Ошибки Зимнего Солдата

Это был хреновый день. Все последние дни были хреновыми, и Соколиный Глаз рассчитывал хотя бы на какое-то разнообразие. Кофе остыл. Не то, чтобы это был плохой кофе, Клинту доводилось пить бурду и похуже, но проведя какое-то время вместе с Тони Старком, градация в его шкале паршивости кофе приобрела некоторое разнообразие. И если раньше, он разделял кофе на растворимое дерьмо/растворимое дерьмо, которое можно пить/ жижа из автомата/ Кофе(!!), то теперь туда добавились такие понятия как божественный эликсир с молоком/ божественный эликсир без молока и робуста. Но будем честны, он бы никогда не признался в этом Старку. Он даже почти с интересом выслушал лекцию от Тони о том, чем отличается арабика от робусты, темная обжарка от светлой, но вынес из нее только то, как выглядит пачка из которой лучше высыпать зерна в кофемашину и какие кнопки приведут его к желаемому результату. И нет, Клинт не был идиотом, который не мог разобраться с примитивной техникой или в отличиях ферментации кофейных ягод. Просто Тони выбрал для этого не самое подходящее время, и все внимание лучника было направлено на анализ последних полученных данных от Вдовы, а не на обжарку кофейных зерен. Одна проблема за раз, Клинт. Ты не сможешь попасть в цель, если будешь думать про сорта сыра для Маргариты. Правда, через пару дней его тыканья в эти кнопки Старк все же заменил аппарат на машину с голосовым управлением и подключенную к ДЖАРВИСу. Возможно, он хотел таким образом выразить недовольство в том, что Клинт слишком часто использовал наконечники стрел для нажатия на кнопки. Бартон не был против - теперь, стоило ему сделать несколько шагов в сторону кофемашина, как она включалась и через несколько минут выдавала именно тот самый кофе, который нравился Клинту. Удобно и быстро. Старк даже подарил ему несколько пачек Bristot Rainforest: пафосные черные упаковки с зелеными точками и итальянским языком на обратной стороне. Ради любопытства лучник загуглил стоимость, заранее решив не удивляться, это же Старк. У него не получилось. В любом случае, тот кофе закончился уже достаточно давно, Соколиный Глаз вернулся к своим старым запасам и снова перешел на тот побочный продукт жизнедеятельности его капельной кофеварки, место которой давно уже было на помойке, по утверждению того же Старка. Но этот день был особенно хреновым. Его верный Philips решил все же последовать рекомендациям Железного Человека и перестал работать именно в тот момент, когда нужен был сильнее всего. Поэтому ему пришлось выйти на улицу. Клинт не выходил на улицу уже несколько недель. Половина Манхеттана оказалась разрушена, большая часть жителей Нью-Йорка оказалась не готовой к принятию существования другого мира, кроме своего, и им срочно потребовалась профессиональная помощь психиатров и психотерапевтов, а Соколиный Глаз оказался больше не пригоден к службе. Конечно, Коулсон, с его понимающим изгибом бровей, мягким тоном родителя и дырой в груди размером с теннисный мячик выразился не совсем так. - Клинт, это была сложная миссия, ЩИТ тебя не винит и предлагает взять оплачиваемый отпуск. За ЩИТом скрывался, обеспокоенный политическим лицом и ответственностью перед Советом, Фьюри, который не мог так просто допустить к дальнейшей работе предателя, за предложением - приказ. Не то чтобы Бартон настаивал. Небо расползлось, как прожженная сигаретой салфетка, существа в лучших традициях фильмов Ридли Скотта с волшебными дубинками занимались тем, чем и сотни туристов до них - осваивали культурный центр столицы, а руки у Клинта дрожали. Нет, он не настаивал на возвращении на службу. У него болела каждая мышца в теле, на спине расплывалась огромная гематома, а на руках не осталось ни одного целого куска кожи - после этого он зарекся носить форму без рукавов - он же не Халк, в конце концов, и не Тор, немного кевлара явно было бы ему куда полезнее, чем загорелая кожа. К тому же, когда от верхних слоев кожи мало что остается, загар тоже не особо видно. Интересно, почему он не подумал об этом раньше? ЩИТ вызвался всех подвезти, от чего не отказался даже Старк, у которого, казалось, не осталось сил даже жевать - он просто откусывал куски от шаурмы и сразу же их глотал, игнорируя капающий на костюм соус и вывалившиеся дольки помидоров. Весь следующий день Соколиный Глаз, бесстрашный лучник, спаситель Нью-Йорка и хозяин золотого, одноглазого лабрадора Лаки проспал. Он упал на диван, уронил на коробку из-под пиццы лук и вырубился на 16 часов. Ему ничего не снилось. И это был последний раз, когда ему ничего не снилось. Несмотря на всю радость от возвращения хозяина одним дышащим куском, Лаки все же не смог изменить свою собачью природу и бессовестно надул в центре комнаты. За уборкой пятна и просмотром новостей следующим вечером после почти-уничтожения-Земли Клинта застал звонок Коулсона. - Съезди на неделю за город, погуляй с псом, и приезжай в офис. Я пришлю тебе адрес, когда он появится. Конечно, Фил. Клинт будет в порядке, Фил. Клинту нужно только немного отдохнуть и все. Просто поспать, чтобы у него перестали трястись руки и он перестал постоянно мерзнуть. Через неделю Бартон понял, что отдохнуть ему не удасться. Он закрывал глаза и видел ослепляющий голубой свет. Он сломал свои BTE и продолжал слышать бархатный, проникающий до самого мозжечка голос трикстера. Он перемыл все плоскости в квартире, выкрутил кондиционер на максимум и продолжал чувствовать запах озона. Он перестал закрывать дверь, чтобы Лаки мог выходить гулять, когда ему понадобится. Большую часть времени лучник проводил на диване, завернувшись в одеяло, вцепившись в лук и старался не спать. Через 2 дня парни Лоры из седьмой принесли большой пакет с собачьим кормом и странную конструкцию, которая выдавала корм порционно, когда Лаки подходил к ней. Позже, тем же днем пришла и сама Лора, поставила на стол пакеты с едой и противень с мясной запеканкой. Через 3 дня Билл из пятой молча установил собачью дверцу. Хотя, может он и не молчал. Клинт не стал покупать новые слуховые аппараты - сломанные остались лежать пластиковым крошевом в раковине. Клинт перестал выходить из дома - он закрыл окна, стал заказывать еду на дом, пить много кофе по утрам и много пива все остальное время дня. Клинт не отвечал на вызовы - он их не слышал и от частых звонков его мобильный сел уже на второй день. Он не стал ставить его на зарядку - боже, благослови прогресс и интернет, который подарил ему возможность заказывать еду, не вступая в контакт с людьми. Он игнорировал странные, жалостливые взгляды соседей и стал запирать дверь, оставляя открытой только лаз для Лаки. Это был хреновый день, когда его кофемашина сломалась, и ему пришлось выйти на улицу. К этому моменту у него успела отрасти новая кожа и светлая запутанная борода. Пицца-Пес укоризненно смотрел на него единственным, влажно коричневым, всепонимающим и прощающим глазом. Бартон взял его с собой. Возможно, Лаки заслужил кусок Маргариты и, определенно, он заслужил лучшего хозяина, чем лучник с ПТСР и паранойей. Теперь его кофе остыл и отказывался нагреваться под пристальным взглядом лучника. Он сверлил взглядом кружку, а Наташа, недовольно поджав идеально накрашенные губы, сверлила взглядом его. Клинт знал этот серьезный взгляд, за которым скрывалось беспокойство, и поэтому не хотел смотреть подруге в глаза. У Коулсона был все такой же понимающий изгиб бровей и больше не было дыры в груди. На него Клинт тоже не хотел смотреть - на идеально белой, отглаженной рубашке заместителя директора медленно расплывалось кровавое пятно. Бартон видел его там всякий раз как поднимал голову и чувствовал, как у него где-то в желудке шевелится, скребя ребра щупальцами, извиваясь и пульсируя, вина. Лаки задел пушистым теплым боком его голень и положил морду ему на колени, оставляя мокрые, слюнявые следы на джинсах. Соколиный глаз выковырял из своего гамбургера котлетку и бросил ее псу. Лучник чувствовал монотонные удары его хвоста по ножкам его стула, пока Лаки ел угощение. Клинт заметил, как Наташа поморщилась - пес был таким же неряшливым, как и его хозяин. Бартон устал и хотел вернуться обратно в свою наполненную тишиной, с закрытыми окнами и спертым воздухом, но безопасную квартиру. Коулсон сказал, что Клинт не может прятаться в квартире вечно. Клинт считал, что пока у него это получается. Фил тяжело вздыхал, Наташа поджимала губы. Бартон понимал, что ведет себя по-детски. Через час ему принесли свежий кофе, и он вылил в него как можно больше сливок. Фил говорил, и Клинту казалось, что морщинки вокруг его губ выглядят осуждающе. Клинту довольно часто стало казаться, что окружающая реальность его осуждает, даже поводок Лаки, висящий рядом с дверью, рядом с его курткой, намекал, что неплохо бы им воспользоваться. Наташа говорила, и от ее красивой артикуляции иногда у нее на подбородке становилась видна ямочка. Лучник переводил взгляд с морщинок на ямочку и молча пил свой кофе. “Клинт, ты не отвечаешь на вызовы. Ты должен был прийти в офис еще месяц назад. Ты читал мои сообщения?” “Бартон, от тебя пахнет хуже, чем от Читарума. Где твои BTE?” “Клинт, ты должен пойти с нами. Команда в сборе, тебе пора возвращаться в строй” “Бартон, хватит кивать как болванчик. Я не уйду отсюда, пока ты не поговоришь со мной” Наташа не считает нужным жестикулировать - она знает, что его опыта хватит даже на то, чтобы разобрать пьяные бормотания бородатого, картавящего дровосека, а вот Коулсон сопровождал свои слова движениями рук - заместитель директора ЩИТа явно давно не практиковался и некоторые жесты ему приходилось долго вспоминать, отчего движения пальцев и произнесенные слова не соответствовали. Не то, чтобы это мешало Бартону. Но он оценил старания мужчины. Фил уехал только после того, как получил от Клинта невнятное обещание завтра дойти до офиса. Стрелок не стал уточнять, что без понятий, где теперь находится офис. Наташа осталась с ним до утра. Она смотрела на него своими серьезными, слишком старыми для ее аккуратного личика глазами, и он чувствовал, как у него горят щеки от стыда. Лучник быстро бегал, он не любил этого делать, но отлично умел. Он занимался этим всю свою жизнь, у него уже выработался навык. Он бежал от кулаков отца и слез матери; он бежал от фальшивых улыбок приемных семей, он бежал от цирковых костюмов, холодной улыбки-оскала Фехтовальщика и злобного горячего шепота брата “ты все испортишь, Клинт!”; он бежал от голубых пронзительных глаз и мягких губ Бобби; он бежал и боялся остановиться. Он думал, что Пересмешница - это его финиш, но когда она уходила, ее пухлые губ дрожали, розовый блеск смазался в углу рта, а в пронзительных голубых глазах была жалость. У Наташи была ярко-красная помада на губах, и с глубины ее мудрых зеленых глаз смотрели одиночество и тоска. Черная Вдова не винила его, агент Романова не мелочилась на жалость, Наташа молча понимала его. Бартон остановился, и скребущие щупальца у него в желудке наконец отпустили его ребра. Он был готов остановиться. Наташа отдернула шторы и открыла окна, впуская в его бункер внешний мир - почти свежий прохладный воздух, а вместе с ним звуки города - голоса и смех прохожих, шум двигателей, движение машин; Бартон не мог этого слышать, но он видел как двигались уши Лаки, пушистые локаторы, чувствовал этот шум почти интуитивно; и предчувствие чего-то неясного холодило кишки, щекотало загривок, заставляло его держаться ближе к глухой стене, крепче сжимая пальцами рукоять лука, судорожно скользя взглядом по помещению - дверь, диван, стол, холодильник, мусорные пакеты, пивные бутылки, окно, скомканный плед на диване, миска Лаки, дверь, диван... Открытые окна несли отсвет желтых фонарей, цветные всплески витрин и вывесок, пульсацию фар проносящихся мимо машин, свет в окнах соседних домов. Вывеска круглосуточного кафе бросала спокойные, тусклые полосы на пол, выхватывая из неясных теней на полу куски оберток, помятые листы отчетов, погрызанный колпачок от ручки, незаконченный наконечник стрелы. Мягкий желтый цвет обхватывал фигуру самой опасной женщины в его жизни, выкрашивал в оранжевый тяжелые красные пряди, золотил дешевое пиво в прозрачных стаканах. Они не стали включать свет, когда стемнело, они сидели на диване, соприкасаясь бедрами и прижимаясь плечами, лучник чувствовал тепло ее тела через одежду, молчали и пили дешевое пиво. Затем Бартон заговорил. Он говорил тихо, слова вываливались из его рта неохотно, тяжелыми, густыми каплями, повисая в пространстве между ними. - Я вижу его повсюду. Не могу поверить, не могу убедить себя, что все кончилось, что я - это я. Что это не очередной сон в который запихнул меня он, а реальность. Знаешь, он так делал. Я видел много жизней, много разных вариантов. Где-то у меня были дети. Где-то я снова мог слышать. Я открывал глаза и оказывался свободным. Там, где должен был. Так мне казалось. И я жил там. И одновременно я стоял и стрелял в своих. И я не мог понять, где реальность. Там, где я слушаю Рея Паркера, помнишь, тот фильм, Охотники за привидениями, я смотрел его до того, как оглох и там был такой приставучий мотив. Они потом написали песню и сняли клип. Или там, где я целюсь Фьюри в лицо. Наташа молчала. Бартон закрыл глаза, сжимая пальцами одной руки стакан, а второй - рукоять лука. Его трясло и на джинсах уже было несколько влажных пятен. Черная Вдова положила пальцы поверх его и забрала у него кружку. Бартон продолжал говорить, слова цеплялись и застревали у него в горле, и выплескивались, выплескивались, выплескивались. - И я слышу. Понимаешь, слышу его. Я выключал BTE, я прочистил их, прибавлял громкость, убавлял. Я все равно слышу его голос. Как будто я не проснулся. Как будто я все еще его. У него закончились слова. И когда у него закончились слова, на их место пришли слезы. Уродливое молчаливое рыдание сотрясало все его тело, а Наташа молча водила маленькими ладошками по его спине и волосам, позволяя ему свернуться, утыкаясь ей в колени лицом. Она молчала, у нее не было слов, которые звучали бы громче, чем страх в голове у лучника. Поэтому она делала то, что умела делать лучше всего - была в правильном месте, в правильное время. Утром Клинт зарядил телефон и пошел в новый офис ЩИТа в Нью-Йорке.        Фьюри ничего не сказал, а Коулсон улыбался ему своей родительской улыбкой, и Клинт хотел провалиться сквозь пол и все шестнадцать этажей ниже. Он подписал много документов, скользя по частым строчкам и мелким буквам, складывающимся в сухие слова, но не читая - он не сомневался, что каждое слово проверено несколькими адвокатскими конторами. Так что он просто подписывал. У него появились новые BTE - фиолетовые, с серебряным логотипом STARK IND, и чувствительным фильтром фонового шума, которое позволяло ему ездить в метро и не выключать аппараты за их бесполезностью. Тони прислал их в матовой черной упаковке с серебряным выдавленным графическим рисунком стрелы. Сначала Клинт не понял, что это, решил, что ошиблись адресатом, пока Коулсон не уточнил, кто отправитель. Бартон не слышал его интонацию, но по выражению лица мог догадаться, как именно Филл произнес имя Консультанта ЩИТа. В коробке был плотный листок бумаги, текстура которого приятно ощущалась под пальцами “Только попробуй сломать. С” Клинт аккуратно подцепил пальцами аппарат, пощупал со всех сторон и, убедившись, что внешне он не отличается от того, к чему лучник привык, вставил в уши и щелкнул ногтем по включателю. - Этот цвет тебе подходит.        Потом были странные длинные дни. И, окей, это выглядело не так уж плохо.        Он выходил на Брайтон-Бич, проходил мимо русской церкви и заходил в многоэтажный бизнес-центр и проводил ровно час на седьмом этаже, разговаривая с невысокой плотной блондинкой с тонким детским голосом и родинкой над верхней губой. У нее были короткие ногти, всегда нейтрального, розового цвета и юбки ниже колен. В кабинете пахло цветами, словно кто-то каждое утро приносил свежий букет и убирал его перед приходом лучника. Каждый раз она роняла ручку, и каждый раз лучник вздрагивал от глухого удара латуни по паркету. Каждый раз он делал вид, что это ничего не значит, и сжимал пальцами складной ножик, подарок Наташи, в кармане джинсов. Затем он шел несколько станций пешком до Кони-Айленда и выигрывал несколько уродливых пушистых игрушек в тире, которые приносил в офис на седьмом этаже на следующий день. Клинт убрался. Клинт помыл пол, помыл голову, постирал вещи, собрал мусор и выкинул его на улицу. Клинт завел дневник и записывал в него свои мысли. Сначала плотная блондинка только недовольно стучала короткими ноготками по кривым буквам и качала головой. Дорогой дневник, сегодня я постирал носки. Лучше бы я этого не делал. Мне больше нечего надеть. Дорогой дневник, у Лаки появился первый седой волос. Надо узнать у Н. есть ли краска для шерсти собак. Дорогой дневник, сегодня я нашел седой волос у себя. Старость может быть заразной? Она терпеливо повторяла: “мистер Бартон, если Вы хотите перестать вздрагивать всякий раз, как я роняю ручку, то должны относится серьезно к заданиям, которые я прошу Вас выполнить”. Еще неделю Клинт старательно выдумывал на каждый день новую, все более сюрреалистичную фразу. Пока мисс Миранда не поинтересовалась, смотря на него светлыми глазами поверх стильных очков: “Чего Вы на самом деле хотите, мистер Бартон? Вернуться к службе или вернуться к жизни?” Соколиный Глаз пропустил несколько встреч, но когда он снова пришел, в дневнике появилась новая запись: Я не могу спать без оружия. Не могу закрыть глаза. Мне страшно засыпать. Мне страшно смотреть на свое отражение. Я боюсь увидеть что мои глаза снова не мои. Я боюсь увидеть как поднимаются мои руки и целятся в людей, которых я хочу защитить больше своей жизни. Я боюсь открывать глаза по утрам. Я хочу перестать бояться. Оказалось, что когда мисс Миранда улыбается, от уголков ее губ разбегаются тонкие морщинки, а черты лица становятся мягкими и красивыми. Она сказала, что он может больше не показывать ей свой дневник, если он сам этого не хочет. А еще она напомнила, что отменять сеанс следует за сутки.        Белые таблетки с маркировкой, интересно, почему они почти всегда белые? Или просто ему так везло, что попадались только белые? Сначала он не хотел их пить. Серьезно, он не тринадцатилетняя девочка, которую бросила ее первая любовь, он не должен пить антидепрессанты. Он не настолько не в себе. Он знал, кто их пьет. Нюни и слабаки. Те, кто не привыкли решать свои проблемы самостоятельно. Мысль, что его способы решать проблемы самостоятельно оставляют желать лучшего, в голову ему как-то не пришла. - Вы не виноваты в том, что с Вами случилось, мистер Бартон. В депрессии нет ничего постыдного. Он сопротивлялся и придумывал причины, почему он не будет пить таблетки. Причины закончились быстро. Мисс Миранда выглядела утомленной его упрямством и самую малость разочарованной. Или ему так казалось. - Мистер Бартон, когда Вы заболеваете, Вы же пьете лекарства. - Зараза к заразе не липнет. - Хорошо, мистер Бартон. Представим на секунду, что Вы взрослый человек, который пьет лекарства, когда заболевает гриппом. Мистеру Бартону пришлось с неохотой согласиться это представить. Может быть, он этого и не делал, но зато знал, кто делал. Брюс часто рассказывал ему и Тони о том, что такое своевременная забота о своем организме. В войне Брюса и безответственного отношения Тони к себе побеждал Брюс. Разумеется, с поддержкой Пеппер. В войне Брюса и безответственного отношения Клинта к себе побеждал Клинт, игнорируя большую часть слов Дока, что, безусловно, того разочаровывало, но бороться против упрямства Бартона мог разве что кто-то очень отчаянный или Наташа. - Разве то, что Вы заболели гриппом, означает что Вы слабый или не правильный? Нет. Это означает только то, что Вы заболели и Вам нужно помочь Вашему организму вылечиться. - Ага. Или можно пить ромашковый чай с лимоном. Тоже неплохо помогает. - Давайте возьмем более понятный Вам пример. Когда Вы ломаете ногу, Вы носите гипс. Потому что, если Вы не будете этого делать, кость срастется неправильно. В лучшем случае. То, что у Вас депрессия и ПТСР, это не значит, что с Вами что-то не так. Это просто случается, мистер Бартон. Как перелом ноги. А лекарства - это гипс. Клинт выпил первую таблетку вечером этого же дня.        Это выглядело паршиво. Клинт стоял перед зеркалом и придирчиво разглядывал свой, когда-то плоский, живот. Неделю назад, Наташа указала ему на некоторые изменения в его теле. Во время службы он часто тренировался не только стрелять, но еще и поддерживал мышцы в необходимом состоянии - было бы весьма неловко, если бы во время миссии он не смог залезть в окно или догнать противника. К тому же, Наташа умела держать его в тонусе. Но последние месяцы вся его активность сводилась к коротким прогулкам к офису мозгоправа, вылазкам в ближайший магазин и к периодическим, не слишком частым, выгулам Лаки. Не то, чтобы он сильно поправился, просто теперь поверх мышц, все таких же крепких мощных, по уверениям самого стрелка, можно заметить компрометирующий слой. Бартон со вздохом опустил задранную кофту и пригладил ее на животе. Он очень не любил, когда Наташа оказывалась права, хотя ему бы уже следовало к этому привыкнуть. Через неделю он уже собирал спортивную сумку, хаотично запихивая в нее все необходимое, а агент Романова стояла, прижавшись бедром к косяку двери, нетерпеливо постукивая, накрашенными в яркий красный лак, ноготками по экрану телефона. - Мне брать полотенце? Вдруг у них не будет полотенца? Что мне тогда делать, ходить мокрым? - Клинт, это просто тренажерный зал. Такой же как в ЩИТе. Застегни уже сумку и пошли. Бартон тянул время. Он все еще надеялся вернуться в ЩИТ, вернуться к службе, к обязательным тренировкам. Когда Наташа предложила ему ходить вместе в тренажерный зал - “здесь есть рядом, я знаю владельца” - ему показалось это неправильным. Как будто это значило, что тренировок в ЩИТе больше не будет. Как будто он признавал и соглашался с тем, что у него должно быть что-то кроме ЩИТа, что ему нужно искать другие варианты. Все это время он находился в режиме ожидания. Фьюри подпишет документы, его затянувшийся отпуск наконец закончится, он вернется на службу, вернется к нормальной жизни. Он и не думал, что должен заниматься чем-то еще. - Мистер Бартон, когда, заметьте, когда, а не если, Вы вернетесь к выполнению своих обязанностей, Вы должны быть в форме. Пойти в тренажерный зал - хорошая идея. На Наташе был спортивный красный топ, майка из сетчатой ткани с короткими рукавами и черные шорты с широкой надписью Nike PRO на поясе. Иногда Клинт задавался вопросом, не подрабатывает ли подруга еще и рекламой этой фирмы. Это было бы весьма разумное вложение для NIKE. Они ходили тренироваться, когда Наташа была в городе. Через несколько недель Бартон стал появляться в тренажерке на Моррисон Парк один, регулярно.        Лаки любил гулять. Ветеринар сказал Клинту, что Лаки можно было назвать псом средних лет, судя по всему, ему было уже около семи. Кажется, никто не сказал об этом самому Лаки. Тот носился по парку вместе с другими собаками, за белками, за палками, мячами и любыми мало-мальски подвижными предметами с такой прытью, что ему мог позавидовать любой щенок. Бартон всякий раз чувствовал вину за то, что редко берет его на прогулки, смотря на то, как Пицца-Пес виляет, кажется, не хвостом, а всем телом и рвется с поводка, стоило им выйти из дома и направится в сторону парка. Лаки был умным парнем. Клинту даже не требовалось на самом деле его выгуливать - когда у Лаки возникали естественные потребности, Клинту было достаточно просто открыть дверь и выпустить его из квартиры и впустить обратно, когда тот запроситься назад. С появлением собачьего прохода, Лаки стал справляться даже с этим самостоятельно. Если Клинт за это время уходил куда-то - Лаки вполне комфортно проводил время у Лоры и ее детей. - Ты не хочешь пройтись, приятель? На самом деле, это была идея Наташи. Пройтись. Ей надоело сидеть на крыше или в квартире Клинта, поэтому она предложила сходить куда-нибудь. Она сказала, что ей все равно куда, только бы не сидеть на месте - у нее было странное настроение, стрелку казалось, что подруга была напряженнее, чем обычно. Бартон потянулся к куртке, когда наткнулся на взгляд единственного глаза Лаки, полный надежды. Почему бы и нет? Наташа любила Лаки, пока тот не начинал слюнявить ей лицо. Они шли не в парк, это был новый маршрут, и Лаки, как и положено супер-шпионскому псу, пристально изучил на нем каждый камень, дерево, фантик и плевок на асфальте. Наташа молчала, положив одну ладонь на локоть Клинта, а лучник вытащил BTE - на улице они все еще было довольно бесполезны - звуков было слишком много и они сливались в единый поток бормотания. Это только отвлекало. Это была уютная тишина. Они вернулись в квартиру Клинта только через несколько часов, пройдя Чайнатаун насквозь. Даже Лаки устал и периодически опускал морду, нюхая ближайшую к носу кучку мусора только из чувства долга. Через две недели они повторили свою прогулку. Через несколько месяцев у них появился свой маршрут и даже свое место в небольшой китайской кафешке, где Лаки угощали странными треугольными печеньями с мясом, которые Наташа называла пельменями, а парень, их принесший, вонтонами.        Его оставили в покое. Он сам этого хотел. Первые несколько месяцев он даже не обращал внимание на это затишье. Он разговаривал с мозгоправом, иногда - с Наташей, еще с соседями и это казалось ему достаточным. Иногда он уставал от самого элементарного общения и несколько дней не выходил из квартиры, оставаясь в полной тишине и бездействии и время было густым, как карри из индийской забегаловки вниз по улице. Но таких дней становилось все меньше, и Клинт вспомнил, что не общался ни с кем из команды Мстителей - кроме Наташи - месяцы. Наверное, они были заняты. Стив - на миссиях, Тони - в мастерской, Брюс - в лаборатории, Тор - в своем золотом дворце… - Почему тогда Вы чувствуете себя брошенным, мистер Бартон? Вы же сами делали все, чтобы Вас не беспокоили. Вы не отвечали на звонки, не впускали в квартиру. Вы максимально отдалились от команды. И Клинт написал. Он не знал с кого начать, не знал как начать, и придумал причину. - И ты говоришь мне об этом только сейчас? Тони махнул рукой, сворачивая висящий перед ним экран, и крутанулся на стуле, оказываясь лицом к лицу перед Клинтом. Он выглядел хорошо. От битвы у него осталось только несколько светлых полос на загорелом лице и засевшее где-то за зрачком напряженное Нечто. В его глазах было нечто - то знакомое, нечто, что лучник видел в своих. Понимание. В линии его напряженных плеч и воспаленных росчерках на веках Бартон видел у Старка такой же перелом как и у себя. Железный Человек старался звучать как раньше, выглядеть как раньше, прячась за своей броней, просто более умело, чем Клинт за своей глухотой. Клинт знал и молчал об этом. Он просто пожал плечами. - Ну, это как бы и не мешает. В бою я просто отключал фон и, знаешь, оставлял только эфир. - И как ты только еще жив, Бартон?! Если бы я не слышал ничего вокруг, меня бы давно сбил грузовик. Или самолет. Или падающее здание. Вариантов много, если подумать. Какая у тебя там частота? От 85, скорее всего. Надо увеличить глубину. И расширить диапазон. Что если изменить давление мембраны…? Перед Тони снова появился экран, и он уже не видел и не слышал Бартона, он видел расчеты и формулы. Он занимался тем, что заставляло его меньше думать о том Нечто. Клинт задержался в мастерской на несколько часов. Они заказали индийской еды, все экстра острое и безумно вкусное, и немного поболтали. Ничего серьезного: Лаки, Пеппер, новые костюмы, Наташа, ЩИТ. Тони не злился и ни в чем его не винил. Тони был Тони. Потом - было легче. Он позвонил Брюсу. Он принес жасминовый чай и коробку пончиков с посыпкой из розового кокоса. Как бы Док не уверял о пользе зеленого чай, Клинт не сомневался, что пончики были не менее полезными. Он приехал к Стиву. Тот показал ему свой старый альбом - ему прислали из Смитсоновского музея, подарок Наташи - и Клинт с удивлением обнаружил, что если бы сыворотка не подействовала, героя Капитана Америка так бы никто и не узнал, но зато мир запомнил бы художника Стива Роджерса. Никто не заикался о том, что произошло. Никто не забыл, но все продолжали двигаться дальше. Жить дальше.        Капитан Америка сражался с террористами, а Клинт стоял на крыше своего дома, слушал о новой школе, куда Лора перевела Билли и пил теплое пиво.        Ник Фьюри лежал на операционном столе, а Клинт кидал дротики в баре на Гринвич-Виллидж, чтобы выиграть несколько мятых купюр у этих заносчивых австралийцев.        Халликариеры падали, а Клинт сидел в офисе на седьмом этаже и рассказывал про свой неудачный брак с Бобби Морс.        Мария Хилл, сидя в кресле, подписывала документы, которые делали ЩИТ новой дочерней компанией STARK IND, а Клинт этажом выше молча сидел рядом с Наташей, касаясь плечом ее плеча, держал ее маленькую ладошку в своей.        Ник Фьюри стоял перед Комитетом с каменным лицом, доказывая правильность своих действий и необходимость существования ЩИТа, а Клинт стоял рядом с Сэмом, спрятав руки в карманы худи, и обсуждал с ним новые стрелы.        Клинт перестал ждать. Он поднялся на седьмой этаж, протянул мисс Миранде документы и ручку и через 40 минут стоял в башне Старка с новеньким пропуском на свое имя. Это был не последний раз, когда он поднимался на седьмой этаж, но он был готов вернуться к работе. Это было его решение. Оно выглядело не так уж и плохо.        Ладно, возможно он погорячился, когда сказал Старку и Фьюри, что они могут звонить ему в любое время. В смысле, да, он готов к миссиям, этого он не отрицал. Но он не был готов, что первой миссией окажется Зимний Солдат. Он знал его историю. Он слышал эту байку много раз и каждый - она звучала по-разному, обрастая новыми подробностями. Клинт делил все на три и после этого верил, в лучшем случае, половине. Человек в допросной не выглядел опасным. У него были сальные волосы, больные мутные глаза, серая кожа, и пах он как обыватели Центрального Вокзала без определенного места жительства, которые не мылись неделями и еще больше - не ели нормальной еды. Клинт потер нос и подумал, что он, наверное, пах так же в Тот-Самый-Период. Человек в допросной выглядел просто как человек. Давно не спавший, оголодавший и худой, большой, испуганный человек. Клинт видел его взгляд. И за стальной пустотой, он смог на секунду заметить то же, что видел на встречах ветеранов Сэма. То, что заметил во взгляде Тони, когда пришел к нему в первый раз после Того-Самого-Дня. То, что видел в своих. Клинту стало его жаль. Он обернулся на Наташу, сидевшую в кресле и неотрывно следящую за тем, что происходило на экране монитора, прямая трансляция из допросной. Она выглядела почти расслабленной, но лучник знал подругу слишком долго, чтобы поверить ее слишком неподвижным пальцам, лежащим на подлокотниках кресла, слишком застывшему взгляду, слишком острой линии губ. Клинт погладил пальцами рифленую крышечку банки с таблетками - у него уже выработалась привычка носить их с собой, чтобы не пропускать прием, хотя он и продолжал это делать в туалете, так чтобы никто не видел, - и вынул руку из кармана свободных спортивных штанов.        - И что мы будем делать дальше? Клинт не ожидал, что Тони задаст этот вопрос, но его тоже интересовал ответ. Серьезно, ему казалось, что Старк скорее постарается избавиться от возникшей проблемы - например, отправит Солдата в тюрьму. Или отдаст ООН. Или Комитету. Или еще кому-нибудь. Желающих-то на самом деле было много. - Мы должны ему помочь. Стив выглядел странно - он, конечно, был парень эмоциональный, этого у него никак не отнять, но Клинт раньше не видел, чтобы Капитан Америка вел себя настолько несдержанно. Он вскочил со своего места и сказал, выкрикнул, куда громче, чем можно было ожидать. На покрасневшем лице Стива было то самое выражение я-сказал-и-точка. Упрямство, это же отличительная черта героев, как это Бартон мог забыть. Несколько минут разговор был исключительно невербальным и состоял из переглядываний Старка и Роджерса, решительного сопения Капитана Америка, Клинт видел как у него раздуваются ноздри, и скрипа зубов Железного Человека - жвалы на его скулах напрягались и Клинт был готов поспорить, что если бы он мог слышать, то услышал бы, как Старк сжимает их, сдерживая природный фонтан яда и сарказма. - Мы даже не знаем, кто он на самом деле. Слушай, Роджерс, как ты себе это представляешь? Хей, привет, я Тони Старк, а это Стив Роджерс. Ты убил моих родителей и пытался убить вот его. Но это ничего страшного, мы не в обиде. Давай возьмемся за руки и пойдем танцевать в закат? Я не говорю уже о том, что даже если мы сможем с ним нормально поговорить, официально - он преступник. И сейчас мы занимаемся укрывательством. Неужели наш отважный капитан Ледышка не против незаконной деятельности? Тони пришлось сделать перерыв для того, чтобы сделать вдох для продолжения. Клинт даже проникся уважением. - Он не… Он не хотел! Это Баки и он не преступник! - Стив… - Нет, Наташа, послушай. Ты читала файл, ты читала его дело. Это теперь все в сети. Он не знал, что делает. Его… Его пытали все это время. Все 70 лет. Тони, ты был в плену, ты знаешь, что такое пытки. Ты знаешь каково это, когда тебя принуждают делать то, что ты не хочешь! - Роджерс, есть разница между мной и им. И окей, я тоже читал этот файл. И мне жаль твоего друга, серьезно, жаль. Но будь реалистом. Твой друг давно мертв. - Ты не можешь этого знать! - Как и ты, Роджерс! - Старк вспомнил о том, кто на самом деле все это начал и направил свой хорошо поставленный и отточенный на публичных выступлениях голос на Фьюри. - Вы притащили в мой дом безумного убийцу и хотите от меня… Что? Чтобы я сплел с ним браслет дружбы и мы вместе поплакались о наших тяжелых жизнях? - Старк, ты можешь его удержать. Роджерс встал в стойку, как взявшая след гончая. Клинту тоже было интересно, откуда у Фьюри такая уверенность в этом. Вряд ли он просто настолько доверял инженерному таланту Старка. - С чего Вы взяли, что Тони это может? - Допустим. - Тони не спешил его в этом разуверять. Директор ЩИТа явно что-то знал. - Старк? - Не кипятись, Кэп. Я кое над чем работал. На случай… Неожиданных столкновений. Суть сейчас не в этом. Что ты предлагаешь, Фьюри? Связать его и держать неподвижным до… До чего? Пока он не раскается? - Мы не будем его связывать! - А что мы будем с ним делать, когда он придет в себя?! Что?! Давай, Кэп, какие у тебя варианты?! Старк повышал голос с каждой фразой, вскочив с места и наклонившись вперед, к стоящему от него через стол Стиву. Наташин вздох звучал устало, а Клинту решительно не хватало попкорна. Он уперся подбородком в край кружки и переводил взгляд с красного Стива, собирающегося защищать Солдата до последнего вздоха, на бледного, злобно Старка, готового уже наплевать на мирные переговоры и предложить решить все вульгарно и примитивно, с помощью насилия. - Мы можем для начала просто с ним поговорить. Наташа говорила спокойно, рассеяно-раздраженно потирая указательный палец - мелкая цапарина, такая ерунда, что почти не видно, и на резко образовавшееся молчание подняла бровь и с легкой усмешкой добавила: - Может, у него тоже есть, что сказать.        Видимо, Вдова все таки ошиблась или Солдат просто был неразговорчивым типом. С того момента, как его поместили в металлическую конструкцию, названную Тони ласково “Колыбельная” - Кэп, я похож на садиста? Конечно, ему будет не больно. А теперь не мешай работать взрослым и принеси мне блок питания. Вон та здоровая коробка в углу, ага - и быстрого укола в плечо, через несколько минут после которого Зимний Солдат открыл глаза, он не сказал ни слова.        - Как его вообще удалось схватить? Клинту нечего было делать в мастерской Тони, пока он готовил оборудование; Стиву, собственно, тоже, но он все равно пошел - то ли помогать, то ли следить. Старк выглядел раздраженным, но если бы он не хотел, то давно бы уже выдворил Роджерса из своего санкта санкторума. У них были странные отношения, у Железного Человека и Капитана Америка, но Клинт не лез: чтобы между ними ни было, это работало. Фьюри не успел выйти из переговорной - Клинт перегородил ему проход, встав в дверях, сжимая в руках все еще теплую, но уже быстро остывающую, кружку с остатками кофе. Директор ЩИТа успел только одарить лучника ожидающе-уставшим взглядом, с немым вопросом в единственным глазу “и что тебе надо?”, хотя и так мог догадаться. Незримое колебание воздуха, мягкий запах тертой смородины и георгина, Наташа оперлась на стену справа. - Действительно, Фьюри. Прошло уже полгода. Почему его нашли только сейчас? Фьюри перевел взгляд на Вдову и сделал несколько шагов назад, подойдя к столу и опершись на него бедрами, и Бартон перестал видеть его лицо - 8:40, яркий солнечный свет очертил силуэт директора ЩИТа. Клинт закрыл дверь и отошел к кофемашине. Не помешало бы наполнить кружку еще раз. - Мы и не могли его найти. Даже со всем оборудованием Старка, он ни разу нигде не засветился. Я не знаю, что Зимний Солдат делал все это время и где он был. Возможно, мы и дальше тратили бы время и ресурсы впустую, но что-то изменилось. Я не знаю, что, но вчера его засекла программа распознавания лиц. В Бухаресте. Клинт забрал кружку с подставки и повернулся, чтобы удобнее было наблюдать за разговором Фьюри и Вдовы. - Он был все это время в Румынии? - Возможно. - Где он был, когда его опознали? - Садился на самолет. Перехватили мы его только в Бруклине. Несколько кварталов от квартиры Роджерса. Шел, не скрываясь по Клинтон Хилл. Он даже не сопротивлялся, когда его схватили. Вкололи успокоительное, формула Беннера, и привезли сюда.        Клинт подошел к Наташе и тронул ее за плечо. Коснулся пальцем виска, и опустил руку. “Сообщение”. Что думаешь? Наташа пожал плечами, оставила большой и указательный палец на обеих руках и несколько раз подняла и опустила. “Экзамен”. Пока не пройдет проверку, сложно сказать. Черная Вдова отвернулась. Клинт обвел взглядом помещение - стеклянный куб и кабинеты-коробки вокруг, это должен был быть офисный этаж, но сейчас он пустовал. Стив стоит почти уперевшись лицом в экран, сложив руки на груди, лицо у него застыло в болезненном отчаянном напряжении, в глазах - слишком много несказанного застыло у самой поверхности, еще немного и пойдет трещинами. Тони в кресле, склонился над планшетом - между бровей складка, у глаз морщины и выглядит он при таком ракурсе и освещении старше, чем есть. Он недавно вошел - подключал и проверял Колыбельную, проверял камеры. Беннера нет - он в своей лаборатории, тоже наблюдает и держит под рукой, на случай необходимости, успокоительное. Их и Зимнего Солдата разделяет только один слой бетона и проводки - допросная находится этажом ниже.        Стив напрягается, жилы на руках - натянутая тетива. Клинт медленно обходит помещение по периметру, скользит взглядом по данным, графикам и цифрам на экране планшета Тони, по поджатым губам Наташи, по колко-острым ресницам Стива. Фьюри задает вопросы. Клинт хмурится - глаза у Солдата странные, болезненные, расфокусированные. Он смотрит сквозь директора ЩИТа, сквозь текст на лежащих перед ним листах. У него взгляд наркомана, кровавая паутинка лопнувших капилляров в глазах, только зрачок - пульсирующая точка, расширяется и сужается. Плохой знак. Весь вид человека внизу кажется плохим знаком Клинту. Тони поднимает голову и всматривается в экран, его голос звучит напряженно: - Брюс, ты это видишь? Клинт не слышит ответ Дока, наушник у Тони в ухе такой маленький, что его не видно, но его слышит Стив - он сдвигается, поворачивается к Старку всем телом, но не может оторвать взгляд от лица Барнса. - Да, мне тоже так кажется. Хорошо, я тоже спускаюсь. Старк поднимается с кресла, Стив опережает его, он уже бежит к лифту. Наташа плавно поднимается и Клинт следует за ней. Человек на экране повисает в кресле, веки у него подняты и видны закатившиеся белки глаз.