О Боже, если бы...

И вот ты сидишь в своей старой безлюдной и серой квартире и думаешь, когда же твоя жизнь могла пойти таким чередом, что сейчас ты, совсем один, вернулся на ту самую квартиру родителей, оставленную тебе в наследство, и раскладываешь вещи в той самой старой комнате, некогда принадлежавшей исключительно тебе, которая осталась точно такой же, какой была после твоего уезда. Ты идешь по залу, и от стен отражается эхо твоих шагов. Ты занимаешься чем угодно, но в квартире такая тишина, что становится просто невыносимо, будто сама квартирка дышит холодом и одиночеством. Был ли вариант простить и остаться жить вместе и дальше?.. Был, наверное... Был бы, если бы он стоял на коленях и слезно просил прощения, но ты собрал все вещи и, как можно быстрее, свалил оттуда, потому что находиться там было уже до жути противно. И каждый день тебе становиться хуже, мысли уносят тебя с головой. Думаешь, что это небольшая хандра, что скоро все закончится. Но в который раз за месяц утром ты даже не смотришь в зеркало потому, что знаешь, что ничего хорошего там не увидишь; ты наспех совершаешь утренние процедуры и уходишь из ванной. В который раз за месяц на обед ты спишь; спишь, чтобы заглушить боль, но даже во снах появляется он, а ты стараешься побыстрее проснуться. В который раз за месяц на ужин лишь пиво, заказанное через интернет потому, что ты боишься выйти, боишься взглядов людей, которые будто знают все о тебе и твоем прошлом. По крайней мере, тебе так кажется. Если бы... О Боже, если бы вы не встретились, если бы не начинали даже этих отношений, ты бы сейчас ровно стоял на ногах, ты бы продолжал гулять и общаться, не боясь остаться на втором плане, ты бы остался тем же лучезарным парнем, каким был когда-то. Подобные мысли за последний месяц не вылетают из головы, делая ее еще более тяжелой, а, может быть, все дело и не в мыслях вовсе, а в том, что ты скоро сдохнешь. При этой мысли ты улыбаешься, самой, что ни на есть кривой и напряженной улыбкой, и думаешь: «О Боже, поскорее бы..». О скорой кончине думать тоже начинаешь чаще. Все чаще заглядываешься на лезвия ножей, да и простые лезвия тоже, петли начинают привлекать твое внимение. Ищешь способы умереть безболезненно и быстро. Друзья? Какие друзья? Какая работа? Электроника давно разряжена, а старо-новый адрес никто из новых знакомых и не знает, а старым до тебя и дела уже нет. Со временем начинаешь чувствовать какую-то легкость, будто ты пушинка, летающая без передышки. Смеешься, а смех будто и вовсе не твой. Голос стал хриплым до неузнаваемости. Он изменился настолько, что ты уже сам его не узнаешь. Да и себя "нового" ты тоже узнать не в силах. Хочешь пить? Вода и пиво твои друзья. ак и сдохнуть можно. Хочешь пообщаться? Телевизор с тобой. Так ты, хотя бы, не забудешь, как выглядят люди. Но вскоре тебе надоедает этот яркий парад красок и голосов, ты выключаешь этот телевизор нахер и идешь спать дальше. Спишь уже 18 часов в день, думая, что таким образом избежишь реальности, но не тут-то было — сны не позволят, они будут тебя возвращать в прошлое. И вот уже в который раз ты просыпаешься со слезами на глазах. Впервые за долгое время решаешь выйти из квартиры в ночь. Исключительно, чтобы потрахаться, а после снова забыться. Ты смотришь в зеркало, а там вовсе не ты. Лицо исхудало так, что кажется, будто на его месте и вовсе череп только. Но это и не удивительно, диета, основанная, исключительно, на воде, пиве и сне, что может быть лучше. Идешь в самый первый и самый ближайший от дома клуб. Тебе не важно будешь ты с девушкой или парней, сейчас для тебя главное снять напряжение. Хотя, во-первых, первые вряд ли обратят на тебя внимание, а во-вторых, тебя они просто не привлекают, у тебя не встанет. «Похуй» думаешь ты и идешь, идешь, идешь. Яркая вывеска, привлекающая внимание за 100 километров. Надеешься, что там народу будешь на завались, как, собственно, и оказывается. Проходишь в самый дальний угол и просишь бутылку виски. Алкоголь тебя уже так быстро не берет, ухмыляешься. И снова подходит бармен, молча ставит еще одну бутылку, но не уходит. Поднимаешь голову, а это твой бывший одноклассник. — Давно не виделись, согласись? — улыбается он, действительно, радуясь вашей встрече. Возможно, он понимает, что у тебя что-то случилось, но спрашивать не торопится, будто понимает все. Опускаешь голову, видя его лицо, такое свежее и улыбающееся. Эта теплая улыбка доводит тебя до слез, и ты думаешь: «Пожалуйста.. пожалуйста, не улыбайся мне так тепло и ярко. Твоя улыбка запутает меня..». — Кас, погнали ко мне после закрытия? — спрашивает он уже после третьей бутылки. Ты совсем не пьян, все еще ровно держишься на ногах, спокойно разговариваешь, даже голова не кружится. — Давай. — бессильно отвечаешь ты. Если бы не бейжик на груди, ты бы и не вспомнил его имени. Дин. Пробуешь это имя на вкус, когда парень уходит обслужить еще кого-то. Он так ярко улыбается как тебе, так и остальным, но ты хочешь присвоить эту улыбку себе и только себе, чтобы больше никто никогда не видел ее. Боишься собственных мыслей и идешь на танцпол. В баре почти никого, но к тебе практически сразу присоединяется какой-то парень, подстраиваясь под твои змеиные движения. Ты поворачиваешься, опускаешь этого парня к себе и целуешь его. Блять, а это приятно. Спустя долгое время, — пусть и не в самом чистом месте, — трахаетесь. Тебе не хватает, но парень уходит. Ты все еще помнишь про приглашение Дина, но навязываться не хочешь. Пока отмываешься, в толчок приходит одноклассник. — И чем ты был занят? — нагло спрашивает он, облокотившись на стену. Тебя начинает это бесить самого начала. Вы ничем друг другу не обязаны, просто решили потрахаться, почему же он лезет в твои дела?.. — Ничем. — холодно отвечаешь ты, не поднимая взгляда, продолжая тереть свои и так чистые руки. — Чем, я спрашиваю. — настойчиво продолжает допрос Дин. — Тебя это ебать не должно. — рычишь ты, но через секунду извиняешься, понимая, что зря нагрубил; выходишь из туалета. И вот вы уже едете к нему домой на последнем автобусе. Кроме вас, там еще трое человек: две девушки, одна очевидно, легкого поведения, судя по ее одежде, а вторая, видно, студентка, ибо набитый книгами рюкзак на коленях, мешки под глазами и небольшое гнездо на голове о другом сказать не могут; а также спящий мужчина, в одиночестве сидящий где-то в начале, чтобы его никто не видел. За окном мелькают фонари и снег почти подтаял, черт, сколько же ты спал, сколько ты пробыл в этой спячке. А на тебе лишь толстовочка, но ты все равно не чувствуешь холода. Выходите на довольно приятной улице и проходите к новостройке. «А он хорошо обустроился..» думаешь ты, и чувство стыда вновь поглощает тебя. Что бы сказали родители, будь они живы? В его квартире чисто, повсюду фотографии семьи, она даже пахнет чем-то домашним. Вот эта квартира дышит теплом. Да, она небольшая, всего двушка, но в отличии и от твоей четырехкомнатной здесь уютно и светло. Снова выпиваете по пиву и включаете телевизор для заднего фона. Он уходит в ванную первым, ты же остаешься. Меняетесь. В ванной окончательно отмываешься от прошлого парня и растягиваешь себя достаточно, чтобы он сразу вошел, чтобы касаний было как можно меньше, чтобы не чувствовать того тепла, которого так хочется, ведь снова боишься привязаться. Выходишь из ванны и идешь в спальню. У входа стягиваешь полотенце, еле держащееся на твоих слишком худых бедрах, чтобы казалось, будто оно само случайно упало; он закусывает губы от предвкушения. Ты этому не веришь, думаешь, что это лишь наеб. Одним коленом ты уже на кровати, тянешься к его уху, кладя руки на его плечи. — Не двигайся. — шепчешь ему на ухо, обжигая кожу теплом. Замечаешь, что его ушки стали красными, а дыхание сбилось. Ухмыляешься. Резким движением валишь его на кровать, она скрипит, вы, поглощенные поцелуем, не замечаете этого. Он стонет тебе в губы от удовольствия, а ты отстраняешься и легкими чмоками спускаешься ниже, теребя его небольшие соски, затвердевшие от упорных ласк. Ты видишь, что ему не нравится то, что ты дразнишь его уже так долго, но продолжает молчать. Ты все еще держишь его руки своими, кожей чувствуя тепло от его кожи, обжигающее тебя как снаружи, так и изнутри. Двигаешься дальше, к уже полувставшему члену, и тебе определенно это нравится. Руками держишь его основание, ртом насаживаясь на ствол. Тяжесть приятно ощущается на языке. О Боже, как ты скучал по этому. И, о Боже, у тебя так давно не было секса, что сейчас все, чего ты хочешь, что заполняет твой мозг и мысли сейчас, это желание быть оттраханным до потери сознания. Твои член и дырочка уже ноют от возбуждения, но ты хочешь насладиться моментом. — Все, Кас... Если... если ты продолжишь... я... долго не продержусь... — его речь прерывается благодаря тебе, и это тебе льстит, тебе это нравится, ты улыбаешься, не замечая этого. Закусывая губы, он смотрит тебе прямо в глаза, ты повторяешь за ним. Его зрачки расширены, а зеленый цвет приобрел болотный оттенок, лицо раскраснелось, что смотрится очень мило. Ловишь себя на этой мысли и мысленно бьешь лицу. «Нет. Нельзя. Нельзя ни в коем случае..». Пытаешься насадиться на член сам, но он не входит до конца, он слишком большой, но тебе это даже нравится. Ты хныкаешь от недовольства, и он, невыдерживая, обрывает твое условие, и одним движением переворачивает вас двоих, начиная вбивать тебя в кровать. Звездочки из глаз, слышишь собственные стоны, наполненные удовольствием. Ты крепко держишься за плечи Дина и царапаешь лопатки от эйфории. О Боже, как давно, блять, как давно ты не чувствовал этого. Хочется остановить время, чтобы так, чтобы еще немного. Все чувства... они смешиваются воедино, словно цвета красок, соединяясь в один идеальный цвет, который останется в памяти еще надолго, который ты больше никогда не повторишь, потому что не следил за пропорциями. Меняете позу. Ты встаешь на колени, выгибаясь, подставляя зад для его члена, ты хочешь больше, больше, еще больше. Кажется, ты нашел свой новый наркотик, но вечным он не будет. В этом мире нет ничего вечно. Комкаешь простынь, подушку, все, что только попадается под руку, он наваливается на тебя сверху, лаская шею, ты подставляешь еще больше. Пусть немного, но ты хочешь этого гребанного тепла, и именно сейчас, в этот момент, когда вы оба реально кайфуете друг от друга, ты можешь немного расслабиться. Он сжимает твои руки в своих, и теперь кажется, будто он защищает тебя от всего мира, но, вскоре, его руки перемещаются на твой член и соски. Ты чувствуешь подступающий оргазм. Он попадает по простате, и тебя просто вышибает из реальности, ты содрогаешься в удовольствии, кончаешь ему в руку. Слышишь его стоны, и вот он тоже кончает и ввходит из тебя, снимая презерватив. Завязав его, он выбрасывает его в окно. Ты смеешься. Впервые за такое огромное количество времени, ты, действительно, искренне улыбнулся. Он уходит за пивом, а ты лежишь и понимаешь, что вряд ли уедешь сегодня и решаешь остаться до утра, может, даже, повторить недавнее. Дин возвращается и протягивает тебе баночку, ты принимаешь ее и садишь, облокачиваясь на стену. — Знаешь, Кас... — тихо начал он, испугав тебя. Такие речи тебя пугают. «Сейчас он скажет, что это была ошибка, что мне нужно уйти. Впрочем, ничего нового, я уйду» размышляешь ты, но все выходит совсем не так. — Я понимаю, что сейчас с тобой происходит. Помня тебя таким лучезарным тогда... Я, честно, хочу быть с тобой. Ты мне позволишь? И ты не знаешь, что на это ответить. У тебя нет причин соглашаться, но и причин отказываться тоже. Ты боишься той боли, что тебе могут причинить, боишься начинать сначала, снова хочешь скрыться ото всех. Но он продолжает тебя ждать.