А рыбу-то о своём визите предупредить забыли...

Начинается Наша маленькая история с того, что уважаемый Алкосандр Пушкин машину купил… Это уже не мало! Встретил своих недругов. Вчера. Как говорится, говно плавало на поверхности, и купил! Собирал как-то грибы Александр Сергеевич, и во время отлынивания от работ домашних, посетила его, не то чтобы прям светлую голову, мысль, а не съездить ли нам на рыбалку? Сережа давно звал! Говорил, как в аду! И тепло, припекает, и вообще на смену голубиной почте пришли некие волны, и вилами массажик делают, и супы варят из грешников. Я бы ему не доверял, это так, к слову. Но надо бы обмыть это дело! Чтобы прибыльное было и доход в раз приносило! Наташу эта новость причём ни капли, ни грамма не обрадовала… Когда намечается пьянка/рыбалка, это ведь синонимы, то Саша пользуется девизом: Спрячь и не найди! — ни сам, ни кто-то другой, а потом это находит через полгода Наташа… И уже ее, не то, чтобы прям светлую голову посещают нехорошие мысли со скоростью три метра в секунду. Но, как завещали великие люди — гни свою линию! Я лично гнию… Да гнию я, гнию! Сидит солнце русской поэзии, грустный, на поплавок взирает. Час сидит, другой… На третий час в ванную заходит жена: — Ладно, черт с тобой! Иди на рыбалку, а-то мне постирать надо! Куда помчался?! Ты удочки забыл! Саша обрадовался, как ребёнок и принялся тут же оповещать гостящего неподалёку Николая Васильевича о этой «Прекрасной» новости. — Пойдешь с нами на стервядя на рыбалку? — спросил весело Пушкин, пока сонный Николай пытался, причём тщетно, понять, что от него хотят… Где, когда и зачем. — Да я не умею… — отмахнулся Гоголь. — А тут нечего уметь, наливай и пей! — настаивал на своём Александр.  — А удочку брать? — поинтересовался Коля, понимая, что сопротивление бесполезно ровно так же, как его бы пытался накормить Яков Петрович. Хочешь, не хочешь, а надо! Раз НАТО ((Не отказная агитация твердолобой общины) сказало — значит надо. — Не надо, еще потеряешь, — Саша потянул слабо сопротивляющегося Гоголя за собой, чтобы он помог со сборами и оказал помощь в сборе других товарищей, без которых на рыбалке действительно придётся сидеть с удочкой и неулыбчиво взирать на поплавок. **** — Сейчас срежем, я двадцать лет посещаю это озеро, но по этой дороге ни разу не срезал! — весело вещал радиоприёмник, ой, то есть Есенин — Весело будет! Помню в реку настойку вылили! — Наверно много русалок теперь водится. Пьяных… — пробубнил Маяковский, строгий, как костюм. — К пиву должна быть рыба, к настойке, наверное, тоже, — хихикнул Сережа, для которого праздник начался на неделю раньше — Будет весело! Срезай! Вот после этой фразы, ну, или с неё начинается всякая бесовщина и прочие неприятности… Это нам доказали писатели и режиссеры жанра «Хоррор». Этот случай не стал исключением. Машина, как и обещано «Весело» заглохла, и решила отбросить за ненадобностью колесо заднего действия. Эх, ну, пошёл хозяин чинить, а в машине уже улов обмывают! «Третий день моей питьевой диеты. Чувствую, как медленно, но верно спиваюсь». Хорошо хоть не шоу про ДТВ — дорожно транспортных вымогателей, если вы вдруг не в курсе, а-то: «Начнём с вопроса на тысячу рублей. Почему ремешочек безопасности не пристегнут?!» Какой-то кхм… Пипидастр, раскидал по периметру эдакой «Тоямы токанавы» гвозди, на развес килограмм, это так… Для общего развития. Раз и покатилось запасное колесо… Прямо по траектории. Сначала его пытались прибрать бабки, торгующие малиной, наверно хотели потребовать выкуп, ну, моргнул Пушкин, а оно за поворотом скрылось. «Поворот не туда». Не вашим, не нашим, как говорится. Вздохнуло солнце русской поэзии, а делать нечего — идти все равно надо. Своим примером он может смело доказать, что иметь ум, гораздо важнее, чем умение писать стихи. — А там, за «Чертовым поворотом» вурдалаки воруют покрышки у машин! Я тебя предупредил! Не обижайся, если мы тебя освежуем, чтобы ты не превратился! — Выкрикнул в окно, нервно содрогаясь в судорогах, Булгаков. Как он здесь оказался непонятно, но Саша, наверное, всё-таки немного облагорассудился (Нет) и решил, что это достойная замена воюющему с горцами за место под солнцем, хотя казалось бы на Кавказе везде солнце, но, допустим, ему нужно было личное, Лермонтову. Опять же, повторюсь, иметь ум в этой ситуации, да и вообще, гораздо важнее, чем быть великим мастером в стихосложении, но Пушкин бы наверняка возразил, выдав: «Лучше Красная рожа и синий диплом, чем синяя рожа и красный диплом». — А где бабули? — опешил Саша, видя некого господина, которого можно было бы сравнить действительно с вурдалаком каким… И впрямь что ли место плохое? Ведь без магической силы не поднять нечто из могилы. Это было похоже на выход домового из-за печки, вот, мол, я. Не надо было… Семь раз отмерь, один раз — кол в грудь забей. — Я за них! — гордо заявил некто, ну не знаю, наречем его «Дон Антонио Чехонте» — Человек, а вы не видели?.. — Спасибо за колесо, конечно, — Пушкин принял из рук доброжелателя желаемый предмет и поспешил ретироваться, а-то горюче-горячево совсем не останется! И он брякнул первое, что пришло ему в голову — я на улице не знакомлюсь! — Черт… Что не так с этими людьми?! — воззвал к нему наш Дон — Взял на свою голову килограмм гвоздей на развес, а мешок дырявый оказался, прям, как моя сальная коробочка! И никто не видел! — всплеснул руками мужчина, просияв в одночасье — О, бабулька идёт! Вот если и она решит, что я хочу с ней познакомиться, то остаётся только сесть в сугроб (Летом) и замерзнуть насмерть… Когда колесо было гордо возвращено на своё место, а половина банки солёных огурцов нагло осушена, то машина соизволила тронутся с места, хоть сомнения и обуревали юного поэта, он не сдался, вступив в бой с маразмом и логикой, и поехал туда, куда показывал Есенин, что с переднего сидения перекочевал назад к Гоголю и Булгакову, уступив Маяковскому «Заколдованное» надеюсь, что на удачу, по его мнению место. А вы как думали? Ну как Сережа без Володи? — Как Россия без санкций? — Неееет! «Да» — как чай без сахара — плохо! — А ещё в этом в озере русалки водятся! Людоеды! Там леший бродит! Пойдёт на право — горячую воду включит, на лево — с попкой говорит и холодную отключит! — загадочно улыбаясь, говорил Булгаков, что Серёже ужа было без разницы, хоть на крыше, хоть в багажнике ехать, лишь бы его не слышать. Мало того, что он благовония курит, чеснок ест и воду пьёт святую, так ещё и вещает! Зло вышло на новый уровень… — Пруд у озера, оттуда вылезет дед и схватит тебя, если сбежишь, то у него на это есть бабка с автоматом, если вообще такой везунчик, то у них колобок, шипастый и с зубами. От него ещё никто не убегал! — Напомни, а зачем мы его с собой взяли? — спросил глубокомысленно с видом какого-то философа Владимир. Да… С таким лицом «Кирпичом» и телом, напоминающий огромный могильный памятник, невольно начинаешь чувствововать себя камнем, видавшим века. Наверно… — Ну… — замялся Александр Сергеевич. — А бабочка крылышками бяк бяк бяк А за ней воробушек прыг-прыг-прыг-прыг Он её голубушку шмяк шмяк шмяк Ам мням мням, да и шмыг шмыг шмыг… — судя по звукам, доносящимся с задних сидений, дела там были, как бы не прискорбно — не очень, если не сказать совсем плохо. Скажем честно — дело дрянь. — Но он таким грустным в Соловках выглядел, и пел так задушевно: «Безмолвное небо, и вечер почти, кленовые листья… Подохли врачи», — вспомнил Саша, резко отвлекаясь на громкий возглас из недр салона. -… А потом… Злобно захохотал пенёк!!! Хахаха! — с таким смехом Михаилу надо было работать у Люцифера личным имитатором злобного хохота, да и просто помощником, зачем он снизошёл на этот жалкий мир?.. — Ты в курсе, что он из Гоголя неврастеника и заику сделает такими темпами? Нам одного служителя сатаны хватает, только ему не слова! Все колдуны мира ведь ополчатся… — прошептал Маяковский, закуривая, Ух, ему ли не знать. Он же самый эрудированный… А почему эрудированный? — Да потому что мог, да и сейчас может из такого говна сложить такоооое узнаваемое говно, что любой Гомер с белой горячкой сляжет от зависти. — Согласен, идея была неудачной, — вздохнул Сергеевич, понимая, что что-то явно в своей жизни он делает не так, но пока ещё не понял что. — Мой дорогой ребёнок, я бы попросил… — обернулся назад Маяковский, слыша прекрасные переливы русского мата. — Я бы попросил не просить! — беспардонно перебил уважаемого Есенин. Что вы от него хотите? Человека из деревни вывезти можно, а деревню из человека — нет! Вот он этим стереотипом уже года два и пользуется, а что, спрашивается, от него хотеть? — Владимир, вы с Сережей прямо, как семейная пара, — умильнулся Гоголь, почему-то сразу же жалея, что произнёс это вслух. Его тело возможно скоро будет сплавлено в неизвестном направлении или сожжено в неизвестном месте. А завещание не написано… А впрочем ценного у него немного — чернильница, да бумага китайская, но скорее всего это отойдёт государству, которое каждый из нашей пятерки, исключая Булгакова, пытается хоть как-то кинуть на деньги. — Ага, разбежался! Не для того мамуля ягодку растила! — гордо задрал кудрявую голову поэт. — И я об этом, мой дорогой сокровищ! И я о том же! Вот никто не понимает ничего! — запричитал Владимир, полностью соглашаясь с Серёжей. — Завещаю вам терпеть друг друга. Две пенсии все же лучше чем одна, — глубокомысленно заявил Булгаков, но тут неожиданно вскрикивая, и высовывая голову в окно, закричал Есенин — Это что?! — чёрный Кот, который показывает нам лапой ехать в «Пьяньково»? Хорошо не в Пеньково, — заключил Володя радостно. — Это кот Бегемот! Горе нам! — заистерил Михаил. Все Михаилы почему-то в ссоре с головою, вы не заметили? Лермонтов, Булгаков, Булгаков, Пришвин, Булгаков… Это подозрительно, но Гоголь отпоит его валерьяночкой и все встанет на свои места! (Не факт). — Ладно, — приступ гиперактивности видимо подошёл к своему логическому завершению. — И все? — удивился Есенин. — А что? Это не твоя новая пассия, не коллектор, не охотник и не твоя мать. Меня всё устраивает, — пожал плечами ВВМ (Вечно важная морда), намекая, что это шутка. Хотя в каждой шутке, как говорится… — Кажется мы заблудились… — подытожил Сережа, окидывая взглядом дремучий и непроглядный, в принципе к тому же неприглядный, лес — Где там карта, Володь? — Я её не взял, — докуривая папиросу, изрёк Маяковский. — Я же тебя просил! — раздраженно пробубнил Есенин. — И ты за 20 лет никогда не срезал дорогу! Ладно, в следующий раз возьму глобус, вдруг ты захочешь срезать через северный полюс, — недовольно, с явным сарказмом, съязвил Владимир. — А точно нация здорова? Есть ощущение, что бредим. Куда везёшь нас, дядя Саша? Что-то не туда мы едем… — ни к селу, ни к городу, вы Михаил Афанасьевич! Но вот показался какой-то водоём — здесь нельзя рыбачить, это проклятое заколдованное место, — Булгаков случайно ударил Пушкина распятием, неизвестно откуда взявшимся, хотя… Почему неизвестно? — оттуда же, откуда и кадил — здесь рыбы нет! — Эм… А кто так говорит? — спросил любопытно Есенин. — Директор стадиона! — вновь съязвил Маяковский. — Сделай из креста… Ну, рогатку, там, и стреляй, убивай голубей… Хотя лучше себя, — «Как говорится, или грудь в крестах, или голова в кустах». Тихо прошипел Александр Сергеевич, пф, рыбачить нельзя! Пока стражи порядка не видят — можно все! — Мы и не рыбачим. Пока что… — успокоил Булгакова Сергей Александрович — Я купаю своего ручного дождевого червяка, например. От таких заявлений самому душевно неорганизованному, для тех кто немного ни в зуб ногой — Гоголю, вообщем, поплохело ему и он с пледом решили поспать в машине, пока другие будут обустраивать там все. И будит голос внутренний, охваченный недюжим голодом, его и говорит: «Хочу соленых огурцов» А только бочковые остались! А этот бочковой был ну очень соленый, и он его выбросил. А потом голос снова будит, минут через пятнадцать, и говорит: «Иди и доешь!». Когда появляется желание поесть, то сразу появляется желание это желание засыпить… **** — Молись карасю! — причитал Булгаков — Он принимает молитвы только неадекватных! Вот, на колени встань и возьми просроченную свечку! — А зачем? — робко поинтересовался Есенин. И чуял нехорошее что-то он краем глаза… И думал он что-то нехорошее левым крылом носа… — И плати налоги, за то что ступаешь на землю святую! — пропустил вопрос мимо ушей Булгаков. Жизнь свою мимо ушей пропустит скоро. — Тебе? — спросил заинтересованно Сергей. — Нет. Карасю, естественно… А ещё ходи в казино! За счёт этого и живёт церковь! — дожимал свежую нервную систему Афанасьевич. — Помогите… — тихо взмолился Сергей. Но у Саши были другие планы… Вытащив из брода рыбу, он так размахнулся удочкой, что она вместе с уловом повисла на приближайшем дереве и пока оттуда доносились лишь возгласы: «Володя! Ты ее видишь?! Я ее поймал! А она улетела!» — Пхах. Ты налоги платил? Нет! Карась тебе не поможет! — захохотал, чуть не подавившись, Михаил. Архангел Михаил. — Я платил! Даже четыреста рублей за мусор! — пробубнил Есенин. — А в казино? Ходил? — спросил Воланд. Ну, мастер в смысле. Тьфу! Булгаков! — Да, — ответил Сергей Александрович. Впрочем отчество не прибавляет ему важности в этой ситуации. — Я тоже… Хм… И кому теперь Святой Карась будет помогать? — всплеснул руками Афанасьевич. — Мне или тебе не важно! А факт, что черви до рыбалки выползли, благо хлеб был… Который, с горячительным размешали, рыбы останутся довольны. Наверное, — Главное чтобы Сережа не утонул в этом пруду, несмотря на то, что он весы по гороскопу и говно, как человек. — Покажи лужу ты и оттуда рыбу достанешь! — возмутился Владимир, что умудрился утопить бесследно одну из удочек. Самого большого леща поймал тогда Володя, когда удочку в воду уронил. Правильно ведь Саша говорил: «Ну, не знаешь воду, не лезь мордой в незнакомые броды!» — а ежели может чего похлеще. — Меня укусила змея, Сергей или взрослый тарантул!!! — заголосил на фоне Булгаков. — С неба упал? Или Сережа из лужи достал? — тихо засмеялся Маяковский. — Вон у той столбе! С дерева! Я змею за хвост, а она вместе с удочкой, как на меня накинется! А я ведь просто на лианах хотел покачаться! Думал прутик, а он шевелится! Ещё и кусается! Так… — потерял мысль Булгаков. Часто он их терять начал. Ну, в диспансере поживешь и совсем «Чичи-гага» наступит и улыбаться будешь — была змея, а на ней тарантул! Вот он и укусил, а ее нападение я отразил! — впрочем думаю не нужны нам эти записки сумасшедших далее, просто это для того, чтобы вы точно поняли, кто из всей компании отрывается и расслабляется лучше всех. Как бы зло не дремлет… Оно прикемаривает иногда… Раз в пятьдесят лет, ну, и он пока спать не собирается. Это не Гоголь, если что. Сережа с такого горя, как действительно тот, кто на удивление приехал рыбачить, на другой берег и поплыл. Как бы у него, в нынешнем агрегатном состоянии, логики лучше не искать и не вынюхивать… Пахнет все равно тем, что хочется, но нельзя, ведь тебе завтра за руль. Так вот — ему не за руль! — Эй, там, в водице, лом не проплывал? — так и хочется сказать: «Твои слова водица… Так не годится!», но Сергей лишь пожал плечами и ответил: «Сам вот кувалду ищу». Час нету Сергея. Час и одну минуту нету Сергея. Час, одну минуту и тринадцать секунд нету Есенина! Фух… Приплыл! Репин, ты где?! — Это что? — скептично окинул Володя Есенина взглядом. — Ну… Я приплыл на тот берег и сбегал в магазин! Я купил кильку в томате, а-то чего на поплавок этот несчастный смотреть? Хотели рыбу — светитесь от фосфора! Ведь уже нет особой разницы: грибы ловить или рыбу собирать! — весело воскликнул Сережа. — Я больше рыбу есть не буду! Володя от фосфора светится начал! Нос так и сияет! — пробубнил Пушкин, ещё не успевший положить под язык, нюхнуть и втереть в десна заветный элемент таблицы Менделеева. — Дурак! Это жук! — воскликнул Сергей, бесцеремонно шлепая Маяковского по носу — какой клевый майский жук! — Есенин, в наше время не было такого слова, — шикнул Маяковский — в нашем арсенале: дивный, прекрасный, замечательный! — Майский, он коричневый… А это бронзовик или светлячок, — заключил Саша. — Че вы пристали?! Какого знаю, того и назвал! — обиделся Сережа. — Погоди, а это… — Саша прислушался и присмотрелся к одиноко торчащей из земли березке, что показалась ему чем-то… Вообщем, явно не тем, чем является на самом деле! — Афанасьевич, кончай опыты свои проводить! — Это злобный кот-бегемот обитающий здесь! Если ты его увидел, то можешь ставить себе свечку и закапываться! От него спасенья нет! Или к тебе придёт человек с собачьим сердцем! — захохотал Булгаков со взглядом выпущенного за примерное поведение маньяка, но подавился — Вернее… Придёт к тебе сердце, а за ним придёт собака… — Зачем? — спросил недоуменно Александр. Александр II. Основное направление деятельности — Император, по совместительству писатель. На Александра II было совершено 8 покушений, но только 2 из них были удачными, живите с этим. — Зачем?! За чем! Что за глупости?! За сердцем за своим конечно же! — пробубнил Михаил. У него же нет сердца и души, поэтому он смотрит в твою… Душу. И сердце. Сделай ему предложение души и сердца что ли… — Не хочу даже слушать эту цепочку дальше! — махнул рукой Сережа. — Ты думаешь я сумасшедший?! — возмутился Булгаков. — Ну… Нет… — попытался восстановить своё шаткое положение Есенин — Никто так не думает! В мыслях не было даже! — А зря! — улыбнулся Афанасьевич и прихлопнул в ладоши. — Довольно! Васильевич! — прикрикнул Маяковский трубным басом. Как он бы сказал — звуком, похожим на ноктюрн, исполненный на флейте водосточных труб — Булгакова забери, он начинает действовать мне на нервы! — в гневе Володя был страшнее нечистой силы — А кто-нибудь знает где товарищ Гоголь? — Он в машине спал, — пожал плечами Пушкин, но только Миша злобно похихикивал и на этот раз не давился. — Чего ты ржешь, как лошадь в праздник?! — возмутился Володя. — Володя, успокойся, вспомни Лиличку! Вот так. Хорошо! Его в психушку из-за тебя положили, между прочим! — тихо напомнил Сережа, пока уважаемый заливался от до до ля и обратно. — Да я старался как мог… Пожалуй я превзошёл сам себя, — пожал плечами Володя — положу его обратно. А этого, ну, объявим без вести пропавшим? — Я кстати вспомнил, что в его пледе я нашёл клопов и кинул его в багажник, правда он такой тяжёлый был, будто человек ей-богу! — закатил глаза Пушкин. — Да-да-да! Имущество — раздадим бедным! Прекрасная идея, Александр! — заключил Маяковский — а этого вяжи, как язык хурму, да так, чтобы точно не сбежал. Иначе придётся обеспечивать… — Как жену? — спросил Сергей. — Нет, как посетителя ГУЛАГА.