Послевкусие

      Утро выдалось дождливым, пасмурным и серым. Точь в точь как настроение Азирафаэля. С одной стороны, ангел далеко не впервые проводил время без своего товарища, да и прекрасно понимал, что демон волен делать что угодно, с кем угодно и когда угодно. Тем не менее, на душе было на редкость тоскливо. Особенно, учитывая тот факт, что Кроули так и не взял трубку прошлым вечером.       Букинистическая лавка пустовала — за весь день в неё заглянули всего пара-тройка посетителей, вдобавок Небесная канцелярия обрушила на Лондон чрезвычайно мощный ливень. Подавленный Азирафаэль поймал себя на мысли, что последний раз так лило во времена всемирного потопа. Магазин он закрыл раньше обычного, собираясь провести остаток времени за пророчествами, так как приятель по прежнему был вне зоны доступа, однако переступив порог своего скромного жилища, букинист буквально обмер от неожиданности: в кресле, попивая красное вино вальяжно расположился Кроули собственной персоной. — Добрый вечер, — пафосно сверкнул стёклами нечистый. — Д-добрый, — пробормотал посланник небес. — Почему ты не отвечал на звонки? — Волнуешься, ангел? — ехидно осведомился резидент ада. — Разумеется. Ты — мой лучший друг и я не могу о тебе не беспокоиться, — серьёзным тоном подтвердил собеседник. — Не переживай, со мной всё было хорошо. Пожалуй, даже очень, — демон мечтательно возвёл глаза к потолку. Азирафаэль ощутил лёгкий укол в сердце и безошибочно определил что это было — ревность, присущая сотрудникам рая ещё меньше, чем любовь к их извечным врагам. Букинист вздрогнул. Он и так нагрешил с адским начальством, а тут ещё и это. Да и с чего бы ему ревновать, спрашивается? Наоборот, надо порадоваться за друга. Лучшие друзья так и поступают. «Поступают. Но я не могу. Да и что если… никакие мы не друзья?» — мелькнула где-то на задворках сознания внезапная мысль. Но развиться дальше ей не позволил Кроули. — Чего приуныл, ангел? — поинтересовался он. — Жалеешь, что не был той ночью с нами? Не жалей — ты ведь ненавидишь ирландскую музыку, да и степ танцевать не умеешь. Уверен, ты бы помер от скуки. — А лорд Вельзевул умеет танцевать? — внезапно вырвалось у Азирафаэля. — И веселиться? — Со вчерашнего вечера — да, — подтвердил демон с такой гордостью, будто умудрился искусить добрую половину человечества за раз. — Хотя насчёт веселья не совсем уверен, — тут сотрудник преисподней слегка скривился, — поскольку вот это вот «менеджерам высшего звена не положено», — он бесстыже перекривил начальницу, — и бесконечное «а что другие подумают» ещё никогда никому не шло на пользу. Я, честно говоря, думал, что только ваши могут так занудствовать. С другой стороны, она знает кто такие Velvet Underground и слушает Queen. Особенно ей нравится Love of my life. Ангел сдержанно хихикнул — сдержанно, ибо так предписывали правила хорошего тона, а хихикнул, так как слишком смутно представлял генерала ада, слушающую столь романтическую музыку. — Чего смеёшься? Я вот тоже такого не ожидал, но, как оказалось, не всё потеряно, — Кроули улыбнулся в своей привычной манере. Похоже, что новое развлечение ему определённо нравилось. И Азирафаэль во второй раз почувствовал укол ревности. Он прекрасно понимал, что приятель воспринимает происходящее исключительно как новое средство от скуки, но всё равно чувствовал себя неуютно. Брошенным? Надоевшим? А ведь и вправду за шесть тысяч лет можно и надоесть. Ничего удивительного в этом нет. Ангел сжал кулаки так, что побелели костяшки, но выражение его лица осталось прежним. «Неправда!» — попытался он убедить самого себя. «Ты по прежнему нужен Кроули, всё хорошо», — однако внезапно возникшая тоска не желала уходить из души букиниста. Тогда, чтобы избежать расспросов и не позволить греху уныния овладеть им, небесный посланник предпочёл перейти к делу, из-за которого он вызванивал друга прошлым вечером. — Кстати, о лорде Вельзевуле, — ангел подошёл к письменному столу, где так и осталась лежать книга пророчеств Агнессы Псих, и открыл нужную страницу, — вот, читай, — букинист протянул фолиант другу. Тот пробежался глазами по тексту и тотчас же нахмурился. — Она точно никогда не ошибается? — наконец с сомнением спросил демон. — Потому что я скорее поверю во влюблённого Лигура или Хастура, в конце концов, чем вот в это. Слушай, а может ты должен был кого-то другого из начальства поцеловать? Кто там ещё из руководства есть… Ну, Асмодей или Левиафан, например? — кажется, Кроули был всерьёз взволнован прочитанным, хоть и пытался это скрыть. Азирафаэль его прекрасно понимал, так как сам вчера испытал смятение. — Хотелось бы, чтобы твои предположения были правдой, но, увы, это не так, — покачал головой ангел. — И да, уж не знаю к счастью или к сожалению, но госпожа Псих самая точная провидица из всех когда-либо существовавших, так что не приходиться сомневаться в точности её предсказаний. — Да уж, предвидеть оба суда над нами во всех деталях — это признак высокого профессионализма, — тоном эксперта признал демон. — Но ты хоть понимаешь, что если пророчество сбудется, то… то это будет полнейший… полнейший, — сотрудник ада отчаянно старался подобрать более-менее приличное слово и наконец ему это удалось, — трындец. — Почему? У Вельзевула изменится характер, она подобреет. Возможно, хоть я и не смею даже мечтать о таком, возвратится на светлую сторону: всё же любовь — великая сила, — странно, но на слове «любовь» что-то снова кольнуло в сердце. Надо будет срочно разобраться в себе, как только Кроули удалится. — И разве не ты вчера говорил, что уважаешь её? — Ангел, ты забыл кто я? — хмыкнул нечистый. — Уважать-то уважаю, но любить… ты же прекрасно знаешь, что мы на такое неспособны по своей природе, да и в пророчестве ни слова не говорится о взаимности. «Может, и к лучшему», — снова промелькнула в голове Азирафаэля странная мысль. А товарищ продолжал: — Весь этот «служебный роман» — не более чем способ хорошего времяпровождения. Поверь, наблюдать за тем, как начальство пытается жить такой же беззаботной жизнью как и мы с тобой очень забавно. «Мы с тобой? Ну да, мы же закадычные друзья». Букинист тяжело вздохнул. — Я прекрасно сознаю, что читать тебе морали совершенно бессмысленно, но я считаю твоё поведение подлым: если не любишь — не давай надежды, — очень серьёзно, почти как Гавриил изрёк он. Несколько секунд Кроули таращился на него в изумлении, даже очки приспустил на кончик носа, а затем громко расхохотался. — Ой, ангел, я не могу, — утирая выступившие на глазах слёзы, выдохнул нечистый. — Вроде как шесть тысячелетий дружим, а ты всё за своё. Если думаешь, что я своим поведением нанесу лорду Вельзевулу психологическую травму, то можешь не беспокоиться — её за все эти века ничего не задело, даже моё участие в отмене армагеддона она вполне ещё спокойно перенесла. Ну и изволь на всякий случай напомнить, что я демон. Демон, понимаешь? И вести себя подло для нас вещь вполне обыденная. — Понимаю, — кивнул Азирафаэль. — Что ж, моё дело предупредить, в конце концов, ты как никто другой хорошо знаешь, на что способны безответно влюблённые и бессовестно обманутые. Ты ведь в своё время целую коллекцию их душ собрал, не так ли? — Да, было дело, — утвердительно кивнул Кроули. — Но это ничего не изменит. — В таком случае будь осторожен, — странно, небесный посланник отнюдь не одобрял действий своего лучшего друга, но всё же волновался о нём. — А сейчас мне пора: нужно разобрать недавно прибывшие древние манукскрипты. — И мы сегодня даже не выпьем? — почти что обиженно спросил демон. — Нет, — лишь одному Богу было ведомо, каких усилий стоило Азирафаэлю это короткое слово, но он всё же произнёс его, а собеседник не стал настаивать, растворившись облачком чёрного дыма. Ангел тяжело вздохнул: не в рукописях мудрецов он собирался копаться, а в самом себе. Почему в его душе столь некстати засел червячок ревности? Откуда все эти странные мысли о любви и дружбе? Отчего он так отчаянно хочет быть нужным Кроули? На все эти вопросы ещё предстояло найти ответы, и Азирафаэль знал, что это будет труднее, чем предугадать последствия «служебного романа» Кроули.