Реванш

      — Вон! Пошли все вон! — Мужчина несколько раз ударил кулаком по столу и, наконец-то оставшись в кабинете один, устало откинулся на спинку кресла.       За результатами выборов в Европарламент Президент Франции Эммануэль Макрон и первые лица его партии следили в Елисейском дворце. И сейчас, когда окончательные цифры были объявлены, он хотел побыть наедине со своими мыслями. Его партия проиграла! Он проиграл! И кому? Ей! Спустя два года они вновь столкнулись на политической арене, и в этот раз она взяла реванш, выиграв очень важное сражение в этой войне. Но решающая битва за президентское кресло была ещё впереди.       Эммануэль встал и не спеша обошёл кабинет. А ведь он может в скором времени всего этого лишиться, проиграв предстоящие выборы. Да, впереди было ещё целых три года — очень много и ничтожно мало одновременно. Оба его предшественника ограничились одним сроком президентства, и он имел все шансы повторить их участь.       Он изо всех сил ударил кулаком по стене, поморщившись от боли и стиснув зубы. Он должен был на кого-то выплеснуть весь свой гнев. Но сделать это здесь, в здании Елисейского дворца, — значит поставить под сомнение свою репутацию. Он не долго думал. У него на эту роль была лишь одна подходящая кандидатура.       *** Лидер политической партии "Национальное объединение" Марин Ле Пен сидела на диване в своей квартире в одном из самых фешенебельных районов Парижа, смотря новости и наслаждаясь прекрасным французским вином. Сегодня она по-настоящему была счастлива! Она не испытывала это состояние два долгих года. Сегодня она взяла реванш за президентские выборы двухлетней давности, поставив на место этого зазнайку. Да, она выиграла всего лишь одно сражение в этой войне, и впереди была ещё решающая битва, но сейчас она, как никогда, была уверена в своей победе.       За объявлением результатов выборов она следила вместе со своими однопартийцами, вместе с ними отмечала эту важную для всех победу. В состоянии полнейшего счастья и эйфории давала интервью французским телеканалам, безжалостно проезжаясь по своему главному сопернику и его политике, не стесняясь в выражениях. Сегодня ей можно всё, а он заслужил!       Марин встала с дивана и, прихватив бокал вина, вышла на балкон. Вдохнув полной грудью прохладный вечерний воздух, она устремила свой взгляд вперёд и блаженно улыбнулась. Отсюда открывался прекрасный вид на Елисейский дворец. Она специально искала жильё именно в этом районе, чтобы главная цель её жизни всегда была перед глазами.       Сильный стук в дверь бесцеремонно выдернул её из мечтательных мыслей, и она, раздражённо передёрнув плечами, направилась к двери. Было уже далеко за полночь, и любая другая женщина на её месте побоялась бы открывать в такой поздний час, но Марин была не из их числа.       Она распахнула дверь и, несмотря на то, что для неё было удивительно видеть на пороге своей квартиры президента Франции, женщина никак это не показала. И судя по недовольству Эммануэля, он ожидал от неё совершенно иной реакции: страх, удивление, волнение. Но ни один мускул не дрогнул на её лице, лишь в уголках губ появилась лёгкая усмешка.       С минуту они просто стояли и молчали, изучающе смотря друг на друга. Не выдержав её взгляда, Эммануэль опустил глаза вниз и остановился на её блузке: ярко-жёлтая, будто она состояла в движении "Жёлтые жилеты", с двумя расстёгнутыми верхними пуговицами. Он старался отвлечь своё внимание от этого жутко раздражающего его цвета и поймал себя на мысли, что если бы он был чуть повыше, он бы мог увидеть цвет её бюстгальтера. Он несколько раз моргнул, прогоняя из головы столь неуместные мысли, и вновь переключил внимание на её лицо, выжидающе смотря на женщину.       Спросить позволения пройти внутрь было выше его сил, а войти без разрешения — ниже его достоинства, и он продолжал стоять в дверях, переминаясь с ноги на ногу. Марин усмехнулась и отошла в сторону, пропуская мужчину внутрь. Оглядевшись, Эммануэль отметил про себя, что она неплохо устроилась: просторная, со вкусом обставленная гостиная, дорогие вещи.       — Что вам нужно, господин... президент? — Это обращение по отношению к нему всегда давалось ей с большим трудом. Она так и не смирилась, до сих пор считая, что он не достоин этого поста.       Эммануэль молчал. Он и сам не знал, зачем поздно ночью приехал к ней — к своему заклятому врагу. Что он хотел ей сказать? В чём обвинить? Как бы ему ни хотелось это признавать, её партия победила вполне заслуженно. Народ Франции в последнее время был крайне недоволен нынешним президентом и его политикой.       — Выпьете что-нибудь? — Марин задала второй вопрос, так и не дождавшись ответа на первый. Мужчина отрицательно покачал головой. — А я, пожалуй, выпью. У меня ведь есть повод! Напомню, если вы забыли.       Она прошла мимо него вальяжной походкой и, сев в кресло, закинула ногу на ногу. Взяв пульт, она включила телевизор, периодически переключая каналы. Объявление итогов выборов транслировал каждый из них: поздравления партии Ле Пен, высмеивания партии Макрона... Не выдержав, Эммануэль буквально подскочил к сидевшей в кресле женщине и вырвал пульт у неё из рук, выключая проклятый телевизор.       Он изо всех сил стиснул зубы, когда по квартире разнёсся её громкий, с лёгкой хрипотцой, смех.       Марин сняла очки и, отстранённо смотря куда-то в сторону, прикусила зубами дужку. Мужчина немигающим взглядом наблюдал, как её тёплые, как ему вдруг показалось, губы соприкоснулись с холодным пластиком. Она подняла на него глаза, и он поспешно отвернулся, теряясь под их пристальной выразительностью. Он — самый влиятельный человек в стране, чувствовал себя простым мальчишкой рядом с этой женщиной.       — Я повторю свой вопрос: что вам нужно? — Она встала с кресла и, подойдя к стене, облокотилась на неё.       Он по-прежнему молчал. Вне камер и зрителей его уверенность рядом с ней куда-то испарилась.       — Месье Макрон, поезжайте домой. — Женщина устала от этого бессмысленного диалога. А точнее, своего монолога.       — Не хочу, — сухо произнёс он.       — Неужели вы боитесь реакции жены на своё поражение? — она ехидно усмехнулась, делая глоток вина из бокала.       — Не смейте даже упоминать её! — Эммануэль повысил голос, сжимая вспотевшие ладони в кулаки.       — Не убьёт же она вас... Ну, может пожурит немного, как учительница своего ученика, — Марин не унималась, сознательно провоцируя его и наслаждаясь полученной реакцией, — или, наоборот, пожалеет, как мать своего сыночка.       — Заткнись! Заткнись! Заткнись! — Мужчина и не пытался скрыть бушующую внутри ярость, срываясь на крик. Он подскочил к ней, прижимая её к стене и сдавливая пальцами горло.       В последнее время люди, в том числе и его собственная жена, очень часто стали его раздражать, но он старался контролировать свой гнев. А с этой женщиной он мог себя не сдерживать. Рядом с ней проявлялись все тёмные стороны его личности.       Эммануэль ослабил хватку на её горле, но дистанцию между ними не увеличил, продолжая стоять к ней практически вплотную. Прокашлявшись, Марин сделала несколько жадных вдохов, всё это время продолжая смотреть ему в глаза. Выражение её лица не изменилось, оставаясь таким же спокойным с застывшей усмешкой в уголке губ. Самообладанию этой мадам можно было лишь позавидовать.       — Простите... — Ему было искренне стыдно за свой поступок.       Он хотел отступить, делая шаг назад, но, зацепился за её ногу и, теряя равновесие, навалился на неё всем телом. Он упёрся пахом ей в бедро, и она, удивлённо приподняв бровь, опустила глаза вниз.       — А женщины вашего возраста вас возбуждают, месье Макрон? — И вновь этот насмешливый и даже издевательский тон. — Или у вас встаёт только на дам постарше?       Эммануэль покраснел от смущения и злости, чувствуя болезненную тесноту в брюках. Раньше эта мадам совершенно не казалась ему привлекательной, но сейчас... Она его возбуждала!       — Да пошла ты! — выплюнул он с пренебрежением.       Отвернувшись, он отошёл в сторону, поправляя одежду.       — Вы в моём доме, месье Макрон, — Марин заправила за ухо выбившуюся из причёски прядь волос, — так что пойти всё же придётся вам.       Эммануэль сделал ещё пару шагов по направлению к двери, но её насмешливый и не предвещающий ничего хорошего тон заставил его замереть.       — Мне всегда было интересно, правдивы ли слухи... — Она была настоящим мастером провокаций. — А на мужчин у вас тоже встаёт?       Он резко развернулся, сокращая расстояние между ними до нескольких миллиметров. Кипя от злости, он просто смотрел ей в глаза, а затем впился в её губы, жадно целуя и кусая их.       Отстранившись от неё спустя некоторое время, Эммануэль с наигранной пренебрежительностью вытер рот рукавом пиджака. Он всем своим видом пытался показать ей, как ему противен этот поцелуй. Но какого чёрта у неё такие мягкие соблазнительные губы?!       Марин не сводила с него удивлённого взгляда. Впервые за сегодняшнюю их встречу она растерялась, потеряв контроль над выражением своего лица, и не знала, как себя вести. Она облизнула губы, и мужчина вновь захотел ощутить их вкус. Он вновь прильнул к ним, на этот раз целуя медленнее и нежнее, и она не смогла сдержать стон. И это стало для него последней каплей. Возбуждение стало практически невыносимым.       Он отстранился от неё, но лишь для того, чтобы, взявшись за ворот её блузки, дёрнуть его вниз. Тонкая ткань порвалась, открывая его взору её грудь в красном кружевном бюстгальтере. "Надо же, какая женственность... Неожиданно, мадам Ле Пен!"       — Вы куда-то спешите, месье Макрон? — Марин вновь вернула своему лицу насмешливое выражение. — И во всём ли вы такой быстрый? Значит, на многое мне можно не рассчитывать?       — Закройте рот, мадам Ле Пен! — процедил он сквозь зубы. Вот как она это делала?! Эту женщину хотелось трахнуть и задушить одновременно! — Или это сделаю я!       — Вы мне угрожаете, мес... — Остальные её слова растворились у него во рту, когда Эммануэль вновь припал к её губам.       Прервав поцелуй спустя некоторое время, он глубоко вздохнул, набирая в грудь побольше воздуха. Марин смотрела на него с нескрываемым любопытством, полностью уверенная в том, что он сейчас испугается своих действий и просто уйдёт. Но любопытство сменилось удивлением, когда она почувствовала его ладони на своих бёдрах, поднимающиеся выше и перемещающиеся на внутреннюю сторону. Из-под задравшейся неприлично высоко юбки он мог видеть её красные, в тон бюстгальтеру, трусики. Эммануэль провёл пальцами по кружевной ткани, слегка надавливая, и ощутил приятную влажность. Настала его очередь самодовольно усмехнуться.       Но Марин не дала ему вдоволь насладиться своим превосходством, ловко справившись с ремнём на его брюках и расстегнув ширинку. Она нетерпеливо стянула их вниз вместе с нижним бельём. Эммануэль смутился, краснея под её оценивающим взглядом. Он глухо застонал, когда она провела ладонью по всей длине его члена, пальцами размазывая по головке выступающие капли смазки и слегка царапая её ногтями.       Мужчина подхватил её под ягодицы, вынуждая обвить ногами его поясницу. Брюки, находившиеся на уровне колен, очень сковывали движения, поэтому он смог донести её только до ближайшего стола. Он быстро избавился от своей одежды, а потом то же самое проделал и с её. Резко притянув её к себе за бёдра, он развёл их в стороны и вошёл в неё быстро и сразу на всю длину. Марин застонала и теснее прижалась к нему, подставляя шею под его поцелуи. Не дав ей привыкнуть к новым ощущениям внутри себя, он начал грубо и быстро двигаться в ней. Она стонала так возбуждающе, так по-блядски пошло, и он окончательно потерял контроль над собой.       Он трахал её, а губы блуждали по шее, в полубезумстве оставляя на её коже засосы. Со своей женой Эммануэль никогда не позволял себе подобного. А рядом с этой женщиной его глаза горели откровенной похотью, а действия были совершенно бесконтрольны. И ему это чертовски нравилось! Она реагировала на каждое его движение, на каждое его прикосновение к своему телу, на каждый поцелуй — стонала, выгибалась навстречу, плотнее прижималась к его бёдрам. Её пальцы скользили по его спине, а ногти оставляли глубокие болезненные царапины на коже. Эммануэль стиснул зубы, отчётливо понимая, с каким наслаждением она причиняла ему боль.       Он был сверху, но её действия не давали ему забыть, кто сейчас на самом деле правит парадом. Но он был не против. Даже иллюзия власти над такой женщиной, как Марин Ле Пен, будоражила кровь и возбуждала.       После ещё нескольких особенно глубоких толчков, она вскрикнула, содрогнувшись всем телом, и устало откинулась на поверхность стола. Эммануэль почувствовал, как её мышцы плотно сжались вокруг его члена, и понял, что и сам уже находится на грани. Он хотел выйти из неё, чтобы самостоятельно прийти к финишу, но она остановила его.       — Нет, закончи. — Марин притянула его ближе к себе, и её тихий шёпот обжег его кожу. Она слабо улыбнулась, поймав на себе его недоуменный взгляд.       Он толкнулся в неё ещё несколько раз и, глухо застонав, кончил. Всё ещё находясь в ней, он рухнул на неё и уткнулся носом в шею. Марин почувствовала наполненность и теплоту внутри, ощущая, как его сперма медленно стекает по внутренней стороне бедра. Отдохнув и восстановив дыхание, Эммануэль покинул её тело, поднимаясь и помогая встать ей. Он чуть приобнял её за талию и заглянул в глаза — зелёные, ведьминские. Сейчас она казалось ему очень нежной, хрупкой, невероятно красивой и желанной.       — Ты просто обязан проиграть на следующих выборах, мальчик мой... — Её хриплый смех был насквозь пропитан похотью и сексом. — Не думаю, что в состоянии эйфории ты будешь также хорош, как в гневе.       — Стерва! — Мужчина провёл ладонью по её щеке. От её нежности не осталось и следа. Перед ним была прежняя Марин Ле Пен. Но её привлекательность и красота никуда не исчезли.       На её губах появилась привычная усмешка, и он поспешил стереть её поцелуем. Сейчас Эммануэлю было так хорошо, что он был готов простить Марин и её саркастические выпады в свой адрес, и её сегодняшнюю победу.