убить меня (ты этого хотел)

Он тебя убил: пронзил мечом живот. Ты упал, из раны кровь течет. Тебе не сильно больно было раньше, не как в тот раз, как с Джунко Эношимой даже. Сейчас ты предан Кеске Мунакатой. // Ты его любил, или извелся от мысли этой ты совсем. Помнил ты его улыбку... А он убил тебя. Зачем? Ты лишь хотел ему сказать, что тебе чувства тяжело скрывать. // Ты целовал его однажды. В подсобке. Он смутился и ответил даже, но то было мгновенье только. Хоть тут же он и отстранился, как и ты. (Но все это не больше, чем мечты). // Раньше тоже целовались вы: в школе, где были Юкизоме, он и ты. Вас трое — мир весь против вас. Ты целовал его лишь раз: в зале*, у школы в старом доме. Он пришел к тебе, не к Юкизоме. Он словно на секунду был твоим, но все не так: он вечно был чужим. // Кеске и Чиса. Чиса и Кеске. Подходит отлично. Ты здесь третий лишний. — Я б за Мунакату умерла', — говорила уверенно она. И ты бы смог так и сумел. // Он осчастливил тебя больше всех на свете, но что-то вдруг прокралось в его сердце. Оно разбилось — он разбит с тех пор, как Юкизоме нет. Три в теле твоем дыры сейчас: одна от дротика, другая от меча, а третья от вырванного Мунакатой сердца. // Ты целовал его однажды (в третий раз?). В углу этой убийственной игры. Стоял он там секунды две иль три. Он обманул тебя, сказав тогда, что боль тебя не тронет никогда. // — Я кое-что сказать хотел тебе', — ты смолвил осторожно. Ты любил его — он знал. Возможно. Ты должен был сказать: он — весь твой мир, твой свет, он... Предал тебя, с тобой расставшись, а ты лишь дал ему уйти, не попрощавшись. // Ты целовал его однажды, а может лишь в мечтах ты его коснулся губ, а не меча. Тебя он любит тоже, только понимаешь ты, что это лишь мечты. // Мунаката... Юкизоме... Ты... ... умрет. ... умерла. ... умираешь. // Ты любил его. И ты же отпустил.