её религия

Мелоди всегда любила образ идеального Натаниэля: его высокие оценки, глаженые рубашки и безупречную репутацию. Златовласый мальчик с золотистыми глазами. Ангел в толпе обычных смертных. Даже больше.

Мелоди любуется им издалека. Никто не должен близко подходить к её богу. Пусть он не разделяет её чувств; пока он один, ни в кого не влюблён — всё в порядке. Всё так и должно оставаться.

А потом приходит какая-то девчонка, и портит, портит, портит созданную Мелоди реальность. Раздражающий энтузиазм, дурацкая прыткость, вся какая-то слишком навязчивая со своей добротой и любопытством. Почему, чёрт возьми, Натаниэль смотрит на неё сияющими глазами?

И Мелоди ищет пути, чтобы отгородить своего бога от посягнувшей на него нахалки. «Ты бы только помешала ему», — говорит она, едва сдерживаясь. «О-ох… Что вы тут вдвоём делаете?» — спрашивает почти невинно (внутри разгорается пламя). «Натаниэль, мне нужная твоя помощь в учительской», — вырывает с усилием с корнем.

Сорняк подростковых чувств распространяется быстрее её потуг. И вот, эти двое влюбляются, целуются, делят одну постель.

Мелоди просто мирится с тем, что её золотой идол должен двигаться дальше. И чем это 'дальше', тем меньше в нём остаётся от её бога, тем стремительнее рушится выстроенный ею культ, её личная религия.

В конечном счёте, он меняется совсем. И она не видит в нём золотого мальчика, любящего котиков и детективы. Потому что он уже не вежливый отличник и не похож на ангела; с ним связано другое: какие-то развязные девушки, слухи про наркотики, разбитые в кровь кулаки и губы.

Мимо проходит молодой мужчина в синем пиджаке. У него смуглая кожа и умные зелёные глаза, он держит в руках книгу по современному искусству. Мелоди улыбается ему вслед, бросает безразличный взгляд в сторону Натаниэля, двигается прочь. Она всегда любила только идеализированный образ: высокие оценки, глаженые рубашки и безупречную репутацию.