взрослые игры

      Эвтетика Лютова посмотрела на спящего сына, отмечая про себя его красоту и стройность. Именно таким она и видела его в детстве через несколько лет, покидая родной дом с драгоценным Клавдием и тяжелым сердцем. Они с мужем были очень знаменитыми магами в Троллинбурге, где к ним относились уважительно даже Владыки. Им поручали множество заданий, связанных с артефактами, так как основным направлениям их специализации, как боевых магов, было именно изучение артефактов. Многие годы они потратили на то, чтобы вернуть в Троллинбург украденные жезлы с лунными камнями, мечи, рассекающие временные петли и кубки, из которых пили Основатели. Они никогда не возвращались в город с пустыми руками, где бы не находились и чтобы не искали.       Но однажды Владыки поручили Эвтетике и Клавдию задание повышенного уровня сложности и секретности — найти девять утраченных частиц одного Посоха Тьмы, который был разрушен чёрной магией и разбросан по всему миру могущественным магом уже очень давно, но именно тогда один из самых опасных волшебников столетия начал его поиски, а потому действовать нужно было незамедлительно. Всё, о чём дали знать боевым магам — это мощность посоха в целостном виде, его опасность в руках чёрного мага и потребность в его уничтожении. И преданные делу Клавдий и Эвтетика в ту же ночь уехали, давая знать об отбытии лишь сестре волшебницы — Амальгаме, которая взяла на себя ответственность за их маленького сына.       Долгие годы поисков увенчались огромнейшим успехом — было собрано восемь из девяти частиц. Последняя, по долгим изучением старых записей и книг, предположительно находилась в Южной Америке, но где именно — не было известно. Чтобы исследовать Тринадцать стран им потребовалось намного больше времени, чем хотелось. Но лишь в одной из бразильских общин, называющих себя «Леондами», они увидели настоящее чудо — маги, не пользующиеся магическими проводниками! Измученные долгими ночами без сна и радостные от вида магии, Клавдий и Эвтетика не досмотрели, попав в жуткую ловушку: пещера без любых источников света или воды, блокирующая магию. Оказавшись там взаперти, боевые маги утратили связь с внешним миром, Владыками, и вскоре их считали мёртвыми. Прошёл месяц, когда вдруг к ним заявился мужчина приятной наружности, с короткими рыжими волосами и большими амбициями. Забрав их магические проводники, маг отвёл измученных заточением и голодом магов в свой замок, где они под воздействием его магии поклялись служить тёмному волшебнику, забывая свою истинную сущность. Он дал им новые имена, новые проводники, новые задания. Исполняя всё беспрекословно, Эвтетика никогда не задавала вопросов, являясь превосходным воином, в отличии от Клавдия, непокорно пытавшегося найти выход из ситуации, но постепенно притупленный воздействием на него Чар Подчинения.       После очередной удачной работы Эвтетика заслужила от тёмного мага новое доверительное задание:       — Ты должна вернуться в Троллинбург и убить Милу Рудик.

***

      Уже после восьми утра та самая Мила, не спавшая всю ночь, но бодрая и вполне позитивная, зашла в Львиный зев, чтобы позавтракать и переодеться. Рыжие волосы сильно сторчали в разные стороны, а джинсы и футболка были в пыли, словно бы она не раз качалась по голой земле. Увидев её, Иларий, одиноко сидевший за столом в столовой, поедая жареные оладьи и читая книгу, удивленно усмехнулся, не ожидая кого-либо увидеть в субботнее утро так рано. Он также выглядел слегка помятым, словно уже долго сидит за столом, ковыряясь вилкой в еде, и не переворачивая одну ту же страницу. Мила весело кивнула ему, чуть вприпрыжку садясь за стол рядом с ним. Перед ней тут же возник омлет с курицей и томатный сок, с чем она справилась, почти не работая зубами.       — Чего ты так рано не спишь? — спросила Мила.       — Не мог уснуть, если честно. У меня в последнее время полнейший завал в боевой магии и антропософии, не говоря уже ничего о том, что я случайно бросил Яшку на левитации, — он расстроено отложил, как Мила увидела, учебник с инверсий. — А профессор Шмигаль обещал поставить мне неаттестацию. Я не справляюсь.       — С чего же вдруг? Ты всегда справлялся со всем нормально.       — Я… не могу сосредоточиться.       Мила задумчиво поедала лимонное пирожное, рассматривая свой карбункул. У неё никогда не возникало проблем с учёбой, так как она уделяла практике очень много времени, пытаясь стать лучшей, чтобы доказать это Лютову и самой себе. У неё всегда была негласная цель — стать сильнее, чтобы защитить близких, помогать слабым и утереть нос выскочке из Золотого глаза. Но какая цель может быть у Илария? Как же помочь ему без проблем запоминать информацию и концентрироваться на своих силах? Шмыгнув носом, она откусила огромный кусок пирожного, глядя, как напряженно Кроха вглядывается в страницы.       И тут её осенило! Для этого ведь существует специальное заклинание «Шап Оррандио», о котором ей рассказывал Лютов, когда они вместе сидели у берега реки в Плутихе. Оторвав грустного Кроху от учебника, Мила поведала ему о тайном оружии любого умника, но не уточняла, кто именно рассказал ей о нём, опуская подробности. Показав ему движение и рассказав о последствиях, Мила оставила благодарного и повеселевшего Илария в одиночестве, поднимаясь в комнату. Остановившись возле двери, девушка нервно укусила губу, сомневаясь лишь секунду. Постучав, она, не дожидаясь ответа, вошла, с облегчением замечая лишь мечтательную Белку, которая уставилась на неё большими глазами, так как её туловище висело с кровати, цепляясь о неё лишь ногами. Быстро подорвавшись, она подбежала к Миле, тут же заключая в крепкие объятия.       — Ты где была? — начала Белка, завлекая её сесть рядом с ней на постель.       — Летала, — просто ответила Мила. — Время… пролетело незаметно.       Девушки улыбнулись игре слов, но между ними залегло неловкое молчание. Рудик не знала, как начать диалог, не затрагивая некоторые темы, а Белка была убеждена, что подруга злится. Но когда она обе синхронно начали невнятное бормотание — напряжение тут же упало, и они снова рассмеялись.       — Ты не злишься? — боязко спросила пепельноволосая.       — Нет, конечно, я думала это ты на меня злишься!       — С чего бы? Ты… — она зарделась. — Ты устроила нам с Ромкой свидание и... он не останавливался в этот раз.       К Миле недолго доходил смысл сказанных Белкой слов, но когда дошли, то на её губах расцвела огромная улыбка, дающая подруге знать, что Рудик безумно счастлива за них. Ударяясь в подробности, Векша поделилась с соседкой своими неоправданными переживаниями насчёт того, как мерзко поступили с ней Воронов и Грызов, из-за чего Лапшин не захочет быть с ней, чем она и поделилась с меченосцем. Но тот действием доказал, что хочет её так же сильно, как и тогда, в Крыму. Ему просто нужно было точно знать, что Мила никогда не сможет принять его, как парня, а не как друга. Сказал, что он не откажется от этих чувств, но всем сердцем желает попробовать с Белкой, с единственной девушкой, которая ему также дорога, как и Рудик. Объяснил, что, обижая её, он хотел заставить Белку перелюбить его, чтобы она начала отношения с другим, более достойным.       — И тебе понравилось?       Векша зарделась пуще прежнего, опуская глаза на руки.       — Очень. Он… — волшебница прикусила нижнюю губу. — Опытный.       Мила улыбнулась, понимая, о чём она говорит: Ромка побывал со многими девушками, рассказывая не только о волшебницах, но и о своих подругах с обычного мира. Все они ведутся на его красивые черты лица, стройную фигуру и умение рассыпаться комплиментами в подходящий момент. Они с Белкой всегда говорили, что такие коварные парни как Ромка могут пытаться захватить мир, как злодеи, но его ему же отдадут добровольно, как самому очаровательному мерзавцу в Троллинбурге. Лютову стоило бы поучиться у него харизматичности, подумала Мила, но вслух ничего не сказала. Ей было радостно за подругу и друга, которые наконец-то сошлись, позволяя чувствам взять верх.       Погода на улице активно ухудшалась, радуя Рудик своей непохожестью с теми летними деньками, проведенными в беззаботности и легкости. Когда лежишь на выгоревшей траве, перебирая во рту соломинку и наблюдая, как в небе облака складываются в чудные фигуры, поражая своей чистой белизной. Солнце припекает, а пожелтевшая трава сухая и ломкая — земля совсем пересыхает, нуждаясь в лёгком летнем дожде. И всё казалось таким правильным, таким естественным, таким, что это не хотелось останавливать, но всё хорошее, к сожалению, имеет привычку исчезать. Так, лето уступило осени, тепло — дождям и холоду, а яркое солнце — тёмным тучам, захватившим всё небесное пространство. Проспав несколько часов, Рудик увидела, что на улице слегка вечерело, а Сокол всё не давал о себе знать. Расстроившись и почувствовав облегчение одновременно, Мила расслабилась под горячими потоками воды, размышляя, обижаться ли ей на парня? Но стоило ей только выйти из ванной, обмотавшись полотенцем вокруг тела, как в её голове неожиданно возникли чужие мысли: «Через час в гостиной. Сокол», отчего Мила сразу же и застонала от досады: лучше бы он забыл о ней вовсе! Взяв себя в руки, девушка стоически принялась готовиться: высушила волосы, торчащие в разные стороны и встала перед зеркалом, задумчиво жуя губу, хотя времени у неё было не так уж и много.       — Через час я встречаюсь с Соколом, — сказала она сонной Белке. — Какие джинсы надеть: чёрные или синие?       Подруга сразу же потеряла полуспящий вид, возмущенно вздергивая брови.       — Джинсы? Ты что, совсем уже?       — Да, ты права, — Мила решительно двинулась к шкафу. — Чёрные!       Подорвавшись на месте, Белка подбежала к подруге, включая истинную леди и критика в душе: волосы ужасно торчат, груди нет, ноги тощие, нормальной одежды нет, кожа бледная, брови как у тролля, а девушка ли вообще Мила? Проверять Рудик девушке не дала, плотнее закутываясь в полотенце, но ничего не возражая: впервые в жизни Миле захотелось выглядеть хорошо, или хотя бы не так, как обычно. Она полностью доверилась красивой и ухоженной подруге, в чьём гардеробе можно было найти намного больше красивых вещей, а в тумбочке — косметику. Расценив объем работы и время, Белка сразу же приступила к её бровям, выводя по лицу Рудик непонятные узоры своим проводником. Неприятные ощущения заставили Милу поежиться, зло сверкая глазами: неужто Векша ей мстит таким образом? Но когда она приступила к волосам, проводя не совсем понятные Миле махинации с разогретым гребнем — откровенно побоялась, как бы добрая и милая Белка не воткнула ей горячие зубчики в сонную артерию. Смотреть на себя Векша ей не позволила, дабы в полной мере насладится изумлением на лице подруги, сразу же начиная рыться в их гардеробе, откидывая в воздух на две застывшие кипы одежды: точно примерять и точно сжечь. Когда же Мила, готовая к предстоящей встрече, смогла добраться к зеркалу, то поняла, о каком изумлении говорила Белка: отражение напротив принадлежало кому-то более симпатичному и фигурному. Её вечно торчащие кудрями рыжие волосы уложены волнами, а на лице буквально светились серые глаза под ровными выделенными бровями. Вроде той же красный вязаный свитер необычно смотрелся с чёрной джинсовой юбкой подруги, подчеркивая не выдающиеся бедра в темных безразмерных колготках и ботиках. В маленькую сумочку Мила положила самые необходимые по мнению Белки вещи: расческу и деньги, хотя и убедила, что платить будет Сокол.       — Говорят, что он очень хорошо целуется, — заметила Белка, провожая Милу в гостиную.       — Кто? — послышался насмешливый голос впереди.       В тот момент Рудик была готова провалиться сквозь землю, оборачиваясь на голос превосходно улыбающегося Сокола, играющего темными бровями, словно дразня девушек. Чёрные глаза подозрительно заблестели, когда он смотрел на Милу, что она вдруг подумала, не заболел ли он? Ведь на улице не самая лучшая погода для прогулок. Но парень выглядел куда бодрее неспящих всю ночь подруг, легко беря под руку рыжую и мягко улыбаясь Белке. Та, всё поняв, быстро ретировалась, оставив пару вдвоём. Они слегка неловко переминались, изучая глазами друг друга, но тут же и вышли из Львиного зева, провожаемые ликующим улюлюканьем сокурсников. Передвигаясь по мостику через озеро в город, Мила невольно заволновалась, глядя на необычный профиль её спутника: открытый лоб, слегка вздёрнутый нос, чётко очерченные брови, насмешливо вскинутые, шаловливые, чуть узковатые глаза, острый подбородок и скулы, а тонкие губы растянуты в веселой усмешке. Резко остановившись, парень прижал девушку к себе, перенося их куда-то телепортом. Мгновение в близости с ним почему-то напрягло её, словно она оказалась не готова к столь раннему проявлению чувств. Но открыв зажмуренные на секунду глаза она увидела, что они находились на пристани у рассекающей воздух волнами реки. Там находился небольшой столик, заставленный блюдами, между которых стояла зажженная свеча, неуязвимая перед усилившимся дождём. В изумлении оборачиваясь к Соколу Мила не смогла сдержать восторженной улыбки.       — Это нам? — глупо спросила она.       — Конечно, — ответил он, отодвигая девушке стул. — Ты невероятно красивая сегодня, прости, что не сказал раньше, но я проглотил язык.       — Прощаю, — робко ответила рыжая.       Парень был невероятно заботливым на протяжении вечера: подливал ей в бокал шампанское, накладывал что-то из еды, чтобы она не осталась голодной, накинул на плечи одеяло, учтиво держа за руку. Он рассказал ей множество уморительных историй, упоминая также разные неизвестные ей подробности: что родители его разведены и живут во Внешнем мире; у него две младших сестры, одна из которых будет учится в Думгроте через два года; в своё время участвовал в реестре «Лучшие из лучших», не победив, но получив сломанную лодыжку во время последнего испытания; рассказал, что до сих пор не решил, чем он хочет заниматься в будущем, метаясь между боевой магией и карьерой адвоката в конторе его родителей. Мила также поведала ему несколько занимательных подробностей из её жизни, упуская неловкие и слишком личные, но с радостью описала Соколу свои впечатления от поездки в Крым с друзьями.       — Лапшин тоже был там? — неожиданно спросил Сокол.       — Да, был.       — Он… — парень замялся. — Хороший друг, я думаю.       — Превосходный, на самом деле.       — Я говорил с ним о тебе, спрашивал, есть ли между вами что-то большее, — рассказывал Сокол. — И Ромка признался, что уже длительное время влюблён в тебя. Ещё с четвертого курса, когда ты встречалась с Гариком Смелым. Я… Я не знал, стоит ли предпринимать попытку, но счастлив, что ты не отказала.       Мила слегка вздрогнула, услышав знакомое имя. Перед глазами возникло его улыбающиеся живые глаза цвета моря, настроены против рутины обычного финансиста, коим видел его приемный отец. Как парень смотрел на неё, чуть морща нос, когда Мила говорила очередную глупость; его горячие губы нежно касающиеся её холодных и неумелых. Первый парень, первый опыт, оставивший на сердце шрам размером со Вселенную. В момент, когда она видела эти вечно игривые глаза самого прекрасного в мире человека остекленевшими, ей показалось, что всё как-то вдруг утратило смысл, разрисованный красками, превращаясь в огромный фотоснимок улыбающийся Милы в черно-белом фильтре. Столь хрупкое и значимое понимание дня, его сути, сути следующего дня тут же развалилось, проваливаясь в пустынную дыру бездны, проедаемую горячими слезами и громкими мыслями. Когда три месяца прошли, как одна секунда, посвященная тоске и печали, от незнания дальнейших действий, от нежелания что-либо совершать. Мила задавалась лишь одним вопросом всё то время: «Где же взять силы, чтобы прожить хоть ещё немного?»       — Прости, что вспомнил о нём, — негромко произнёс Сокол, возвращая девушку к реальности. — Не хочешь потанцевать?       — Без музыки?       И она тут же услышала лёгкую и неспешную мелодию на фортепьяно, имеющую романтический подтекст, совсем вовремя появившийся между ними. Одеяло соскользнуло с плеч, когда Рудик оказалась прижатой к парню, доверяя ему себя полностью. Кружа посреди деревянной пристани и рискуя свалиться в воду, ребята двигались в такт манящим аккордам, не отрывая глаз друг от друга, словно зачарованные. Ночной воздух вокруг них казался слишком горячим, горящим, не знающим слова «нет», заполняя все клетки их холодных тел. Внезапно остановившись, Сокол придвинулся ещё ближе к Рудик, опаляя её сладким дыханием бананового крема с пирожного, замерев в чёртовом миллиметре от её губ, словно спрашивая разрешения. Ничего не ответив, Мила одним резким движением преодолела это ничтожное расстояние между ними, сливаясь воедино губами, жаждущими и терзающими друг друга и руками, блуждающими по их телах, словно пытаясь придвинутся ещё ближе. Поцелуй казался излишне яростным и страстным, но именно в тот момент — столь нужным и подходящим, рискуя было перерасти во что-то большее, не целуйся они на пристани. Оторваться просто не было сил, но Сокол уделил немало времени её шее, где нашёл очень чувствительное место, засыпая его нежными поцелуями. Руки парня ненавязчиво оказались на её оголенной талии, отчего по телу рассыпались миллионы мурашек — на холодной коже его горячие руки были чем-то исключительно неправильным, но тем сильнее это будоражило самые тайные уголки её сознания, заставляя кровь в жилах закипать.       Сокол первым прервал поцелуй, разрывая тем самым ту удивительную связь, возникшую между ними. Они прижались друг к другу, не в силах отойти дальше, чем на несколько сантиметров, тяжело дыша. Мила обняла его за шею двумя руками, пряча глаза, в попытках не выдать свои душевные терзания: её сердце отчаянно хотело быть с Соколом, чтобы просто забываться в таких вот жарких объятиях и поцелуях, а голос совести в глубине души корил девушку за то, что она использует его неравнодушие к ней, чтобы «переключиться» из совсем другого. Рудик со смирением выслушала враждующие стороны её сознания и обратилась к самому рассудительному — к голосу разума. Именно там она нашла оптимальный ответ: эти отношения пойдут на пользу её чувствам, с вероятностью возникновения ответных к нему в будущем, говоря с ним обо всём честно, не утаивая правду.       — Так что, правду говорят? — спросил Сокол на пути к Львиному зеву.       — О чём?       — Я хорошо целуюсь?       — Ну, знаешь, — Мила сделала вид, что задумалась. — Я не уверена.       Глядя на вытянувшееся лицо Сокола Рудик не смогла не рассмеяться, закидывая голову назад. Серебряноволосый тут же начал что-то ворчать, притягивая девушку к себе с явными намерениями доказать обратное. Рыжая с радостью поддалась опытному и умелому магу, чуть сильнее притягивая его к себе за рубашку. Уже вновь смеясь, ребята зашли в Львиный зев, так и не заметив ещё одно удивленное и злое лицо. Одинокая фигура, стоящая недалеко от Чёрной кухни, напряженно сжала кулаки, наблюдая за парой издалека. Голос Милы Рудик Нил узнал сразу, но только не ту флиртующую интонацию, с которой она обращалась к слишком высокому для неё парню со светлыми волосами. Увидев рыжую, он невероятно удивился, глядя на её растрепанные волосы, шаловливую улыбку и блестящие глаза. Девушка была так хороша тем вечером, что Нил бы и засомневаться мог, что это Рудик, но он слышал её голос! Не уловив суть разговора, Лютов только успел увидеть, как нагло тот тип со светлыми волосами притянул её к себе, целуя с такой страстью и жесткостью, что Лютову стоило бы отвернуться, не будь он так зол. Почему-то парень был уверен, что у Рудик никого не будет ещё очень долго, ведь ей определенно нравился он. Но уже наблюдая за поцелуем пары, златодел тут же и засомневался: никогда он во взгляде, обращенного на него Милой не видел такой гаммы чувств, как сейчас, когда она трепетала перед высоким парнем ресницами. Когда пара скрылась в Львином зеве, Лютов резко выдохнул, прижимаясь к стене спиной и вытянул очередную сигарету. Он не знал как справляться с этими новыми, неприятными эмоциями ревности и собственничества, возникшие без его разрешения. Как дошёл к комнате Агнии, отрывая её от книги и прижимая к постели со всей жестокостью, которая у него неожиданно появилась, он не помнит. Но яростный секс с девушкой слегка успокоил его, уснувшего в её кровати.       Тем временем ребята, зайдя в Львиный зев, стали главным объектом развлечений и разговоров их сокурсников, как раз в этот момент начиная ужин. Пусть они есть и не хотели, но Мила и Сокол всё же присоединились к остальным, так как во главе стола сидела Альбина, глядя на новоприбывших без выражения. Однако слушая очень «тихий» диалог одноклассников Соколова даже на её лице возникла лёгкая тень улыбки.       — Ну наконец-то наша хищная птица настроила свой соколиный взор и поймала в жертву истинную меченоску, а не общипанную курицу из златоделов, — сказал Поперечный — высокий и смуглый парень с очень большим топазом на пальце.       За столом прошла волна смешков.       — Да ты посмотри на эту истинную меченоску: даже крот сможет увидеть эти пылающие кудри! — в тон ему ответил Глеб — дерзкий шатен с ухмылкой на пол лица.       — Как бы его нежные перышки не обгорели!       — Думаешь, стоит его спасти?       — Нет, не думаю.       — И я того же мнения.       — Спасибо, вы настоящие друзья, — ответил объект диалога хохотающим парням.       Никто из сидящих за столом не смог сдержать смешок, лукаво глядя на ребят. Альбина проследила, чтобы вечерний приём «Паутины мысли» прошёл успешно и первой покинула столовую, желая спокойной ночи подопечным. Мила же осталась совершенно довольна, осмотрев ужинающих: среди них не было Ромки и Белки, которые, судя по всему, тоже где-то гуляют. Улыбнувшись своим мыслям, Мила решила последовать примеру декана, взяв за руку Сокола и уводя его из комнаты. Улюлюканье друзей оставалось слышным ещё долго. Засев на верхних ступеньках возле женской башни, они с парнем долго говорили на разные темы, намного чаще отдаваясь поцелуям. В один из моментов, когда Мила чуть не свалилась со ступенек, ей в голову пришла сумасшедшая идея пригласить его в их с Белкой пустующую комнату на несколько минут перед тем, как разойтись по комнатам. Открыв двери, Мила, как и ожидалось, зашла в темноту, провоцируя их уединением Сокола, сразу прижавшего её к стене. Через три секунды комнату осветило слишком ярким на тот момент светом, отчего Мила лишь удивленно прищурилась, не понимая, каким образом он появился сам по себе.       — Неловко, — услышала она осипший голос Ромки.       Вывернувшись из объятий Сокола Рудик увидела лежащих на кровати Белку и Лапшина без футболки. Он отказался смотреть ей в глаза, быстро натягивая недостающий фрагмент одежды, слезая с пунцовой Векши. Она, как и Ромка, не смотрела на Милу, причём оба они выглядели как провинившиеся дети. Не найдя ничего в ответ, она посмотрела на неловко застывшего Соколова, пытающегося сдержать улыбку.       — Я, наверное, пойду, — сказал он, целуя рыжую на прощание.       — Иди, — ответила она, когда дверь была уже закрытой.       Оказавшись втроём, ребята молчали в напряженной тишине, пока Мила, не сдержавшись прыснула со смеху, закрывая лицо руками. Последовав за ней, ребята тоже засмеялись, осознавая всю глупость ситуации.       — Простите, я не подумала, что вы можете быть здесь, — сказала Мила спустя минуту.       — Это ты нас прости, нужно было предупредить.       Ожидая неловкости со стороны Милы, она очень ликовала, когда они совершенно спокойно, как раньше, поговорили о многих вещах, а в основном — о их отношениях с Соколом. Подробно описав свидание, Мила уточнила, что никогда раньше не испытывала такого, совсем не похожего чувства на любовь, но не менее приятного.       — И как же он целуется? — спросил Ромка, когда они лежали на полу, разговаривая, а Белка уснула. — С кем тебе больше понравилось из нас двоих?       Рудик прыснула со смеху, ударяя друга кулаком в живот.       — Конечно же с тобой!       — Врёшь?       — Ага!