Discovery

— В жизни не поверю, что Проф выставил тебя за дверь. — Никто меня не выгонял. Я сама ушла. — Точнее, сбежала. — Называй это как хочешь, Пьетро. Но я больше не могу оставаться там. — Эй, я же не осуждаю. — Мои силы растут. Я чувствую это. Теперь они… слишком опасны. — И почему тогда ты здесь? Разве ты не должна, ну знаешь, скрываться где-нибудь в жуткой глуши подальше от города? Там ты точно никому не навредишь. — Ты единственный, кто не боится меня, Пьетро. — Это потому что ты слишком медленная, чтобы причинить мне вред. — А еще на улице дождь, и мне некуда больше идти. — Давишь на жалость? — Принимать меня под своей крышей — огромный риск. Я пойму, если ты откажешься. — Что ж, добро пожаловать в клуб «не выдержавших нравоучений Профа», — Пьетро улыбается, светло и непринужденно, и Джин облегченно выдыхает, улыбаясь в ответ. С ним рядом сразу становится спокойнее. Он бросает ей серую клетчатую рубаху и какие-то штаны, затем проводит в ванную. Джин наконец-то стаскивает насквозь промокшую одежду, забираясь под горячий душ. Потом она берет рубаху, которая так отчетливо, так ощутимо пахнет им, что Джин чувствует легкое головокружение. Она подносит рубаху к лицу и вдыхает этот запах с таким захлестывающим наслаждением — это даже пугает. Внезапно представляет: они вдвоем на кровати, его руки блуждают по ее телу, а губы не отрываются от ее губ. Горячая дрожь скапливается настойчивой тяжестью внизу живота, и Джин рассматривает в зеркале свои разом порозовевшие щеки. Собственно, почему бы и нет? Из всех, кого она встречала, он один не отвернулся, не испугался. Не смотрел на нее, как на сумасшедшую. Наоборот, всячески подбадривал и поддерживал. Давал повод для улыбки каждый день. Благодаря Пьетро она смогла по-настоящему поверить в себя. А еще он чертовски привлекателен. Джин наконец надевает рубаху, распуская по плечам влажные волосы. Только ее. И больше ничего. Когда она выходит из ванной, Пьетро сидит на кровати, перед ним на телеэкране мелькает какой-то сериал. — Как у тебя с отцом? — спрашивает Джин, подходя ближе. Пьетро пожимает плечами.  — Нормально. Он сейчас на этом своем острове… Геноша, кажется. Говорит, что страшно занят, но мы переписываемся. Он даже присылает мне открытки по праздникам. Подумать только, — он усмехается, — Магнето — и открытки на Рождество, — но усмешка теплая, а во взгляде — гордость и почти детский восторг. — Да, звучит невероятно, — соглашается Джин и останавливается вплотную к нему. — Что ты… Она не дает ему договорить. Губы у него мягкие, с ощутимым сладковатым привкусом — возможно, тех самых пирожных «Твинкис», которые он так любит. Джин целует сперва осторожно, медленно, опустив руки ему на плечи. Пьетро застывает, напрягается мгновенно — и тогда она отстраняется. — Что ты делаешь? — все же завершает он свой вопрос, ошалело глядя на нее. — Ш-ш-ш, — Джин улыбается и гладит его по щеке, задевая большим пальцем уголок губ. — Все хорошо, Пьетро. Она целует его снова, уже более глубоко и страстно, и на этот раз он отвечает, его ладони ложатся на спину, притягивая ее ближе. Джин поудобнее устраивается у него на коленях, практически оседлав, и именно в этот момент Пьетро шокированно выдыхает ей в губы, осознав, видимо, что на ней нет ничего, кроме его рубахи. — Черт возьми, Джин, — бормочет он, прерывая поцелуй, — я не железный. — На это я и рассчитываю, — шепчет она с лукавой улыбкой. — Мама может зайти в любой момент. — Не зайдет. А если и зайдет, то ничего не увидит. Я об этом позабочусь, — Джин берет его руку и уверенно ведет под свою рубашку, глядя при этом только в темные глаза. — Доверься мне, Пьетро. Он кивает, и она увлекает его в очередной поцелуй. Легонько толкает, опрокидывая спиной на кровать и нависая над ним. Его руки зарываются в ее все еще влажные волосы, наконец-то скользят по разгоряченной коже под рубашкой. Джин не сдерживает тихого стона, показывая, что он все делает правильно. Она стягивает с него футболку и отбрасывает куда-то в сторону, затем освобождается от уже изрядно мешающей рубахи и едва слышно стонет вновь, когда ее обнаженная грудь соприкасается с его телом. У Пьетро явно раньше не было подобного опыта, но он быстро осваивается. Даже слишком быстро — как и подобает спидстеру. Когда он начинает ласкать ее грудь, Джин запрокидывает голову, изо всех сил прикусывая стоны, едва ли не задыхаясь ими — да, она сможет скрыть их приятное занятие от взгляда его матери, но не от ее слуха. Сила внутри нее отзывается на захлестывающие чувства — окружающие предметы начинают подрагивать. — Эй, а это точно безопасно? — спрашивает Пьетро, прерываясь. — Как-то не хочется, знаешь, чтобы ты в порыве страсти спалила весь дом. Безопасно ли? Джин не уверена (она ни в чем не уверена, если честно), но сейчас ей так хорошо, что думать об этом совершенно не хочется. И она молча притягивает его голову обратно к груди. Когда он наконец-то оказывается внутри нее, она совершенно точно понимает, что лучше ночи в ее жизни еще не было. — Я соблазнила сына Магнето, — смеясь, говорит Джин чуть позже. — Интересно, это можно считать достижением? Снаружи до сих пор идет дождь, телевизор бормочет что-то на заднем плане. Они лежат рядом, плечом к плечу, пытаясь восстановить дыхание. — Эй, ты пришла ко мне в одной рубахе, — отвечает Пьетро с таким же смешком. — Не то, чтобы это был честный прием. — Зато действенный, — Джин поворачивается, чтобы потереться носом об его нос и поцеловать — в очередной раз, их сегодняшние поцелуи она уже просто не считает, и губы его от этих поцелуев припухли и раскраснелись. — Точно, — Пьетро приподнимается, резко нависая над ней. — Теперь ты от меня так просто не отделаешься. Даже не надейся. Не очень-то и хотелось, счастливо думает Джин, вдавленная в постель которым по счету поцелуем.