Осознание

Больше всего в своих супергеройских силах Маринетт любила возможность прыгать по крышам. Казалось, что в момент, когда она отталкивалась ногами от грохочущей от удара черепицы и взмывала в небо, увлекаемая силой натяжения волшебного йо-йо, у нее вырастали крылья и вся она становилась невесомой, словно пушинка, оставляя далеко позади себя все свои подростковые комплексы и проблемы. Однако сейчас даже и это не радовало. Быстро добравшись до своего балкона, она рывком распахнула люк, спрыгнула на пол и отменила трансформацию. Встревоженная состоянием хозяйки Тикки вылетела из сережек и зависла в воздухе, слишком неуверенная, стоит ли ей вообще начинать говорить. Но Маринетт не обращала на нее никакого внимания. Отпихнув стоявший на дороге стул, она кинулась на постель и громко, отчаянно зарыдала. Тикки, решив, что сейчас девочку лучше оставить разбираться со своими эмоциями самостоятельно, отлетела к окну и устроилась на подоконнике. Квами никак не могла понять, что же именно вывело умеющую себя контролировать Маринетт настолько. Сегодняшний злодей? Да, он и впрямь был необычным, но его удалось победить. Появление Банникс? Девочка уже дала талисманы Нино, Алье и — косвенно — Хлое, а значит, идея о том, что их супергеройская компания немного расширится, не должна ее пугать. Может, сам факт того, что некоторые талисманы были раскиданы по миру и хранились без надлежащей охраны, как часы Аликс? Да, это было наиболее вероятным. Ее девочка всегда была очень ответственной и, возможно, страх того, что камни чудес могли легко попасть в руки злодеев, и выбил ее из колеи. Тикки вздохнула и пошевелила усиками. Недостаточная защищенность талисманов действительно была большой проблемой, на протяжении веков беспокоившей ее саму, но сейчас ей надо было приложить все свои силы, чтобы уверить Маринетт в их безопасности, несмотря на то, что для этого придется солгать. Носители талисманов не должны испытывать сильных отрицательных эмоций, иначе существовал риск осквернения камня чудес. Тем временем Маринетт успокаивалась. Тонкие плечи все еще подрагивали от всхлипов, но рыдать она уже прекратила и теперь с отвращением стаскивала с кровати промокшую от слез простынь. Скомкала ее, кинула на пол, уселась на голый матрас и запустила руки в выбившиеся из прически волосы. Догадавшись, что девочке как никогда нужна поддержка кого-то близкого и понимающего, Тикки с легким жужжанием оторвалась от подоконника и переместилась к Маринетт на колени. Та сначала недоуменно посмотрела на нее, словно не узнавая, а потом легонько сжала ладонями, принимаясь поглаживать по голове большими пальцами. Квами расслабленно занежилась: она любила такие прикосновения. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь редкими шумными вздохами Маринетт. «Сейчас она не готова меня слушать», — решила Тикки. Из ее опыта общения с людьми выходило, что не стоит начинать разговор, пока человек не захочет заговорить сам. И у нее всегда хватало терпения выдержать эти часы, дни, а то и недели и месяцы ожидания. Это была одна из причин, по которой она считалась лучшим психологом среди всех квами. А с Маринетт было даже в чем-то проще, чем с прошлыми ее подопечными. Ведь любую проблему легко решить, обсудив ее, а Тикки была уверена, что Маринетт не станет держать все в себе. И она не прогадала. Но когда Маринетт наконец произнесла свои первые слова с момента детрансформации, Тикки оказалась шокирована. В очередной раз вспомнив, какими непредсказуемыми и странными бывают люди, она возблагодарила богов, что не ляпнула чего раньше. — Скажи мне, Тикки, — ровно, безэмоционально произнесла Маринетт. — Много ли Ледибаг ты сменила в своей жизни? После битвы с акуманизированным злодеем из будущего ее девочка неожиданно стала бояться… умереть? А она-то подумала, что все дело в талисманах, и гадала, как будет ее утешать. В свете же заданного вопроса ситуация приняла даже более угрожающий оборот. — Порядком, — осторожно ответила Тикки. — Ты должна понимать: даже моя удача не всегда в силах предотвратить… неизбежное. Маринетт кивнула. — А как ты их обычно оставляла? Они сами отдавали серьги, когда их миссия заканчивалась? Уходили на покой в кругу друзей и родственников? Умирали во время исполнения… м-м-м, геройского долга? Теперь Тикки была окончательно сбита с толку. Эти спокойные, хорошо продуманные вопросы не могли родиться у Маринетт прямо так, сразу. Значило ли это, что она уже думала о смерти? Но как? Тикки бы обязательно почувствовала ее растущую неуверенность в битвах и тяжелое, гнетущее эмоциональное состояние вне трансформации. Впрочем, поправила себя она, хоть во время сражений Ледибаг была по-прежнему, если не более, твердой и бойкой, в своей обычной гражданской личности Маринетт все чаще и чаще испытывала какую-то нерешительность, легкую боязливость. Квами списывала это на страдания от безответной влюбленности, но, похоже, причина была более глубокой. — Миссия Ледибаг никогда не кончается, и большая часть из них действительно погибали в битвах, — прошептала Тикки, ластясь к рукам девочки, словно бы стремясь заполнить собой растущий в ее сердце ужас. — Но с тобой, я уверена, все будет по-другому. Ты проживешь долгую жизнь… Ты умная, ловкая, ты будешь побеждать всех акум! Верь мне, Маринетт, ты одна из самых успешных Ледибаг в моей практике: так рано получила камень чудес, и уже четыре года используешь его, не получив ни одной травмы. Все будет хорошо! — И это ты называешь «хорошо»?! — неожиданно взвизгнула спокойно слушавшая ее Маринетт. Квами вздрогнула и поспешно слетела со ставших негостеприимными ладоней. Маринетт схватила подушку, не глядя кинула ее куда-то в угол, чудом не задев едва увернувшуюся Тикки, и принялась озлобленно расхаживать по комнате. Ничего не понимающая Тикки уже серьезно озаботилась появлением акумы в окне, однако Бражник, к счастью, похоже решил взять перерыв. И за то спасибо. — «Хорошо», — продолжала Маринетт. — Ты издеваешься?! Я мечтала… мечтала о том, как закончу коллеж, поступлю в университет, стану знаменитым модельером, выйду замуж за Адриана, рожу ему трех, — она запнулась, краснея, но сдержала себя, — да, трех милых светловолосых зеленоглазых детей! Я бы ходила на работу, а возвращаясь по вечерам, нянчилась бы со своими малышами, смотрела, как они растут, поступают в школу, заканчивают университет, заводят собственных детей… И через все это мы бы прошли вместе с Адрианом! Ты понимаешь, Тикки? Я просто хотела устроить карьеру и завести семью, неужели это такое дерзкое, такое невозможное желание для человека?! — Я уверена, у тебя все получится… — начала квами, обескураженная силой истерики. — Ты… — Получится?! После того, как я узнаю, что даже через… сколько там лет было примерно Банникс? Двадцать два? Что даже через шесть лет я буду оставаться этой чертовой Ледибаг?! После того, как ты сама сказала, что эта миссия кончится только моей смертью?! Быть супергероем было круто в двенадцать лет, в тринадцать, в четырнадцать, наконец, но в моих планах на будущее не было пункта «До конца жизни бегать в чертовом костюме, надирая задницу бесконечной череде акум»! Я думала, мы с Котом победим Бражника, и я смогу отдать камень чудес мастеру Фу! Маринетт тяжело дышала. Хорошо, подумала Тикки, что ее родители сегодня ушли в ресторан отмечать День рожденья Сабин Чен, а то бы девочка своими криками до инфаркта их довела. Она никак не могла понять причину недовольства Маринетт. Разве быть супергероем — не весело, не интересно? Всего она работала примерно с десятью-двенадцатью Ледибаг, и ни одна из них не жаловалась на скуку. Да и как камень чудес мог мешать Маринетт строить карьеру и заводить семью? Конечно, такие желания были непостижимы для самой Тикки, хоть она и знала, что людей они часто прельщают; однако прошлые Ледибаг смогли добиться успехов и значимости в гражданской личности тоже только с помощью талисмана! Кокинелль, единственная девушка в личной гвардии французского короля, и Жанна Д`Арк, прославившаяся на весь мир своей безумной храбростью и отвагой, кем бы были они, если б в их руки не был дан талисман? — Почему вообще Ледибаг должна оставаться на посту до смерти? — На самом деле Ледибаг может снять камень чудес когда угодно, — на этот вопрос квами могла ответить. — Подожди! — крикнула она, заметив, как Маринетт потянулась к сережкам. — Ледибаг может снять камень чудес когда угодно, но подходящего кандидата на ее роль так трудно найти, что поиск может занять сотни лет! Именно поэтому, узнавая об этом, Ледибаг в силу своей ответственности всегда соглашаются сотрудничать с квами как можно дольше, чтобы противоборствовать силам зла. Слезы вновь навернулись на глаза Маринетт. — Значит, у меня нет выхода?.. Пораженная количеством боли в ее голосе, квами ответила не сразу. — Ты всегда можешь снять серьги, Маринетт… — наконец пробормотала она. — Ты видишь, я как никогда честна с тобой. Девочка — нет, девушка: Тикки больше не могла считать ее ребенком, — неуверенно убрала руки от мочек ушей, медленно кивнула и задумалась. Пристально глядя на неподвижно замершую Маринетт, квами позволила себе выдохнуть: кажется, ей удалось убедить ее. Это был первый столь сложный разговор между ней и девушкой, и Тикки надеялась, что он будет последним. Она не знала, сколько времени прошло, когда Маринетт вновь зашевелилась. Сначала видимо колеблясь, а потом все с больше и больше проступающей решимостью подошла к стене и методично начала сдирать со стен плакаты с изображением Адриана Агреста. Тикки всплеснула лапками. — Маринетт! — воскликнула она, подлетая ближе. — Маринетт, это-то зачем? Девушка обернулась. — Маринетт, ты что, опять плачешь? — с непониманием спросила квами. — Мне казалось, что… — Все нормально, — сквозь слезы улыбнулась Маринетт. — Не обращай внимания, я уже в порядке. Просто я поняла, что пришло время окончательно прощаться с иллюзиями. Горка смятых, разорванных плакатов на полу все росла и росла, но несмотря на уверенность, что она все делает правильно, она почему-то не могла не плакать. Маринетт никогда не догадывалась, что взрослеть будет так больно.