Беги

Маленькая фигурка съежилась, стараясь казаться еще мельче, чем она есть. — Страшно же, — прошептала она, щелкая костяшками пальцев. Рядом с ней грузно опустился оборотень. — Прости, Фрог, — он искривил губы в виноватой улыбке, — но сейчас здесь будут выродки Шинигами. Пойдем. Ослепительно белая прядь упала девушке на лицо. — Боюсь. Не хочу драться. Оборотень взвалил ее на спину. — Пойдем, сказал. Не доросла еще — перечить мне, — пробурчал бывший узник тринадцатой камеры. Невероятно сильная волна отбросила Фри так далеко, что Эрука просто как-то потерялась из виду. — Эрука! Фрог! Ведьма! — закричал он, пытаясь понять, в какой стороне находится напарница. Из мелового тумана вынырнула черная угловатая фигура, которая вблизи превратилась в девушку с косой. Угольно-черный кожаный плащ развивался за спиной, превращая ту в гротескную птицу мести — блестящая коса за спиной только усиливала это впечатление. Худая как жердь, бледная, она казалась призраком бывшей жизни оборотня, который украл глаз у Старейшей. Огромные темные глаза на тонком лице казались несуразными кляксами — искажение в зеркале его глаз — она кажется удивленной. Светлые волосы облаком взлетают за спиной, словно некий ореол. Пальцами-спичками она держит металлический стержень косы, отражаясь на лезвии, рядом с лицом самого оружия — юноши-альбиноса с острыми, как бритва, зубами. Фри помнит эту молодую охотницу на ведьм еще девочкой: она отважно размахивала этой самой косой, не понимая, насколько смешно выглядят ее потуги быть взрослой и сильной. Оружие, тогда еще совсем мальчик, отчаянно пытался защитить ее от себя самой же. Сейчас же фигура когда-то худенькой девочки, а теперь — костлявой, словно хищная птица, девицы, излучала уверенность и силу. В ней осталась эта неуловимая детская прелесть — в глазах ли, в четких движениях косы, в упрямом выражении глаз-клякс. А настороженность и взволнованность парня-косы тоже не изменилась. Откуда-то слева до оборотня донесся женский вскрик. — Эрука! — даже эта охотница с Косой Смерти, даже сам Шинигами не смогут помешать ему. Никто! Он дернулся в сторону, но перед ним мгновенно выросла девушка в черном кожаном плаще с косой наперевес. — Не уйдешь, — она старалась выглядеть сурово. — Черт возьми, эта бездарная ведьма же боится! — рычит Фри, приобретая свою истинную форму волка. — Не смейте мешать мне! Кто дал вам право пугать ее? Кто дал вам право обращать ее в бегство?! — Он помотал лохматой волчьей головой. — Эрука?! Фрог, слышишь меня?! Я сейчас приду! Сейчас! Подожди немного! — Не придешь, — попробовала оборвать его охотница, но оборотень уже оказался рядом с ней, стараясь сбить с ног. — Мака! — предостерегающе кричит отражение на лезвии косы. Но мастер уже и сама перестроилась, отбивая удар. — Уйдите с дороги! — переходит на звериный рык мужчина-волк. — Мне абсолютно наплевать на драку, мне нет сейчас до вас дела! Но приходится отбиваться от до жути точных атак молодого мастера и ее всегда отлично наточенного оружия. Что-то мелькает сбоку — огромный головастик, больше похожий на сгусток нефти, расплескивается бесформенной массой на земле. — Не убивать, — кричит эта надоедливая девица куда-то в облако из пыли. — Она однажды помогла нам, приказано не убивать ее! Как будто непонятно, что ты только что придумала это, идиотка — думает Фри, падая на врага со спины. Мгновенно отскакивает от тонкого кончика лезвия — она сделала выпад назад, не глядя. Пронзительный визг несется над пустой набережной. Из груди вырывается только хрип — осмысленных слов нет. Эрука, Эрука, Эрука, Эрука, Эрука… Фри не понимает, что он орет, что шепчет, о чем думает, когда бросается туда, откуда до него долетел зов ведьмы. Изо рта течет тонкая струйка крови, из груди хлещет багровая река, окрашивая майку в некогда белую полоску. И рана почему-то не заживает — была, очевидно, нанесена Дыханием души этой худышки. Пронзенный косой насквозь, мужчина, уже не зверь, продолжает бежать к ведьме с длинными белыми, словно мука, или это меловое облако, волосами и смешными черными точками на впалых щеках. Не может он бросить ее — обещал же, дурак… И вытащила его из тюрьмы — она, и всегда помогала, хоть и до дрожи в коленках боялась всего на свете — она, и сбежала ради него от добренького Шинигами и его уродцев — она, и пошла за ним — она, и жизнь — она… Эрука! Останавливают его неожиданно сильные, хоть и чересчур тонкие с виду, руки. И перед лицом оказываются огромные кляксы-глаза на бледном лице. Прямые брови ломаются, изгибаются в удивлении, хмурятся. На щеках у нее кровь, и почему-то он знает — его, не ее. Ты же сейчас погибнешь! Она что-то шепчет, зовет кого-то, срывается на крик. Перед лицом мелькает юноша с белыми волосами. Белые волосы? Оружие в человеческом обличье пытается оттащить девушку в черном плаще, но та упирается и все что-то кричит. Только Фри не слышит — барабанные перепонки, кажется, лопнули — звука нет. А девушка неожиданно отпускает его, толкает в ночь, такую же черную, как ее плащ. — Иди за ней, — он читает по губам. Убегай, — видит он, как шевелятся ее губы, — убегай, скройся. Не оставляй ее. И рана как-то уже не чувствуется — то ли кто-то залечил ее, то ли по воле этой настырной странной девицы боль прошла. А может, он уже давно умер и все это ему снится? Мужчина-оборотень срывается на бег. Сон, не сон, Фри чувствует — Эрука еще жива. И это дает ему силы бежать дальше.