Мечты имеют свойство сбываться

      Я не верил. Не желал соглашаться. Не мог смириться. А взгляды семьи только подстегивали моё глухое раздражение. Сестра смотрела насмешливо, отец — раздражённо, мать — сочувственно, а жена — понимающе.       Они все смотрели на Базарова, крутившегося вокруг моей девочки, и принимали это. Это! Да что там могло быть! Развлечение за счет маленькой девочки. За счет моего солнышка.       — Успокойся, Серёжа, — пела мне Милана. — Это всё равно бы случилось. Она слишком лакомый кусочек, чтобы у всех, кто способен хоть на какие-нибудь чувства, потекли слюни.       — Ей всего четырнадцать! — не выдержал я, скрипнув зубами. — Она ещё ребёнок!       — Да ладно! А если верить моему чутью, магия в ней совсем не детская. И очень… — эта чертовка ещё и усмехается. Я постарался сдержаться и не кинуться на сестру. Знал, что специально нарывается. Но нынче она нарывалась как-то уж совсем успешно.       — Ещё скажи, что сама её хочешь, — ни на что кроме очередной усмешки не рассчитывал. Но реакция оказалась совершенно неожиданной.       — Даже и не надеюсь, — печально вздохнула Милана и улыбка медленно стекла с её лица. — И у меня на это аж три причины.       — Ну и какие, — зло буркнул я, подавляя зарождающееся рычание.       — Во-первых, я давно и прочно замужем. Причём брак магический, сам знаешь как это влияет на… в общем, сам знаешь. Во-вторых, с тобой всё же ссориться не хочется, а ты ж за Лестрейнджей порвешь. Тем более за такую. Она тебя уже прочно затянула в стаю. Как только умудрилась.       — Как, как. Детское обаяние и благословение Луны — страшная штука. А что в третьих?       — Ага. А в-третьих, фиг я ей такая нужная, — это было сказано уже совсем печально.       Я машинально посмотрел на её левую руку. Множество маленьких чёрных жилок окутывала всю ладонь девушки. След от давнего проклятья, потихоньку лишающего сестру контроля над конечностью. И я подумал, что зря она посчитала третью причину серьёзной. Солнышко моё, она такая, всех убогих, увечных и сирых к себе подтягивает, чтобы обогреть, подлечить и осчастливить. Такой уж она человек.       Но Миле я ничего не сказал, только кивнул. Всё же сестру я любил и ругаться из-за поползновений в сторону крестницы не хотелось. Тем более, что она продолжала нарываться, прохаживаясь по больной теме.       — А на Базарова не бесись. Гермиона — девочка умная и гордая, да и Роман не дурак. Границы они знают, а если что, так твоя и на место поставить сможет. В Белку она, без сомнения.       Я едва заметно улыбнулся. В Белку, это точно. В памяти всплыли множество дуэлей.       — Да чем вы её кормите, — тихо простонал Розье, выползающий из тренировочного зала.       — Всем, чем захочет, — меланхолично откликнулся Раби, подхватывая тело и оттаскивая его к стеночке. — Представляешь, что будет, если её посадить на диету?       Раздался дружный стон. Я усмехнулся, разглядывая изнеможённые лица полутора десятка Пожирателей, пристроенных Лестрейнджем вдоль стены, а затем заглянул в тренировочный зал.       Белла, в лёгкой бордовой мантии, неспешно прогуливалась по залу, помахивая палочкой. Приводила место дуэлей в порядок. И даже дыхание не сбилось.       — Там кто-то ещё есть? — обернулась она ко мне, поправив кудри.       — Больше нет, сбежали.       Белла горестно вздохнула. А я вошёл в зал, аккуратно убрал палочку в кольцо, активируя его. Нет, конечно, проще всего было просто отправить Рудольфуса или Рабастана. Уж они-то точно разберутся с женой и удовлетворять её во всех потребностях. Но сегодня все трое встречаться никак не хотели и сбрасывали напряжение после тяжёлого приёма в Министерстве отдельно друг от друга.       Ну, а раз так, то я и сам могу помочь. Поэтому без предупреждение отправил боевое плетение в женщину. Та нырнула в сторону, развернулась на каблуках и поставила щит от очередного плетения, на этот раз смертельного. И в следующее мгновение в меня полетела убойная связка с чем-то фамильным Блэковским. Очень неприятное, особенно если не попадёт. Бой потёк в привычном режиме.       Я специально не пользовался местными заклинаниями, только родным кольцом и плетениями. Белле так сложнее. Она на инстинктивном уровне чувствовала все без исключения вариации заклинаний тьмы и британской магии, но вот другую магию она воспринимала как обыватели. А значит, сил требовалось намного больше. Именно то, что нужно.       Наш танец прервала неожиданно выросшая между нами каменная стена. Я быстро обернулся и, увидев Раби, расслабился и вопросительно выгнул бровь.       — У вас четверть часа, чтобы привести себя в порядок. Лорд прибыл и жаждет видеть нас, — коротко пояснил он, убирая преграду.       Я вздохнул, выныривая из воспоминаний. За окном раздались крики, среди которых отчётливо слышалось моё имя.       А затем раздалось возмущённое мявканье.       — Да что такое? — я вопросительно посмотрел на Изабеллу, предупреждающе шикнув на Милу.       Кошка махнула хвостом в сторону окна. Я встал и выглянул на улицу.       — Серёжа, ты не мог бы спуститься? — напряжённо спросила Солнышко, не сводя глаз с Константина Николаевича Корсака, директора Колдотворца. И ближайшего друга отца.       Тот в свою очередь с любопытством разглядывал девочку, но тихо разговаривал с Романом.       — Да, Сергей, без вас эта красавица говорить не будет, а надо, — улыбнулся Корсак.       Не понравилась мне эта улыбка, ой как не понравилась. Поэтому на улице я оказался в несколько минут, за которые Базаров успел пропасть из виду. Зато объявился отец.       — Что случилось, директор? — я положил руку на плечо Гермионы и с удивлением обнаружил, что она не просто напряжена. Она готова к драке.       — У меня послание от одного вашего… друга, — обратился Корсак к моей крестнице.       — Пусть этот… друг сам передаёт свои послания. У него для этого есть и желание, и возможность. Нечего занятых людей гонять меня нервировать, — процедила Гермиона. Я погладил её по плечу, пытаясь понять, чего она так опасается. И о чём они, собственно, говорят, я тоже пытался понять.       — Уж поверьте, я бы и сам предпочёл встретиться с вами в других обстоятельствах, но сейчас они таковы, что ваше обычное место встречи не подходит, — вздохнул директор.       — Не на территории Долоховых! — быстро ответила девочка. К моему изумлению Корсак кивнул. Отец хмыкнул и внимательно осмотрел мою крестницу. Искал то, что заставило директора в кой-то веки согласится с чужими условиями. — И я возьму с собой крестного!       — Это может быть опасно для него, — нахмурился директор. Меня это насторожило её сильнее.       — Не опасно. Он давал клятву и не нарушит её. А… а это всё равно придётся когда-то объяснять. Такую силу не скроешь, так что объясняться лучше сейчас, — задумчиво ответила Гермиона и мазнула хвостом мне по боку. Кажется, она слегка расслабилась. — Вот можно было так с самого начала?       — Можно. Но вы слишком чувствительная, чтобы подстроиться быстро— усмехнулся Константин Николаевич. — И сама могла бы подстроиться.       — Могла, но у меня от этого портится настроение, — Гермиона повела хвостом. — Хорошо, где этот чёрт с косой?       Корсак несколько раз осмотрел окрестности и двинулся по неприметной тропинке, ведущей на небольшую полянку, которую мы частенько использовали как арену. Гермиона взяла меня за руку и потянула следом.       — Удачи, счастливчик, — шепнул мне повеселевший отец, прежде чем скрыться в особняке.       — Я расскажу тебе подробности после встречи с Гектором, — пообещала Солнышко, поднимая на меня взгляд, и быстро заговорила. — Пока тебе надо знать несколько вещей. Гектор — не враг. Не смотри ни на его, ни на моё поведение. Мы оба — те ещё образцы для подражания. Вспыльчивы, импульсивны и… и наше общее прошлое не располагает к тёплым отношениям. И если мы сцепимся, это ничего не значит. Он всегда… он будет на моей стороне. А ты — моя семья. Ты мой. Он не посмеет тебя тронуть. Гек давал клятву и Магия приняла её. Ощущать на себе её гнев… нет. Поэтому не лезь. Чтобы не случилось. Я смогу противостоять, если у него зачешутся руки. Это первое. Второе — чтобы не случилось, как бы я себя не вела, чтобы не говорила и как бы не выглядела, помни, что я — твоё маленькое Солнышко. Гермиона, когда-то Кассиопея Лестрейндж, крестница и дочь твоих друзей. И что я очень тебя люблю. Это так и иначе быть не может. Уже не может.       Я слушал и чувствовал, как обостряется волчьи инстинкты, готовые прийти в боевую готовность в любой момент. Смотрел в её серьёзные глаза и понимал, что ничего не сделаю. Как не сделал в ту роковую ночь. Чувствовал, как тёплая магия ласково окутывает меня, и осознавал, что не могу себе позволить потерять её вновь. Но и ослушаться такой непростой просьбы не лезть не смогу, как бы не хотел.       — И последнее. И пожалуй самое главное. Не бойся. Ничего не бойся. Ни за себя, ни уж тем более за меня. Гек — он мой брат. Я потом объясню, как так получилось. Не лучший, но старший и любящий брат. Один раз он уже крупно провинился и сам об этом пожалел. Изменился. И на эти же грабли не наступит. Я не знаю, почему ему потребовалось встретиться здесь, но точно знаю, он придёт как… тц, если не друг, то точно союзник. Мой. А ты со мной. Ведь так? Поэтому, ещё раз прошу. Не вмешивайся. И не бойся. Твой страх, в случае чего, он почувствует. Как я вижу, ты прекрасно переносишь общество некроманта. Значит и со Смертью сильных затруднений возникнуть не должно.       Я не смог сдержать дрожи, когда с губ девочки слетел последнее предложения. И бросил быстрый взгляд на директора. Он ведёт нас на встречу со смертью! Он ведёт мою крестницу к смерти!       — Она права, тебе не следует боятся, — усмехнулся Константин Николаевич. — Милорд пришёл для мирного разговора. А страх этому помешает.       Я постарался успокоиться. Ещё никогда у меня не было столько недоверия к словам директора. Он давно отвык лгать. Просто потому, что правда всегда была на стороне сильных, а сильнее директора были единицы. Но сегодня я просто не мог поверить, что смерть может прийти с миром.       — Если тебе будет легче, я уже не раз с ним встречалась. И умирала. И если бы не Гек, мои Якоря потеряли бы меня, едва обретя. Этот ваш Волан-де-Морт… сильный дух, особенно в ментальном смысле. А такой защиты, как Хог, у меня тогда не было. Не веришь, можешь спросить у мадам Помфри мою историю болезни. Там зафиксировано, что я была мертва… минут шесть или восемь, ну где-то так. Не помню точно.       Я вздрогнул и сжал руку девочки. Тёплая маленькая расслабленная ладошка. Она точно живая. Я бы не ошибся, да и не может мёртвое быть магом Жизни. И оборотнем… обретенным… Гермиона посмотрела на меня и хихикнула.       — Про свои отношения с Хогом я рассказала. А вечером расскажу, про то, что у меня с Гектором, или как называют его смертные, Смертью, — и в карих глазах полыхнули золотые огни. Радужка на короткий миг перекрасилась в янтарно-золотой. И у меня внутри всё перевернулось.       Как… Как я умудрился не заметить… не заметить того, что моя девочка, моё сокровище, которое я люблю и оберегаю, такое древнее и сильное существо. Легенда. И…       — Миледи, — выдохнул я пораженно.       — Начинается, — вздохнула девочка и закатила глаза. — Нет. Не Миледи. Не оскорбляй, пожалуйста. Я просто Гермиона. Та же самая Гермиона Лестрейндж, прожившая десять лет у магглов. Чудесным образом ваше нашедшееся Солнышко. Для тебя я остаюсь твоей крестницей. Я ведь просила, не забывать этот факт.       И я встретился с ней взглядом. Глазам вернулся привычный карий оттенок. И в них неожиданно проскользнула мольба. В в голове зазвучал голос Рудольфуса, отвечающего на вопрос Малфоя, как они справляются с женой.       — Даём ей то, что она просит, делам то, что она хочет. И нет, это не блаж, а суровая необходимость. Она сильна, она будет добиваться своего. Как угодно. И просьба — это самое безобидное из богатого арсенала. Если Белла сразу не получит желаемого, то добиваться своего будет силой. И не дай Салазар, вам встать на её пути. Это не намного лучше, чём отказать Тёмному Лорду. Запомните раз и навсегда. Если вы отказываете сильнейшим, вы подписываете себе смертный приговор. Или, в лучшем случае, теряете сильнейшего из своих союзников.       Я ещё раз посмотрел в молящие глаза… девочки. Потеряете лучшего из союзника. Нет, не могу себе позволить потерять Гермиону. Поэтому взял себя в руки и улыбнулся.       — Хорошо, Солнышко. Не нравится, не буду. Думаю, одного прозвища тебе достаточно. Для титула ты ещё маленькая, — я старался говорить насмешливо. Чтобы это чудо успокоилось.       — Я тебя обожаю, Серёжа, — Лестрейндж прижалась щекой к моему плечу на несколько мгновений.       — Он не знал? — вздернул бровь директор. — Как тебе удалось?       — Ну-у-у, что я могу сказать… — протянула девочка и в глазах заплясали чертики. А вслед за этим карюю радужку осветило золотом. — Я их маленькое счастье. Они меня опекают, защищают и лелеют. Это так мило. Со мной трудно подобными глупостями заниматься. Либо сразу затащу в постель и посмотрим, как долго он продержится, либо сразу хватаюсь за оружие… но результат такой же.       Тут она хмыкнула и мотнула головой. Золото ушло из глаз и Гермиона нежно улыбнулась.       — Не могу лишить себя удовольствия от этого восторга, который они испытывают от моего присутствия. И от того, что я первый ребёнок среди Пожирателей. И от моей магии. И от их любви, в которой они воплощают все свои чувства к родителям. Мне этого не хватало. Мне и моему самолюбию.       Солнышко мурлыкнула и неожиданно оглянулась с любопытством.       — Пришли? Или ещё куда-то пилить придётся?       — Пришли, пришли. А теперь отойди, а то настроение испортиться, — с веселой особой улыбкой ответил директор.       Девочка кивнула и одним плавным движением перетекла ко мне, подлезла под руку и прижалась всем телом, с любопытством выглянув из-за спины. Я прижал девочку к себе и, пока Константин Николаевич делал какие-то приготовления, задумался.       Его девочка… Миледи. Что ж, волнующе. Легенд о воплощение Жизни я знал много, как и любой другой ученик Колдотвореца, посещающий Мифологию. Давно это было, но как и любой оборотень, ему всегда были интересны покровители. Луна и Жизнь.       — Легенды описывают этих сущностей, как прекрасных чувственных дам, — взволновано докладывал его старый, давно отправившийся к предкам дружок-одноклассник, — Жизнь подарила Луне возможность воплотить все свои пожелания в новом живом существе, которого она специально для этой цели создала.       Но… но если это правда… Нет, всё же надо узнать подробности, чтобы делать какие-то выводы, но… я ведь чувствую, как касается меня её магия. Просто касается, просто рядом, но это опьяняет. Кажется, один неосторожный шаг и я стану зависимым от этих прикосновений. И… и взметнулась так резко, так быстро, окутывая меня, защищая. Защищая? От чего?       Я очнулся от раздумий и увидел, как Корсак, опираясь на посох, обходит поляну. Её окутывает чёрный полупрозрачный купол, становясь всё темнее и сильнее.       — Теперь Вы можете находится здесь без вреда для себя и окружающих, — тихо и хрипло сказал Константин Николаевич, закончив с куполом и выходя в центр.       И тут мне пришлось удержать собственного волка, чтобы не удрать, поджав хвост. Из чистой тьмы, отделившейся от купола соткался плащ, опутавший худую, высокую фигуру. Фигура подняла правую руку, такую бедную и болезненно худую, что её можно принять и за кости, и сжала окосье простой косы, поблескивающей на солнце. Фигура повернула ко мне голову, укрытую глубоким капюшоном. Мне стало отчаянно некомфортно. Лицо невозможно было разглядеть в тени капюшона.       — Начинается, — раздался голос Гермионы, неожиданно ехидный. — Ну да, как же не повыпендриваться! И перед кем? Перед смертными! Фырк. Как меленько плаваем. Лучше бы принял свой нормальный вид!       — Это есть мой нормальный вид, — голос незнакомца был низким и глубоким.       — Хватит! — резко оборвала девочка и выскользнула из-за моей спины. На фоне незнакомца она выглядела фарфоровой куклой. Только уверенный тон и горящий взгляд придавали некоторой уверенности. — Магию прибери! Помимо того, что мой сопровождающий — оборотень, он ещё и мой крестный! И знаешь, я думаю Сели не упустит шанса надрать тебе уши! И за меня заодно.       — А что, самой слабо? — насмешливо фыркнула фигура и сделала шаг к Гермионе.       — Сейчас я слабее Лу, — пожала плечами девочка и заправила несколько огненных порядок за ухо.       — Я пришёл это немного поправить, — неожиданно ласково сказал незнакомец и сделал ещё один шаг.       Страх перед неизвестным исчез, стоило плащу соскользнуть с плеч юноши. Некая нездешность всё ещё была видна невооружённым взглядом. В тёмных волосах вспыхивали багровые искры, глаза словно нефтью затопило, кожа бледная до прозрачности, дружелюбная улыбка, открывающая острые даже не вид клыки, обтягивающий костюм, сидевший на юноше как вторая кожа. Коса, правда, никуда не делась, только металл стал чёрным и окосье посветлело.       И запах. Запах тлена и гнили.       — Вот, так гораздо лучше, — Гермиона мельком взглянула на незнакомца и внимательно осмотрела меня. — Приступим к делу или ты ещё хочешь позубоскалить?       — Я не прочь, но у меня не так много времени. Только сперва один вопрос. Зачем ты притащила крестного? Фамильяров отправила подальше, от оборотней убежала, мальчишек и прочую свиту оставила на островах. Так зачем? — юноша чуть наклонил голову, оставшись неподвижно стоять напротив Лестрейндж. И похоже, это никого не смущало.       — А зачем ты притащил сего, без сомнения, многоуважаемого господина?       — Без него я бы в не смог материализоваться в этом мире без служебной необходимости. А мне нужно было с особой встретиться. Передать несколько просьб и сделать несколько подарков. И если просьбы я мог и на Грани озвучить без проблем, то с подарками сложнее. Их так просто не утащишь.       — Хорошо. Я тебя внимательно слушаю, Гек. Но не стоя, у тебя нынче тяжёлая аура.       — Вот как так получилось, что ты переносишь только мою магию, а любую другую смерть — нет? — меланхолично вздохнул простодушно названный Геком юноша и взмахнул рукой.       Тонкие серебристые ниточки сорвались с пальцев существа, сплелись в центре поляны и создали низкий круглый стол, покрытый плотной вязью рун. Снег под столом растаял в несколько мгновений, а голая земля покрылась шкурами какого-то неизвестного зверя. Солнышко улыбнулась и с кошачьей грацией опустилась на шкуру, подогнув под себя ноги и зарылась пальцами в тёмный мех. Её губы тронула нежная улыбка. Напротив неё опустился Гек.       — Вы так и будете изображать статуи? — обернулась и улыбнулась нам девочка. Длинный гибкий хвост поманил к себя. — Садитесь, что как неродные.       Я медленно подошёл к столу. Всё же рядом со Смертью мне оказаться не хотелось. Но и бросить Солнышко я не мог. И не брошу. Теперь уж точно. Хвост, словно пятая конечность оплел моё запястье и потянула вниз, заставив сесть. Я подчинился. А хвост ласково провел по руке и улегся рядом. Я хмыкнул. Раньше он не обладал такой самостоятельностью.       Подняв глаза, я встретился со взглядом тёплых карих глаз, которые обещали защиту, спокойствие, счастье. Я улыбнулся. Так плотно меня не окутывал ещё никто. Ни отец, ни жена, ни Руди… даже не Руди. А вот это маленькое божество окутало. И если ей хочется играть, я не имею права портить ей игру. Ей, моему маленькому божеству.       Гермиона повернулась к Гектору и севшему рядом с ним директору.       — Что такого ты хочешь от меня потребовать, что никак не может решиться начать разговор?       — Несколько… неприятных для тебя просьб, — задумчиво ответил Смерть, лишь на несколько секунд задержавший взгляд своих тёмных глаз на нём. Ему хватило.       — Ты клялся, — небрежно обронила Солнышко. Воздух вокруг ощутимо нагрелся, но всего на несколько мгновений. — Несколько это сколько десятков? И сколько мне придётся убивать?       — Всего три, — улыбнулся парень. — И ни одного убийства. Даже наоборот. И столько же подарков.       — Удивил. Давай, оглашай свои просьбы. Не тяни меня за хвост, — усмехнулась девочка, подперев щеку рукой и с интересом рассматривала Гектора. Она не боялась его ни на грамм. И мне не стоит. Точнее стоит, но не рядом с ней.       — Передай это моей красавице, — Смерть выхватил из воздуха черную бархатную коробочку, перевязанную блестящей лентой, и толкнул её через весь стол Гермионе.       — Почему сам не можешь? Ты по делам спускаешься часто, мог пять минут выкроить и подбросить подарок, — с интересом спросила она, крутя перед глазами коробочку.       — Мне нет хода в Хогвартс. Это было одним из условий сделки с Основателями.       — Умный ход. И ты так просто согласился отдать такой кусок своей территории… за какие плюшки?       — Они запирали Хеля в замке.       Гермиона тихо фыркнула и положила коробочку в карман.       — Когда передать?       — В ночь с 13 на 14.       — Луна родилась 13 февраля, — задумчиво ответила Гермиона. Что же 13 января?       — Моя хорошая, это подарок на Рождество, а не на день рождения. А 13… это её любимый день.       — Хорошо ты дочку знаешь. Исполню. Можешь даже не расплачиваться. Передать подарок племяннице — не задание, а чуть ли не обязанность. Только свой подарок подберу, — Гермиона задумчиво устремила взгляд в небо, точнее в купол, закрывавший его.       — Это и не была оплачиваемая просьба. Но я рад, что мы с тобой мыслим примерно одинаково. А теперь к неприятному… для тебя. Ты ведь знаешь, что Том Реддл довольно скоро возродиться?       Гермиона не удостоила этот вопрос ответом, лишь раздражённо кивнула. Похоже, для неё это не было новость. В отличие, от него. Брови постепенно уползли вверх.       — Так вот. Дора, милая, не убивай его. Лучше помоги возродиться и встать на ноги. Не так, как он планирует, а чтобы нормальным человеком стал. И на вид, и на разум.       — Помочь… Реддлу? Гек… ты сдурел?! Забыл, кто отправил меня к тебе впервые?! Или то, что он охотится за одним из моих мальчиков?! Или то, что он превратил моих родителей, таких непоколебимых, гордых и талантливых, да в конце концов, Лестрейнджей! Вот их они превратил в рабов! И крестных! Оборотней! И он убил Джеймса и Лили! Сделал моего Гарри сиротой!       — Я понял, — оборвал этот поток возмущений Смерть. А затем тяжело вздохнул. — Знаю, что ты не прощаешь. За свою семью и этих мальчишек ты порвешь. И проигрышей не признаешь. Знаю, всё это я знаю. Но… Том — Наследник Слизерина.       — И Слизерин готов лично его порвать! За то, что он натравил Морфея на меня. Впрочем, Хог от него недалеко ушёл…       — Перетопчуться! Оба! — неожиданно громко рявкнул Гектор. В чёрных глазах мелькнули огненные искры, так знакомые мне по Тёмному Лорду, когда тот был в ярости. — Кадм не потерпит, чтобы Род, который он выторговал у Магии кровью, потом и силой, прервался по дурости какого-то мальчишки!       — Вот оно как, — медленно произнесла Гермиона, ничуть не испугавшись вспышки гнева. — Цена вопроса?       Юноша ответил не сразу. Прежде всего прикрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. А Гермиона оценивающе рассматривала его. Ох, какое знакомое выражение глаз. Как у Руди, когда он решал, что и сколько взимать в качестве оплаты за долги.       — Продолжение, — наконец ответил Гектор.       — Поясни.       — Продолжение… твоего счастливого детства. Оно готово, я передам тебе его этой же ночью взамен на клятву, что вернёшь его в подходящий для наследника вид, заставишь женится и проследишь, чтобы он обзавёлся ребёнком. Хотя бы одним. Здоровым и сильным. Род моё Кадма не должен прерваться.       Вот тут спокойствие Лестрейндж дало трещину. В глазах вспыхнули огни, руки сжались в кулак, вцепившись в мой рукав.       — Клянусь! — она не произнесла ни слова клятвы, ни её условия. Но этих двоих окутало теплом и на тонком запястье сплелся сияющий браслет.       — Спасибо, дорогая, — тихо произнёс Гектор.       — Мне бы хотелось познакомится с Кадмом. И с остальными твоими любовниками тоже, — так же тихо откликнулась Гермиона, глядя на браслет. Тот словно в питался в её кожу и исчез. А я напряжённо слушал этот странный диалог и понимал всё меньше и меньше.       — С мужьями. Я подумаю, что можно сделать. Ладно, моя вторая просьба. Посети Египет. Тебя туда уже приглашали. Местным жителям твоё присутствие необходимо. Жизненно необходимо, я бы даже сказал.       — Подробнее можно?       — Можно. Тамошние разрушители проклятий — лучшие в мире. По одной, довольно простой причине. В Египетских пирамидах, да и не только там, столько проклятий, порч и так далее по списку с пренеприятнейшими свойствами, что даже вспоминать не хочется. Но даже эти лучшие из лучших не могут со всем справится. Зато раскопать… это всегда пожалуйста, чёртовы фанатики. Вот и раскопали проклятье Мо. Помнишь, что это такое?       — Лучше бы не помнила, — скривилась Гермиона. Один глаз затопило золотом, второй остался такой же. — Но… я не восстановила свои… в полном объеме, чтобы бороться с этой гадостью. Мо — те ещё выдумщики. А я — простая смертная девочка. Очень одаренная, сильная до безобразия, маг Жизни и с гарантией, что не уйду за Грань раньше времени. Это всё — да. Но всё же, я просто смертная. Знания и опыт — хорошо, но тело, магия и… и что скрывать, оружие — совершенно не то.       — Знаю. Но ты прощена. И можешь в случае чего вывести смертных из-под удара. Большую часть… Египетские маги очень уважали жертвоприношения, так что без этого вряд ли удастся обойтись. Но тебе надо обойтись малой кровью. Не кривись. Сама сказала, Мо — выдумщики. Они заберут то, что хотят. Нам надо лишь минимизировать их победу. И да, Магия это оценит.       — Оценит, — неопределённо фыркнула Солнышко, резко наклонила голову. Я тихо вздохнул и сжал её руку. Что же должно было произойти, что мою девочку не радует внимание Магии? — У них всегда вся дрянь была заразной, ведь так? — Гектор кивнул. — И там работает Билл. Даже если лично не подцепил, то контактировал с тем, кто подцепил… Ну, и чего ты ждёшь? Где мой подарок?       — Ты согласна? — уточнил у раздражённой Гермионы Смерть.       — Если это угрожает моим мальчикам, то как я могу быть несогласной? Тем более, что ты, похоже, не собираешься бросать на произвол Судьбы. Но поеду я летом.       — Как хочешь. И да, не оставлю. И не только я, — Гектор вынул из воздуха длинную тонкую, опять же черную, коробочку, протянул девочке и аккуратно открыл. — Держи.       — О, Магия… — тихо выдохнула девочка, впившись глазами в тонкий чёрный кинжал с резной ручкой из чёрного дерева в виде какого-то зверя, отдалённо похожего на волка. Красиво, не поспоришь, но неужели Смерть решил купить Гермиону за красивую безделушку? Ну, ладно просто красивый клинок. — Это он? Неужели, это действительно он?!       — Да, это он. И он по тебе соскучился.       Гермиона долго выдохнула, в её глазах горел золотой огонь, затопивший радужку и зрачок. Медленно подняла руки и отрастила когти. Очень интересное зрелище, когда из тонких гибких пальчиком вырастают серебристые десятисантиметровые когти, заостренные по нижнему краю. И острые, уверен. И вот этими когтями девочка подцепила кинжал, убрала когти и сжала рукоятку, аккуратно проведя подушечками пальцев.       — Милый мой, красивый, умный. Вернулся, ты вернулся ко мне, дорогой мой, любимый. Теперь всё будет хорошо, теперь ты со мной, ты дома, — горячо зашептала девочка, прижимая клинок к груди, касаясь губами лезвия, нежно оглаживая рукоять. — Мой. Люблю. Дома. Люблю. Не отдам. Моё.       — Не прикасайся к ней, — коротко предупредил Смерть меня. — Прибьет и не заметит. Просто на эмоциях, решив, что ты хочешь забрать её главное оружие, её любовь.       Я настороженно кивнул, не отводя взгляда с бормотавшей девочки, задаваясь вопросом, что особенного в клинке. И Гермиона дала ответ на этот вопрос. Не прерывая потока сознания, она сжала руку в кулак вокруг лезвия и резко выдернула кинжал. Я дёрнулся, хотел помочь залечить раны и отчитать малышку за небрежность. Пускать кровь можно не по всякому поводу и точно не в таком состоянии. Но магия, до этого ласкающая меня, уплотнилась и я увяз в ней, как муха в варенье. А Гермиона, даже не повернувшись в мою сторону, раскрыла ладонь и улыбнулась. Из глубокого пореза текла чёрная с голубым отливом… кровь? Я затих. Что происходит?       — Мой хороший, мой маленький, держи, не стесняйся, — нежно бормотала девочка, размазывая… наверное, всё же кровь, по рукоятки, не пропуская ни одного изгиба, ни одной черточки. Кровь впитывалась медленно. — Вот так, молодец. Люблю, люблю тебя, до безумия. Сам знаешь, люблю. Не могу, люблю. Как я без тебя жила… больно. Но теперь ты со мной. Всё будет хорошо. Никому не отдам. Никому. Никогда. Больше никогда. Сама уйду в небытие, но больше никогда не расстанусь тобой. Клянусь. Ты останешься со мной. Ты будешь рядом.       Столько затаенной боли было в этом тихом голосе, столько непролитых слёз и невысказанных чувств, что я выпал в осадок. Как, просто как можно так любить клинок?!       Кинжал тем временем сыто вздрогнул и завис перед лицом девочки.       — Довольна? — усмехнулся Гектор.       Ответом ему был счастливый визг. Неуловимо Гермиона обогнула стол и повисла на шее Смерти.       — Спасибо-спасибо-спасибочки! — она прижалась всем телом к нему и уткнулась в плечо, всхлипнув.       — Я тебя люблю, — Гектор медленно обнял девочку и погладил её по волосам. — И не только я.       Солнышко всхлипнула, кивнула и вернулась на место. Быстро отстегнула невидимый до этого пояс и положила перед собой. Я придушенно вскрикнул. Похоже, пояс был экраном и скрывал весь объем магии, которым обладала моя крестница. Где-то сбоку тихо охнул директор. А та неспешно рылась в одном из кармашков, не обращая внимания на нас.       — Потерпите немного, — ласково мурлыкнула Гермиона.       С возмутительной неспешностью она вынула ножны и прикрепила их к поясу. А в ножны — кинжал. И только после этого вернула пояс на место. Я едва не свалился ниц, жадно глотая воздух.       — Ты как? Живой? — участливо спросила Гермиона, прижимаясь щекой к моему плечу и поглаживая по руке.       Я в недоумении уставился на неё. И это моя девочка? С таким… такая сильная?       — Нет, это не моё. Точнее, пока что не моё. Это Доры. Очень уж… родной ей артефакт. А я таким объёмом управлять ещё не умею, вот вам и досталось, — тихо и размеренно объясняла Солнышко, выводы узоры на левом предплечье. Там, где когда-то чернела рабская метка. Напряжение и шок уходили.       — Что у тебя ещё? — спросила девочка, возвращаясь на место, лишь мельком взглянув на Корсака.       — Разгулялась ты. И обнаглела. Но… — одним слитным движением Гектор поднялся на ноги и отправил сгусток сырой силы в мою крестницу.       А та лишь скользнула в сторону, поднялась на ноги, немного постояла и шагнула в купол. Тёмная поверхность жадно её погладила, к удивлению Гектора.       — Ну и какого хера? — резко спросил он.       — Не имею понятия, — сухо ответил директор, не сводя взгляда с того места, где пропала девочка.       А посмотреть там было на что. Купол крутило и вело во все стороны одновременно. А затем оттуда выступила… я сглотнул и замер, стараясь не отсвечивать.       — Дора, — восхищённо выдохнул Гектор и поднял на ноги, одним движением оказался рядом.       Восхищаться было чем. Длинные белоснежные волосы тяжёлым плащом укрывали спину, глаза были такие же чёрные, будто залитые нефтью, как у брата, бледная до прозрачности кожа, непостоянное лицо. Оно казалось милым и приятным, но что-то более точное сказать трудно. А ещё трудно назвать белую тонкую тунику без рукавов одеждой. Ещё и босоногая, будто снег не по щиколотки! Но главное не это.       Руки были увиты золотистым узором, не то просвечивающим через тонкую кожу, не то нарисованным поверх.       — Гектор, — голос был неожиданно хриплым, но на дружелюбный не тянул.       Смерть ласково коснулся щеки и заглянул в глаза.       — Дора, ты прощена, ты можешь вернутся, — никогда не думал, что увижу подобное.       — Куда… вернуться… — каждое слово давалось Жизни с трудом.       — Домой. Ко мне!       — У меня… нет… дома. И брата… тоже нет, — лицо Пандоры свело судорой, на него словно легла тень, и она оттолкнула парня, вытянула руку в сторону.       — Но… — Гектор хотел потянутся к ней, но застыл, когда в раскрытую ладонь влетел подаренный им клинок. — Дора, что ты хочешь?       — Освободить… девочку… от тебя… от предательства… от боли, — с каждым прерывистым словом Гектор отступал всё дальше.       — Ты… Дора, ты этого не сделаешь… не сможешь! Ты не сможешь без меня существовать!       — Смогу! Вот уже почти… два тысячелетия могу! — рыкнула девушка и замахнулась кинжалом.       У меня не возникло сомнений, что она сможет вонзить клинок в Смерть и чем это для него закончится. В воздухе повисла тишина. Он даже не пытался увернутся, только смотрел печально.       — Дора, не надо! — такой знакомый голос заставил меня вздрогнуть.       Гермиона… моя девочка… призрак? Что вообще происходит?       Призрак метнулась от купола и повисла на руке Пандоры. И ей это удалось! Мозг отказывался воспринимать действительность.       — Девчонка… не мешай… не твоё дело, — зло прорычала девушка и сбросила Гермиону.       Но упрямство Лестрейндж было не занимать. Она зависла в воздухе между братом и сестрой.       — Мой! Послушай! Подумай обо мне! Если ты его сейчас убьёшь, то кто мне будет помогать?! Как я смогу выжить среди этих… Гектор нужен мне… нам живым! — Гермиона говорила быстро и взволновано.       Моя крестница прикрывала Смерть от смерти. М-да. Скучно с ней точно не будет!       — Уйди… — тяжело вздохнула Пандора.       — Я не справлюсь! — отчаянно прошептала крестница.       Я закрыл глаза, чтобы не видеть её выражения пусть и призрачных, но таких знакомых глаз.       Несколько секунд тишины и я открыл глаза. Гермиона оказалась откинута на пару метров, но когда это её останавливало? Она кинулась под кинжал, защищая Гектора. Сердце пропустило удар, когда клинок разрезал призрачную плоть.       Раздался треск рвущейся ткани и на шее и спине призрака образовалась длинная рана. Призрак стал стремительно бледнеть и исчезать. А я всем своим нутром чувствовал, как распутывается связь Крестный-крестница. Нет! Нет! Не она!       Я медленно умирал вместе со своей девочкой, пытаясь продлить её своей магией, но сила утекала как вода в песок. На плечо легла сухая рука, прерывая отток магии.       — Держи себя в руках. Когда она вернётся, тебе лучше быть рядом и полным сил, — тихо прохрипел Корсак мне на ухо.       Я уцепился лишь за одно слово. Вернётся. И открыл глаза, когда только успел закрыть, медленно выпрямляясь.       Пандора опустилась на одно колено, держала Гермиону за руку и что-то шептала на странном, режущем слух, языке. И из бледного призрака она превращалась в живую девочку. Ох…       — Он предаст… — вздохнула Жизнь и погладила её по предплечью. — Не хочу… чтобы тебе… было больно.       — Не важно, — как-то горько усмехнулась Гермиона. — Больно будет в любом случае. Но сейчас он поможет вернуть мне семью. А всё остальное не важно.       Чёрные и карие глаза встретились, обоих окружило белое сияние и через пару секунд на снег устало опустилась крестница.       — Будешь должен, — тихо пробормотала Гермиона, поднимая глаза на притихшего Гектора.       Тот не откликнулся. А я вдруг понял, что моя девочка очень устала даже для того чтобы говорить. И обернуться, чтобы восстановится, она тоже не сможет.       В следующее мгновение я обернулся и быстро подбежал, принялся обнюхивать. Запах действительно изменился. У привычной смеси травяных зелий, которыми она смазывает волосы, шоколада и раскаленного металла присоединился запах мокрого снега и крови. И если снег понятно откуда, то кровь…       — Со мной всё хорошо, — ласково улыбнулась она мне и обняла за шею, прижавшись всем телом и уткнувшись носом в шерсть.       — Не похоже, — недовольно рыкнул, сворачиваясь клубком вокруг девочки.       — Устала немного, — шерсть приглушила и так не громкую речь. Гермиона практически легла на меня.       — Восстановишься сразу, как тело и магия примут тот факт, что ты жива. В прошлый раз тебе понадобилось минуты четыре.       Девочка вздохнула, посильнее зарываясь в мою шерсть. Я улегся прямо в снегу, подобрал лапы и внимательно осмотрел крестницу. Ничего, казалось бы, не изменилось. Даже и не скажешь, что она летала призраком и попала под лезвие магического кинжала. Это вызывало такое противоречивое чувство. Оно никак не хотело отпускать, заставляя сердце болезненно сжиматься.       — Со мной никогда не будет просто хорошо, — раздался уже немного окрепший голос. Я встретился со взглядом тёмных карих глаз и не смог разорвать контакта. Голос словно проникал на подкорку сознания, оседая там. — Никогда. Всегда что-то может случиться. Со всеми живыми. Но я исключение. Я буду и дальше ходить на Грани, но я не переступлю через неё пока не придёт время. У меня, в отличие от других, в том числе и от тебя, есть гарантии. Я безумно благодарна тебе, Судьбе и Магии, что у меня есть такой крестный как ты. И ради тебя я вернусь. Обещаю.       Я медленно кивнул и отметил, что Гермиона успокоила меня. Фыркнул.       — Твой отец никогда не пользовался своим даром на тех, кого считал своими, — заметил я. И что, что для остальных моя речь — недовольное ворчание. Крестница поймёт. Она у меня умница.       — Ну, я просто ещё не умею пользоваться им так виртуозно, чтобы ты не замечал, когда я им пользуюсь.       Я фыркнул, но о том, что мне очень нравилось это ощущение как меня убеждают. Оно так приятно напоминало о Нём.       Его запах вскружил мне голову за три секунды. Одна, чтобы вдохнуть его, вторая, чтобы понять насколько он потрясающий, третья, чтобы осознать простой факт. Обладатель этого запаха — самое потрясающее существо на земле.       Я завертел головой, привлёк внимание отца и брата. Но это не важно. Я хочу увидеть, узнать, познакомиться. Его. Я хотел Его. Хоть как-нибудь. Железная хватка отца сомкнулась на плече.       Он отвёл меня в сторону, что-то говорил про волю, про выдержку, про честь и достоинство. Что-то, в общем, говорил, а я пропускал мимо ушей. Я всем своим существом жаждал оказаться в зале, у дальней стенки, где сейчас и был обладатель самого потрясающего, невероятного, невозможного запаха. Мягкие сухие травы и нежная весенняя трава вперемешку с горячим резким раскаленным металлом. Внутренний волк тихо скулил глубоко внутри, рвался оказаться с источником запаха как можно ближе, повалить на землю, прижать к себе, целовать, ласкать, сплести магию.       И отец, тяжело вздохнув, повёл меня знакомиться с моей Судьбой. Я благодарил Судьбу и Луну, что отец притащил нас с братом на этот благотворительный вечер. Как иначе я встретил бы Его.       Выше меня на голову, небрежно подпирающий стенку, с длинными красными волосами, в темно-зелёной мантии, которая не могла полностью скрыть мощное тело. Я тонул в этих глазах, в этой магии, в его голосе. Он лишь поздоровался, чуть склонив голову в вежливом кивке, а я был готов растечься у его ног, целовать полы его мантии и руки, только бы он продолжил так стоять. Волосы скользили по мощной спине, ловя отблески света.       Он был потрясающий во всём. В уверенной походке, в околдовывающем голосе, в глубоких тёмных глазах, во всегда идеальном внешнем виде, да и в постели он был идеален.       Я посмотрел на Гермиону и улыбнулся. Уже давно я не видел Руди, давно не ощущал его запаха. И ещё дольше я не смел напоминать ему о том, что он моя пара, несмотря на то, что Магия и весь остальной мир отдали его Белле.       Но Гермиона… моя девочка была так похожа на родителей, что я не переставал удивляться. Её воспитывали совершенно другие люди, но она была Лестрейндж до мозга костей. И безумно напоминала мне Руди. И её можно обнимать и целовать в лоб без зазрения совести. И я был готов тонуть в её глазах, в её голосе, ради этого воспоминания.       И как же хорошо, что она не знает ни о наших с Руди отношениях, ни о моих проблемах между нашими семьями.       — Так какая третья просьба? — моё личное счастье удобно устроилась у меня на боку.       — Помирить вампиров и оборотней, — вздохнул Гектор, нахмурившись.       Повисла тишина. Тяжёлая. Я напрягся, но маленькая ручка крестницы умудрилась меня успокоить.       — Ты считаешь, — медленно произнесла девочка. — Что это возможно? Хотя бы теоретически? Спустя несколько тысячелетий.       — У них один корень, так что как раз теоретически это возможно, — вздохнул Смерть. — И это не моя просьба, Селестина устала смотреть на их вечную грызню.       — Да понимаю я, понимаю. Но… это будет ужасно трудно.       — Знаю. Мой подарок тебе поможет и порадует. Но придёт чуть позже, когда закончит свои дела.       — Ты подарил мне живое существо? — возмущение в голосе Гермионы смешалось с недоверчивым удивлением. А я всё подумал, что ещё не подарил, но этим двоим знать лучше.       — Да. Давно было пора, но что поделать. Когда захочешь прибежать меня придушить, прикрывая это радостным визгом, вспомни за что подарок.       — Это настолько хороший подарок? — недоверчиво хмыкнула девочка. Гектор кивнул, а во мне проснулось любопытство. Да что это такое может вызвать у неё такую реакцию?!       — Ладно. Мне пора, — Смерть посмотрел на бедного до синевы Корсака и в одно движение оказался рядом. Обнял и зашептал. — Спасибо. Я не забуду.       И исчез. А вслед за ним и купол, и стол, и шкуры. Константин Николаевич с протяжным стоном закатил глаза и повалился назад.       Гермиона вскочила, в несколько прыжков оказалась рядом и опустилась на колено.       — Магическое истощение, — констатировала она. — Гектор тяжёлый собеседник, да и Дора не легче. Ничего, оклемается. Только без понятия когда.       — Через неделю будет прыгать как и раньше, — ответила Ядвига Грегорьевна, ковыляя к мужу.       Я резко поднялся на лапы. Как я не заметил её?!       — Тише, Серёжа, — усмехнулась Ядвига, от которой мои действия секретом не стали. — Этому юному созданию трудно навредить.       Юное создание внимательно следила за мадам Корсак. Она не шевелилась и, казалось, дышала через раз.       — Здравствуйте, — выдавила крестница, куда-то дев всю свою решительность.       — Здравствуй, здравствуй, милая, — улыбнулась Ядвига. — Не волнуйся за моего старика, он и не такое переживал.       — Я не… я знаю, — неуверенно улыбнулась она. Я тяжело вздохнул. Гермиона робела то перед моей родней, то теперь перед Ядвигой. С чего бы это? Директору же она дерзила и с ним фамильярничала. — А это не вы автор…       — Я автор много чего. О чем говоришь ты? — ведьма казалась понимала положение девочки и старалась вести себя очень дружелюбно. Хотя, может это из-за их магии?       — Вот этого, — рядом с Гермионой появился кошка, а у неё в руках толстая чёрная тетрадь. — Это ваше?       — Хм, — Ядвига взяла тетрадь и полистала её. — Да, это мой первый черновик учебника. Откуда он у тебя?       — Магистр Ньют передал, чтобы перевела, — тихо откликнулась девочка, смотря снизу вверх всё округляющими глазами.       — Думаю, нам есть о чем поговорить, — улыбнулась ведьма. — Давно я не видела такого сильного дара.       Я слегка склонил голову. И это не укрылось от Корсак. Моя огромная благодарность. Никакой Саламандер не может помочь моей крестнице развернуться во всю широту души.       Как человек, добровольно уходящий в чемодан и запирающий там зверей, может чему-то научить мага Жизни. Плюс ещё и боевика. И с Блэковским безумием. И с болью по семье, запертой в Азкабане. Нельзя, просто нельзя ограничить её свободу. Ничем, никак.       И глядя в эти сияющие карие глаза, на эту улыбку, на мягкий золотистый свет, которым светилось всё её существо, на неповторимую магию, на её безумную жизнь, я не мог себе позволить миру запереть её, как других, в тело «взрослого человека». Никогда. Магией клянусь!