по крайней мере сидит в темноте, и тревожить его сон или отдых – дело последнее. Он вряд ли успел уснуть, но я всё равно сбавил шагу и попытался не волноваться так сильно.       Тихо захожу в свою комнату, уже готовый поверить в то, что ключи у меня каким-то образом отнял сам Пэйган, за моей спиной. Я мог бы довести себя до безумия, до ярости, если бы по итогу не нашел эти самые ключи в ящике тумбочки у своей кровати. Меня охватывает стыд за то, что даже не произошло.       Я беру их в руку и смотрю на собственный балкон. Он находится прямо напротив моей кровати, что одновременно мешает мне спать ночью, и ласкает мой взор с утра. Ночью меня часто посещают кошмары. Когда я просыпаюсь в холодном поту, чувствуя себя напуганной свиньей, первым делом я оглядываюсь на этот балкон. Это самый лёгкий способ добраться до меня. Насколько же сильно меня это пугает, чёрт возьми.       Выйдя на него, я осматриваюсь. В Кирате не самые тёмные ночи, несмотря на погоду, стабильно застрявшую между осенью и зимой. Сад отсюда выглядит очень умиротворенно, и притом, жутко опасно. Во мне кричат инстинкты, из тех пор, когда из любого тёмного угла на тебя могла выскочить какая-нибудь тумба-юмба и убить. Возможно, во мне кричал страх из-за того, что мы сделали.       Когда два человека начинают заниматься сексом, их отношения навеки отдаются этим событиям. Я это знаю, в Америке много с кем «дружил». А когда эти два человека имеют личные счёты с собственной репутацией, всё становится еще тяжелее. Я не удивлюсь, если однажды проснусь под горящим светом лампы которой мне будут выжигать глаза и требовать всю ту информацию, что я возымел из этих отношений, или если меня наоборот, избавят от участи гнить в куче трупов предателей, взамен попросив давать им любые сведения, что я успел и еще успею нарыть во дворце и о дворце.       Я так устал бояться любой блядской мелочи. Но жертвовать ради спокойствия этими отношениями вовсе не в моем вкусе. Всю жизнь бежать от гончих собак его величества? Нет, благодарю. Стал бы он действительно меня преследовать?       Не знаю, сколько уже тут стою. Но вокруг такая тишина... Будто я и сам сейчас спал. И вид отсюда, должен признать, даже ночью просто прекрасный. Стоп. А это… это еще что? Мне кажется, возможно, слуховые галлюцинации подъехали к моей паранойе, но… нет, не кажется это мне. Я медленно возвращаюсь обратно в комнату. Стоя так, прислушиваюсь. Дверь заскрипела. Но не в мою комнату.       Пока я смотрю в темноту и просчитываю, за сколько времени я успею доехать, - или долететь, если удастся найти подходящий транспорт, - отсюда до Банапура, и вскоре бросаю ключи от машины обратно на тумбочку. Я, блять, не шучу, если это какой-нибудь смельчак, решивший «избавить Кират от тирании Пэйгана», то удаче его позавидовать нельзя.       К чёрту Банапур, по рации всё прекрасно мне разъяснят утром. И нахуй этот стрёмный балкон. Нахуй Дональда Дака на моей футболке, которую я надел (о чем я блин думал?).       Я вышел из своей комнаты и направился к спальне Пэйгана. Медленно открыв дверь, так, словно открылась она от ветра, попытался рассмотреть что-либо в комнате, помимо занавешенного шторами балкона, свет через которые пробивался еле-еле. Я слышал, как он дышит. Бросив это дело, вошел в комнату и услышал, как что-то с железным лязгом упало на землю. - Кто здесь? – голос был женский, звучал очень странно, но знакомо.       Я открыл рот, чтобы что-то сказать и сдвинулся с места, во тьме потянувшись к кобуре с пистолетом, но не успел я сделать и пары шагов, как она толкнула меня и выбежала из комнаты. Услышав возню на кровати, я включил свет и мне немного полегчало. Живой, правда не совсем понимающий, что произошло. - Ты остался? – спросил он.       Посмотрев на пол, я обнаружил там нож для резки хлеба. Блять, серьезно? Нет, правда? Она хотела его зарезать? - Я сейчас, - выбежав в коридор, я ринулся на первый этаж, оттуда к входной двери, вырвался на улицу и вытащил пистолет, оглядываясь по сторонам.       Я вижу кого-то в моей машине. Идиотка.       Она там, сидит и паникует. Завидев меня у ворот, выскакивает из машины и я стреляю. Не попал, успела забежать за багажник. Я быстро добрался до туда, когда она сорвалась с места и бросилась бежать. На этот раз я попал. Прострелив ей ничем не прикрытую левую ногу, из которой тут же хлынула кровь, я немного порадовался и даже раскошелился на пару фраз в стиле «Как тебе мой ствол?» Она повалилась на землю и закричала. Эту униформу я знаю. Горничная. - Ты перепутала Пэйгана Мина с хлебом? - Шлюха! – ей определенно было очень больно, ибо звучала она как свинья во время закола. И стоило мне только схватить ее за щиколотку и потащить к машине, тон сразу изменился, - Не убивай меня, мне так жаль! - С тобой разберутся во внутреннем дворе… - Нет! Нет! – кричала она, пока я положил ее в багажник. – Мне так жаль! Мне…       Я не услышал, что она хотела сказать и закрыл багажник. Забравшись в машину уже с ключами, я поехал прямиком к воротам внутреннего двора и уже по прибытию выдал одному весьма озадаченному лейтенанту брыкающуюся и кричащую проклятия женщину.       Мне пожелали доброй ночи и я поехал домой.       Выйдя из машины я заметил, что в комнате Пэйгана свет вновь горел. Несложно догадаться, почему. Быстро добираюсь до его комнаты, по пути кидая куртку на кресло за его рабочим столом. - Это было интересным наблюдением, - сказал он мне вместо приветствия. - Если бы я, блять, ключи не забыл, ты бы и дальше притворялся, будто ни черта ее не слышишь? - Мне было интересно, как долго она будет противится своему желанию. - Проведем еще один эксперимент, - я быстро разуваюсь и подхожу к нему, сидящему на кровати, - сколько я буду противиться желанию надрать твой зад?       Наваливаясь сверху сразу же валю его на кровать, и там, не обращая внимания на возмущенные, но в чем-то даже заигрывающие возгласы, начинаю щипать его. Пэйган это просто ненавидит, говорю как человек, который однажды во время секса посчитал уместным сильно ущипнуть его за шею, чтобы остался синяк. Это был первый раз, когда у нас ни черта не получилось в постели. Но сейчас всё было по-другому… - Аджай, Гейл, чёрт! – на что из этого мне стоило откликнутся я так и не понял. Я сидел на нем, чувствуя, как он пытается ногами ударить меня по спине, а руками убрать мои от собственной шеи, грудной клетки или живота. Порой я сильно щипал его ноги через штаны. Он не кричал, сносил всё в себе. За это я его даже уважаю. Отчасти. Ибо услышать то, как он вскрикивает от боли, всё же хотелось. - М-мистер, - раздалось за моей спиной уже второй раз подряд. Я обернулся и увидел у двери еще одну служанку, - Мистер Гейл, всё хорошо? - Маргарет, - я оперся рукой о колено Пэйгана и продолжил, - видела, что я сделал с нашей горничной? - Нет, я у себя… - Выстрел слышала? - Да. - Еще раз я увижу, что кто-то из вас ночью бродит по дворцу без цели, или входит без спроса, сделаю то же самое, - тело подо мной уже не сопротивляется, да и я сам отвлёкся от истязания, - и это совсем не шутка, передай это каждому сейчас же! - Как прикажете… - глаза ее округлились, она смотрела на меня с диким напряжением в глазах. Я выглядел настолько серьезно? - И свет еще выключи, пожалуйста, я в коридоре оставил. И еще, - я достал из кармана пресловутые ключи и кинул ей, она поймала их, - закрой машину, и входную дверь. Спасибо. - Спокойной ночи, сэр. - Спокойной. Она вышла и закрыла за собой дверь. Я повернулся обратно к объекту своего обожания и проявления садистических наклонностей. Он лежал, закрыв глаза, руками сжимая простынь под собой. - Она ушла, - говорю я наклоняясь к его лицу. - Это одновременно и очень мило, Аджай, и больно. - Я буду игнорировать твои слова, если ты будешь игнорировать мои. - Это не соразмерно, ты меня в тупик ставишь, мой мальчик, смилуйся надо мной.       Я обожаю, когда он так говорит. Руками я шарюсь по футболке на нем, вскоре ухватываюсь за ее края и тяну вверх. - Дай посмотрю.       Он позволяет мне это. Я тяну ее верх, он немного выгибается в спине, дабы помочь мне ее снять, и, когда я успеваю оголить всю грудную клетку, но футболка еще не стянута с его головы, резко сжимаю ее края друг с другом, ловя его в ловушку. - Ох, да перестань! Ты как ребенок!       Я смеюсь и рассматриваю свою работу. Мне не то чтобы нравится насилие, просто дурачиться – всегда весело. Он, видимо, устал, потому лежит относительно спокойно, так что я убираю одну руку с края футболки и кладу ее на его грудь. Сердце бьется часто, но не также часто, как во время драки. Я провожу рукой по мелким покраснениям и уже образовавшимся маленьким синякам. Ему не нравится, когда я делаю всё так грубо и резко. Стоит притормозить.       Стянув с него наконец-то футболку, сразу целую его шею. Он выдыхает и я лезу его целовать. У него небольшие губы, но я никогда не замечал этого на практике. Он, как казалось, был везде и в самый раз, как раз там, где это нужно было мне. И, видимо, я тоже мог похвастаться таким умением, раз он также сейчас позволял мне делать это с ним. Правда, кое-что всё-таки было не так.       Пэйган Мин умел целоваться, но сейчас было что-то немного другое, что я никак не мог уловить. Он отвечал мне, просто немного иначе. Когда я отстраняюсь, чтоб отдышатся, он рукой давит мне на грудь и я отстраняюсь еще сильнее. Я немного разочарован. - Сами же всё испортили, «мистер Гейл», - он начинает выбираться из-под меня и на сей раз я позволяю ему это сделать.       Пэйган сразу же идет в ванную. Я не иду за ним. Я действительно виноват, ничего не попишешь.       Я иду в свою комнату – переодеться и лечь спать. Утром разберусь с Банапуром, по рации договоримся. Мину не в честь подслушивать, как и его слугам это не по зарплате, так что в целом, это не было проблемой.       Я снял с себя всю выходную одежду и надел майку с простыми пижамными шортами. Спать с этим балконом в этой комнате просто невозможно, но ничем больше я не располагал на данный момент. Как раз заканчивал с настройкой будильника, когда дверь скрипнула и на пороге появился Пэйган. - Не зря же ты остался, - он похлопал по двери и вышел. Я был немного озадачен, но вскоре понял, о чём он. Выключив свет у себя и прикрыв дверь, я вернулся к нему. - Приляг со мной, - он провел рукой по немного смятой простыне. На нем уже была другая кофта. - Ох, отлично, - это было лучшим результатом для меня на сегодня. - Ты всё-таки спас меня, - он не говорит это серьезно, скорее для галочки. Будто мы оба не знаем, как бы я поступил. – Ты убил ее? - Нет, сдал во двор. Извини, убить не смог. - Стояк мешал?       Ехидна во всем своём величии. Хотя ехидне и необязательно ехидничать, порой я всё-таки проводил эту странную параллель между ними. Он не имеет ввиду, что мне так уж сильно понравилась горничная, нет, в этом плане он полностью полагался на мой вкус. Он имеет ввиду то, что произошло после моей экзекуции над ним. Возможно, Пэйган Мин считает, что меня возбуждает насилие. - Отчасти, может, так и есть, - я не стал отрицать это и выключил свет. Пройдя на ощупь к другой половине кровати, сначала присел, а после лег на нее всем телом. Пока я искал рукой одеяло, он вновь заговорил. - Я для того и попросил тебя остаться, Аджай. А вот это ты уже хитришь, мой милый друг. - Не хитри, не для защиты ты меня остаться просил, – маленькие слабости, должно быть, шалят внутри этого тела. - Если бы я не кинулся тебя щипать, может, всё бы и вышло. Уж прости. - Ох, о времена, о нравы, - выдохнул Пэйган и одним движением накрыл меня одеялом и мне резко стало теплее, - я имел ввиду совместный сон. - Ох, - я улыбнулся. Действительно – какой у меня интересный нрав.       Он также устроился рядом со мной. Пэйган Мин не спал на спине, по его словам, это вызывало у него ассоциации с мертвецами, лежащими в гробах на спине. Однажды, когда он впервые рассказал мне об этом, я отметил, что не такой уж он и старый, и он обиделся на меня. Ну, как он умеет – не проявлять ко мне ничего из личной заботы. Только тогда я понял, насколько оскорбительно это прозвучало. Больше я так не выражался.       Он лег набок, на левую сторону, лицом ко мне. Я пожелал ему спокойной ночи и он также что-то мне там пожелал, но я не услышал, что именно. Мне было спокойнее – не приходилось следить за балконом. И за мной теперь также есть кому последить.

… .. . Я лежу в гробу, погребенный заживо. Царапаю гроб изнутри, барахтаюсь в маленьком пространстве, под моими руками ломаются и трескаются цветы. Они не то что пахнут, они воняют. Я кричу, но меня никто не слышит, кроме… . .. …

      Я болезненно стону, и стон мой прерывается лишь тогда, когда меня с силой тормошат за левое плечо. Я резко открываю глаза и свет бьет мне прямо в них. Испуганно смотрю по сторонам и понимаю, что всё еще нахожусь в комнате Пэйгана Мина. - Аджай, - раздается над моим ухом. Я кое-как понимаю происходящее, ибо только проснулся и все еще в шоке от того, что нет, я не умру, это всего лишь дурной сон, очередной кошмар. Я чувствую тепло на своей щеке, это чья-то ладонь ходит по моему лицу, - Аджай, что такое? Тебе больно? Оборачиваюсь на него. Я бы обнял его, но так не хочется опять теснится с чем-либо. - Ты так стонал, боже, я думал, эта сука подрезала тебя, а ты мне не сказал! – Пэйган встревожено смотрел на меня, - Хочешь вина? Оно тебе нравится. Кьянти, как обычно?       Я чувствую, как будто кровать стала легче. Поворачиваю голову, глаза ещё болят, но я различаю Пэйгана среди прочего. Он снял со стула возле шкафа халат, надел и вышел из комнаты. Я привстаю и ощупываю себя. Сегодня не так сильно вспотел, как обычно. Голова шла кругом, может, из-за того, что Пэйган, по сути, вырвал меня из глубокого сна. Благодарнее, чем сейчас, я был лишь тогда, когда он не позволил своему солдату пристрелить меня при входе во дворец. Я добирался к нему, чтобы прирезать его слуг и охрану, до него дойти и не надеялся. Но дошел. Это было самое сладкое окончание задания за все полгода сексуального воздержания.       Стянул с себя майку, кинув ее на пол. Я чувствовал полную свободу здесь и сейчас, и никакого блядского гроба поблизости не было. Мне немного полегчало.       Я успел немного заскучать, когда Пэйган вернулся. Одной рукой он закрыл дверь на замок, второй держал бокал с вином. Он подошел ко мне, преодолел невысокое изножье кровати и протянул мне бокал. Взяв обеими руками протянутый мне подарок, я стал пить, неустанно, словно бы пил воду, и вкус его был настолько потрясающим в данный момент, что я забыл обо всем на свете, в том числе о правилах приличия. Как же Мин ненавидел, когда я так делал, он просто выходил из себя в такие моменты, и когда я вспомнил об этом, сразу отлынул от бокала. Пэйган забрал его у меня и поставил на стол напротив кровати. - Сейчас ударит в голову и будет полегче, - он стащил с себя халат, оставив его на полу, - дорогой мой, что же ты увидел? - Гроб, - выдаю я. - Внутри лежал? - И ни черта больше. Цветы еще какие-то слышал. - Это служанка на нижнем этаже зажигает благовонии на ночь. Я ей всё передам, - он надавил рукой мне на грудь и я стал медленно опускаться обратно, - я знаю, какой ты уставший бываешь после секса. Уставший и спокойный.       Пэйган наклоняется ко мне и целует меня в подбородок, по моему телу пробегают мурашки, я сам немного лучше начинаю понимать происходящее. Я действительно любил отдохнуть после нашей близости. - Хочешь, мы займемся сексом, а потом я сделаю тебе хороший массаж? – он проводит рукой по моим бедрам. Под тяжестью его тела я чувствую себя, как на седьмом небе, и даже начинаю ёрзать, - Люди любят заниматься любовью после похода на кладбище, ты знал? Нет, не знал. - Меня не кладбище возбуждает, - я тянусь поцеловать его, но он уже отстраняется и начинает стаскивать с себя кофту. - В чём дело? – он довольно быстро это замечает, - Ты хотел поцеловать меня, мальчик мой? Как же хорошо, когда он сидит на мне. - Иди сюда, - он тянет меня за затылок к себе и я сразу приподнимаясь, тянусь к нему, словно мотылёк к свету тёплой лампы. На ум приходят прошлые любовники, стараюсь быстро выкинуть их из головы. Я даю себе обещание, что однажды покажу этому божеству, приносящему мне кьянти после такого ужасного пробуждения, всю Америку, и никто из нас больше никогда не вернется в Кират.