Маленькая фиалка

- Дочка, дорогая. Я так счастлив, я так рад.. Моя прелестная девочка уже совсем большая, - пробормотал граф Йординг, обнимая белокурую девушку лет шестнадцати, - Моя дорогая.. Девушка подняла свои карие глаза на отца, на это пожилое лицо, черты которого были до боли родными. Граф Йординг никогда не славился особой сентиментальностью, но предстоящее замужество дочери - это, вероятно, подействовало на старика с особой силой. Девушка видела, как у отца текут слезы дважды в жизни: когда угасла ее мать от сильной хвори и теперь. Видеть его таким беззащитным было для нее достаточно необычно, однако она не подала и вида, чтобы никак не смутить своего отца. - Ты же обязательно будешь посещать своего старика, да? Не будешь забывать о нем, писать ему? Я так стар, так стар, ты моя единственная отрада этой жизни, мой маленький цветочек. Девушка мягко улыбнулась, кивая и прикусывая нижнюю губу. Она еще пока не могла представить себе, как ее жизнь дальше измениться, но она искренне верила, что в этой жизни неизменна только любовь дочери и ее отца. Граф Йординг еще раз сильно сжал в своих объятиях дочку, после чего резко развернулся и крикнул с уже привычной для него жесткостью в произносимых им словах: -Томас, черт бы тебя побрал. Долго тебя ждать? Юркий паренек лет пятнадцати выбежал из угла, держа в руках старый портфель с протертым ремешком. Он боязливо смотрел на своего хозяина, быстро посмотрел на улыбавшееся лицо девушки, покраснел и протянул вперед свою добычу: - Простите, мой господин. И опустил глаза в низ. Граф Йординг забрал портфель из рук своего слуги, поцеловал в голову дочь и направился в прихожую. Молодые люди последовали за ним, пусть Томас немного и с опаской, едва переступая с ноги на ногу. Граф Йординг накинул свое легкое пальто на плечи, надел шляпу, взял газетку и резко повернулся к дочери: - Не забудь, сегодня вечером мы будем ужинать. Будь готова к моему приходу. А ты, - оборачиваясь к Томасу, - хватит уже трястись. И попроси кухарку, чтобы постаралась на славу, все же будут гости. Кивнул и вышел. Девушка насмешливо повернулась к Томасу и, сморщив носик, пробормотала: - Ой да ладно тебе! Расслабься, все в порядке. - Госпожа Йординг, или как вас там скоро будут звать? Вы опускаетесь до фамильярного разговора с простым слугой! Девушка расхохоталась. Они с Томасом росли вместе: хоть она и была дочерью влиятельного графа, между ней и слугой всегда была какая-то особенная детская дружба, которую не мог понять высший свет. Слуга чаще всего третировался как вещь: принеси, подай и рот не открывай, но Томас все же был почти ее ровесником, а когда ты единственная дочь, то одиночество все чаще поглощает тебя. Когда она встречалась с девушками, дочерьми других графов, безумная скука поглощала ее: разговоры о мальчиках, замужествах, ужинах, танцах никогда не привлекали девушку, хотя все же танцы она любила. Точнее, танцевать, а не те танцы, о которых так часто болтали молоденькие графини. На них, к сожалению, не происходило ничего, кроме как знакомства с будущими мужьями, их злобными мамашами и представлении себя как товар. Хотя как раз на таком мероприятии и познакомилась девушка со своим будущим мужем...