Желания

        В старом замке холодно в любое время года. Королева сидит в кресле у камина, — это единственный способ согреться, — и негромко, вполголоса, ведёт рассказ. Тот, кому предназначены её слова, стоит, почтительно склонив голову, и слушает. Слушает о людях, которые не угодили Её Величеству. Которые должны умереть. Она даже не скажет прямо «убей их» — для Охотника её желание ясно и так.         Бледная и нервная служанка, бесшумно войдя в комнату, опускается на колени рядом с камином, подбрасывает дрова, ворошит угли кочергой. Госпоже не должно быть холодно, иначе прислугу ждет наказание. Взгляд Охотника на некоторое время задерживается на девушке, и Королева, заметив это, спрашивает:         — Нравится? Если хочешь её — забирай, — она роняет эти слова равнодушно, безразлично, будто говоря о вещи, а не о живом человеке.         Кочерга со звоном ударяется о каминную решетку, когда служанка вздрагивает, услышав слова хозяйки.         Охотник на секунду прикрывает глаза. Хочет ли он её? Женщина, которую он любил, повесилась два года назад на могиле их сына. Женщина, которой он одержим, никогда не посмотрит на него иначе, чем как на полезный инструмент. А эта бледная перепуганная девка не вызывает у него ни капли желания.         По крайней мере, если говорить о сексе. Но есть и другие желания. Причинить боль. Увидеть чужой страх. Отыграться — за всё.         — Благодарю, миледи.         Немного неловкий поклон, — ему негде было учиться куртуазным манерам, — еле ощутимое прикосновение губ к руке в надушенной перчатке, — и, ухватив служанку за плечо, Охотник выходит из комнаты. Девушка не сопротивляется, оцепенев от страха, но ноги её не держат, так что он почти волочит её за собой.                  Своей комнаты в замке у Охотника нет, но тут полно пустых помещений, и он заходит в первую попавшуюся комнату, пустую, пыльную и выстывшую. Служанка всхлипывает, когда он вталкивает её внутрь, и Охотник бьёт ее по лицу. Не чтобы заставить замолчать, наоборот — чтобы услышать стон или крик. По щекам девушки катятся слезы, она тихо скулит от боли, закусив губу.         Еще одна пощечина эффекта не оказывает. Охотник, прижав служанку к краю стола, ножом разрезает корсаж. Лезвие оставляет царапину на бледной коже, и девушка, не выдержав, шепчет: «Пожалуйста, перестаньте…». Её грудь покрывается мурашками от холода; капли крови из двух следующих царапин скользят по коже рубиновыми зёрнами. Боль, похоже, выводит её из оцепенения, и она начинает вырываться из его хватки.         Что ж, это только повод нанести еще один удар. Не ножом — иначе всё слишком быстро закончится, — а кулаком под дых, заставляя жертву захлебнуться судорожным кашлем.         Прежде, чем девушка успевает опомниться, Охотник разворачивает её спиной к себе и толкает вперед, так, что она ударяется животом о край стола. Задирает верхнюю и нижнюю юбки, и, раздвинув ей ягодицы, вводит внутрь только чуть смоченные слюной пальцы, с удовольствием слушая захлебывающийся крик…         Охотник наслаждается не тем, как резкими, рваными движениями его член раз за разом входит в анус этой девки. Нет — стонами, криками, просьбами отпустить. Видом и запахом крови, когда он вырезает на её спине имя своей мертвой жены. К тому моменту, когда по её ягодицам и ногам начинают стекать мутные ручейки спермы, служанка уже теряет сознание.         Охотник уходит, оставив полураздетую девушку на столе, среди пятен крови и семени. Убивать её он не намерен. Здесь и так слишком мало слуг, чтобы обеспечивать Её Величеству надлежащие удобства.

июль 2012