In hell

Верховный правитель Ада предпочитает брать должника лицом к лицу, прижав к постели слабые человеческие руки и всматриваясь в искаженное сладкой мукой лицо, наслаждаясь хриплыми мученическими стонами, не желая упустить ни секунды искупления Джона Константина. Константин настолько порочен, что даже возбужден, принимая в себя мужское естество первого из падших, но едва ли сможет получить разрядку с таким нечеловеческим размером. Теперь Джон никуда не слиняет, ответит за все свои долги, грехи, невыполненные обещания, за каждого изгнанного демона, за то, что дразнил собой столько лет самого Верховного и всю триаду, -изворотливый сукин сын. Сатана принимает свой истинный облик, - облик огромного чернокожего демона, - раздаваясь в плечах, увеличиваясь в размерах везде. Джон отчаянно хрипит, цепляясь дрожащими пальцами за удерживающие его демонические руки. - Я этого... не переживу. - с запинкой, тяжело дыша, произносит Константин, уже значительно менее нагло, чем когда заявился к самому Сатане после десятков неисполненных обещаний и уверток, умудрившийся продать свою душу ещё одному высшему демону, - бесчестный подонок, - и смел требовать целых две души за незначительную услугу, которая не перебила бы и десятой части его долгов перед Преисподней. - Не переживешь. - усмехается Сатана, проводя длинным остоконечным языком по уху мага и насаживая его на себя до упора. Константин охает, а Сатана заканчивает: - Потому что ты уже мертв, дорогуша, и наш навеки. Где-то под потолком смеется Вельзевул. За высоким окном готического замка бьют молнии, а Константин отдается Люциферу, впервые в жизни сдавшись и платя по счетам.