Зимние наваждения (История с фотографией, часть 7)

*** Вильяра-вихрь убивала проклятого Иули, не торопясь, со смаком. Его одежда давно разлетелась клочьями, тело почернело, изменилось в тщетной попытке противостоять стихии. Он ещё колдовал, строил щиты, которые она с наслаждением ломала, иногда — вместе с костями врага. Вильяра не понимала одного: почему омерзительное существо, порождение пещерного мрака и ночных кошмаров, совсем не огрызается? В его убийственных навыках Вильяра не сомневалась, и Камни равнодушно питали силой их обоих. Иули ещё мог ударить её. Возможно, сбить превращение и тем уничтожить. Да, Вильяра жива, лишь пока остаётся стихией. Она не желает снова и снова задыхаться от боли, ловить выпадающие потроха, значит, двуногий облик больше не для неё. Кто-то обещал её исцелить, но заманил в ловушку и отдал на растерзание Онге. Кто-то говорил про наваждения и велел с ними сражаться — она сражается. Почему проклятое наваждение больше не желает сражаться с ней? Кто и зачем отчаянно зовёт её: «Вильяра, выходи из круга?» Стихия туговато соображает, ей нечем и незачем. Она летит на крыльях ярости к смерти: врага, своей… Кричавка драная, очнись! «Вильяра, выходи из круга!» Ну, нет! Проклятый Иули! Он слабеет, но так и обороняется, не нападая! Кажется, творит собою нечто странное, она не понимает, что… Снег. Высь без потолка. Позади, в густом тумане, смыкаются каменные ворота. Как, она уже вне круга? Пора останавливаться? А стихия не желает, стихия только вошла во вкус! Да, ей по вкусу чёрная, ядовитая кровь Иули… И красную тоже любопытно будет попробовать. «Стой, Вильяра! Всё закончилось!» Не дождётесь! Она удачно приложила Иули о скалу и на долю мига задумалась: поиграть с ним ещё или добить? Кажется, полудохлый враг дозрел до того, чтобы огрызаться… Кто-то свежий, равный ей по мощи налетел откуда-то сбоку… Такая же одушевлённая стихия, вихрь по имени Альдира… Закрутил, сжал, высасывая силу, гася ярость, усмиряя Вильяру-вихрь по праву и долгу наставника. Она ещё поотбивалась от него сгоряча! Не сразу сообразила, что дерётся уже двуногая с двуногим — вело её хуже, чем с марахской травы. Дикая сила едва умещалась теле, распирала, тянула в разные стороны, Вильяра уже не понимала, куда. Нарочито ровный голос наставника: — Вильяра, ты выздоровела? — А? Что? До неё дошло, наконец, через миг испуга и растерянности, что она стоит на своих двоих, живая, целая, совершенно здоровая. Только голова — кругом, но это же пройдёт? *** Попасть на Пращурову Длань мудрый Альдира смог лишь тогда, когда Иули и Вильяра с неё исчезли, а на месте, где они сидели, начало расти облачко тумана. Туман источал смутную угрозу и норовил растечься по всей Длани, поэтому колдун, отступив к обрыву, спел «летучую». Вихрь не нуждается в опоре под ногами, и большинство опасностей ему нипочём. А туман всё клубился, дотёк до краёв, свесил с обрывов мохнатые хвосты. Медленно светало. Мудрый вился над Дланью, как кричавка над огородом. Вот и первые лучи солнца позолотили слоистое облачко, оно уже не казалось зловещим… Пока не выметнуло смерч, в котором Альдира едва опознал Вильяру. Мудрый ринулся к ней сквозь клочья разлетающегося тумана. Услышал зов Нимрина, но даже не сразу понял, что за чёрный комок она гоняет и швыряет? Узнал по ауре и понял: Иули пока жив, но это ненадолго. Вильяру, в самом деле, пора останавливать! Вихрь налетел на вихрь, они сплелись и заплясали над вершиной утёса. Вильяра набрала столько бешеной, стихийной силы, что даже Альдира, со всем его опытом и могуществом, не сразу смог её осадить! Вернул двуногий облик себе и ей, одновременно. Не был уверен, исцелилась ли она? Побоялся хватать и держать слишком крепко — а зря! Дикая девчонка с Ярмарки больно саданула ему коленом, отскочила, замерла со сжатыми кулаками, сверкая глазами, готовая к продолжению драки. Альдира сдержал рвущиеся наружу ругательства, тихо спросил: — Вильяра, ты выздоровела? — А? Что? — и, видимо, вспомнила. Сгорбилась, прижала ладони к животу, чтобы через несколько вздохов, ощупав себя, потрясённо выговорить. — Я выздоровела. Я цела. Вскинула руки, огласила снега ликующим кличем, переходящим в «летучую». Заплясала вокруг мудрого, сверкая снежной пылью на солнце — и тут же вернулась. Крепко обняла его, повисла на шее: здоровая, счастливая, пьяная силой. Он обнял её в ответ, поднял, закружил… — Ой, Альдира, смотри! Удивлённый возглас, не испуганный, однако мудрый мгновенно поставил женщину на ноги и задвинул за себя. А чему она удивилась, не переспросил, сам увидел. Посреди пустой и ровной Пращуровой Длани вырос высоченный менгир: последние полосы тумана ещё плавали вокруг него, но быстро таяли на солнце. Мудрые подошли ближе, крепко держась за руки. — Мы попробуем войти в круг? — спросила Вильяра. Альдира, не отрываясь, смотрел на Камень: с одного боку чёрный, с другого белый, посередине — неровная граница, завихрения и струи, как на сбойке двух потоков. Узор из тех, которые хочется разглядывать долго, вопрошая стихии, как им такое удалось? Но Альдиру занимал не столько диковинный узор, сколько ощущения от новорождённого Камня. Как и следовало ожидать, Нимрин с Вильярой сотворили из последних бродячих алтарей нечто очень непростое. Возможно, опасное, и Пращурова Длань останется местом не для живых. Так или иначе, новому кругу должно устояться, а потом уже мудрые, кому велит глава Совета… — Альдира, мы попробуем? — дёрнула его за руку Вильяра. Он недовольно поморщился: — Погоди, ученица. Ты и так набрала силы на пару великих песен. Потратишь её, тогда пойдёшь за новой. И не сюда же, вспомни закон! Или ты собираешься ждать три луны? Или всё-таки раньше попробуешь свой любимый круг у дома Кузнеца? Она неопределённо мотнула головой: ни да, ни нет. Еще слегка не в себе, а может, не слегка. Телесно — выздоровела, но Одиннадцать играли в опасные игры, и наставнику Альдире за ученицей Вильярой придётся очень строго проследить. — Вильяра, давай, посмотрим, что ты сделала со своим благодетелем? — С кем? — недоумение. — Ты вошла в круг с Иули Нимрином. И вышла с ним же. Вернее, вынесла его пинками. Я желаю проверить, жив ли ещё твой воин? — Иули? — голос Вильяры мгновенно стал злым. — Мудрый Альдира, раз ты помешал мне добить его, пожалуйста, добей его сам! Альдира развернулся к ней, удивлённо вскинул брови. — Зачем? — Не «зачем», а «за что». Выродок Тьмы подчинил меня, сломал мою волю, а потом чуть не зарезал! Мудрый взял Вильяру на плечи, слегка сжал, встряхнул. — Что бы ни творилось в круге, ты стоишь передо мной живая, здоровая и целая. На тебе даже крови нет. Твоему спутнику, боюсь, повезло меньше. А ведь воин Нимрин полез в жерло вулкана исключительно ради того, чтобы тебя исцелить. Ты сама это прекрасно знаешь. Или забыла? Вильяра скривилась, будто откусила гнилой рыбы: — Иди, ищи его сам, Альдира! Я не хочу видеть эту поганую рожу. Увижу — убью. Не хочу. — Чего не хочешь? Видеть или убивать? Скрипнула зубами. — Убивать. Но видеть Иули я тоже не хочу! Вроде бы, Нимрин исцелил меня, как обещал, я должна быть ему благодарна? Но он же был моим наваждением? Больше-то некому, Иули Онга давно мёртв… Нет, кое-что я этому поганцу не прощу! Альдира, позови Рыньи, пусть лечит своего друга, если понадобится лечить. Рыньи сможет, а я — нет… Или, если не Рыньи, оттащи это чёрное злосчастье в дом Травников? Щурова пропасть! — Вильяра закрыла лицо руками, села в снег. — Подожди меня здесь, о мудрая Вильяра. Охолони. Спой себе все Зимние песни, ученица. Вспомни, кто ты такая. Хорошенечко вспомни.