Любить дракона

Конец мая в Москве выдался душным и пыльным. Даже молодые листочки были запыленные, припудрены жарой и зноем, несвойственными этому времени. Хотелось грозы. Глотка свежести. Озон уже витал в воздухе, метался, пытаясь найти выход, но никак не мог пролиться дождем. И сколько бы стрижи и ласточки не носились низко над землей в своем шаманстве дождя — все было тщетно. Дышать было нечем. Вечер обещал быть непростым. И ни разу не томным. Егоров стоял поодаль от входа в Театриум на Серпуховке и устало потирал глаза. Заприметив машину Немоляева, выехавшую на парковку, он допил одним глотком то, что оставалось у него в банке ред була, и отправив тару точным броском в урну, засунул руки в карманы своей любимой косухи, и устремился к машине. — Здаров — поприветствовал его мужчина, стоило Егорову открыть дверцу — опять эту херню пьешь. — Нем недовольно зыркнул на умостившегося на пассажирском сидении Жени. — Кирь, не хочу быть грубым, но завали, пожалуйста.— кудрявый со вздохом откинул голову на подголовник сиденья, закрывая глаза — я надеюсь, мы соберем все пробки и я успею хоть немного вздремнуть. Мужчина лишь недовольно хмыкнул, сосредоточенно выкручивая руль. — Хули на тебя обижаться, ты ж дэбил. Однако, его творческий пассаж остался без внимания. Евгений моментально провалился в тяжелый сон, больше напоминающий лихорадку, свесив свою кудрявую голову на грудь. Кирилл ехал молча, не включив свое любимое радио и старательно объезжая лежачих полицейских, чтобы этот чертов трудоголик хоть немного поспал. Женя вздрогнул и проснулся, ежась от прохлады и ошарашенно пялясь в сумерки за окном. — Какого... — недоумевая протянул он. — С добрым утром, спящая красавица. Ты как раз вовремя. До эфира час. — голос Кирилла привел Егорова в чувства. — Ох, Нем, прости. Я совсем отключился. — Я так и понял. Херня твой ред бул. На, айм лавин ит. Приди в себя. — с этими словами мужчина плюхнул на колени парню сундучок хэппи мила и огромный стакан кофе. Женя почувствовал голод, поэтому, не теряя времени, открыл яркую коробку в красно-желтых тонах. Внутри, помимо вредной, но такой вкусной еды, еще была игрушка с дракончиком из мультика «Как приручить дракона». С совершенно детским восторгом на лице, он принялся вертеть в пальцах фигурку, рассматривая, и абсолютно искренне выдохнул: — Кирь, спасибо, это прям очень круто. — Да на здоровье — отозвался мужчина, украдкой разглядывая женькино сияющее лицо — только как мне тебя приручить и воспитать — я не знаю. — остаток фразу вышел у мужчины серьезным, с нотами неопределенной тоски. — Давай не будем, а. Ну чего ты начинаешь. Нормально же общались. — Женя спрятал дракончика в нагрудный карман куртки и принялся обиженно жевать бургер. — бесполезно, Кирь, уже не воспитали. Такой вот я неправильный и невоспитанный, простите. Нем лишь махнул рукой. Что с него взять, с этого олуха царя небесного. Доедал Егоров молча, после этого поправил растрепанные во сне волосы, глядя в зеркало заднего вида и сказал, обращаясь словно в пустоту: — Я готов, можем идти. Мужчина выбрался из машины и Женя последовал его примеру. В курилке радиостанции было совсем невмоготу. Табачный дым щипал в носу, царапал горло и туманил без того тяжелую голову. Нем весело болтал со своими коллегами по цеху, а Егоров, чтобы хоть как-то отвлечься от этого удушающего дыма, начал трансляцию в инстаграме, общаясь со своими поклонниками. Наконец, к счастью Женьки, пора было идти на эфир, и он смог покинуть заточение в курилке. Жене всегда очень нравилось бывать на радио. Это было для него интересно и одновременно как-то волшебно. Радиовещание сейчас отдает олд скулом и переносит в атмосферу фильма "Рок волна" и Британии шестидесятых, когда единственный доступ к рок-музыке у людей был благодаря пиратским радиостанциям, вещавшим с кораблей в Северном Море. Увлеченно рассказывая поклонникам о своем новом сольном альбоме, и не забывая об инстаграм-эфире, Егоров отвлекся и от своей усталости, и от неприятного разговора с Кириллом. Его настроение было почти прекрасным, не считая стучащего в висках пульса и головокружения, на которые он старался не обращать внимания. Эфирное время пролетело незаметно. Кирилл как всегда растекся мыслью по древу, рассказывая о внучатой племяннице бабки Пастернака по отцу, написавшей «Любить дракона», из-за чего прощание со зрителями вышло скомканным. Сейчас должна была доиграть та самая «Любить дракона» и эфир будет закончен. Можно будет выключить трансляцию в инстаграме и расслабиться. Егоров почувствовал себя странно. Мир вокруг ярко мигнул, как люминесцентная лампа, вот-вот собирающаяся перегореть. На верхней губе было едва заметное чувство влаги. Женя машинально провел пальцами по губам и взглянул на них — красные разводы на коже слегка озадачили его, и он провел тыльной стороной ладони под носом, кожа вновь окрасилась в красный. Снова пошла кровь из носа. — Черт, как не вовремя — выругался про себя Егоров, переворачивая телефон камерой вниз. Он запрокинул голову, зажимая нос рукой. — Что с тобой? — спросил ведущий сегодняшнего эфира. — Кровь - равнодушно махнул рукой Женя. Последнее время он сталкивался с этой проблемой часто. Стрессы, нагрузки, переживания о новом альбоме, сольном концерте, ссоры с Олей и это странное поведение Кирилла, давали о себе знать. Организм явно подавал сигналы, что пора остановиться. Но тормозов у машины под названием Егоров не было. Он несся по этой жизни быстрее скорости света, с яркостью сверхновой. И меньше всего ему хотелось выглядеть слабым, чтобы кто-то узнал о его недомогании. Но судьба, как всегда, разыграла свою фишку. Скрывал от самых близких — в итоге узнали все. — Может быть тебе салфетку? — Ведущий был явно обеспокоен состоянием Егорова. Он хотел ему помочь хоть чем-то. Но и не хотел своей навязчивостью слишком сильно акцентировать внимание на этой ситуации. — Салфетку, платок или просто кусок бумажки - радостно закивал Женька, рассчитывая на помощь, а мысленно ругал себя за свое вечное раздолбайство. Ведь знает же, что кровь из носа может пойти в любой момент — почему не положить в карман куртки, с которой он не расстается, платок или пачку салфеток. Помощь подоспела быстро. Женя с благодарностью принял салфетки и вернул голову в нормальное положение. Это было роковой ошибкой. Скопившиеся в носу кровавые капли упали на новый светлые джинсы, расплываясь мерзкими багровыми каплями и намертво въедаясь в деним. — Блять. — бессильно прошипел Егоров на грани слышимости, начиная одновременно тереть джинсы — что было естественно абсолютно бесполезно, и вытирать лицо. Немоляев все это время наблюдал за ситуацией с чувством щемящей тоски в груди, но старался нарочито громко и весело привлечь всеобщее внимание к тому, какой же прекрасный текст в «Убить дракона», а сам не сводил с сидящего напротив парня встревоженного взгляда. Женя кинул взгляд на телефон, и понял, что эфир в инстаграме все еще идет, и вся ситуация стала достоянием общественности. Лучшее решение проблемы — перевести все в юмор. Поэтому свернув салфетку трубочкой, Егоров вставил ее себе в ноздрю, откуда шла кровь, и переключил камеру на фронтальную, делая дурашливое лицо. Вроде — прокатило. Стенаний в комментариях не началось. Спустя минуту, Егоров завершил трансляцию, как и была завершена передача с их участием. Женя сгреб со стола грязные салфетки, засовывая их в карман, он тепло попрощался с ребятами — звукорежиссером и ведущим, искренне благодаря последнего за неравнодушие. Выйдя на улицу, Женька задышал полной грудью, радуясь ночной прохладе, пахнущей рекой и цветением яблонь. Усевшись в машину, Женька покосился на Немоляева. Мужчина выглядел равнодушным, но Егоров знал, чувствовал кожей, что Нем злится. — Кирь — начал было Егоров. — Я не хочу быть грубым, но пожалуйста завали. — отозвался мужчина, обидно копируя Егоровские интонации. Дважды просить его не пришлось, он замолчал, отвернувшись к окну. Молчание пришлось нарушить в тот момент, когда Женя понял, что дорога, по которой они едут, ведет не к Жениному дому. — Мы что, не меня домой сейчас везем? — Нет, мы ко мне едем. — Отозвался Нем — - В смысле? Это еще зачем? Мне домой надо, там Оля. — Хотя бы один раз подумай о себе, а не о других. — Рыкнул Кирилл, Женя чувствовал, как Скай внутри Немоляева расправляет крылья. Деваться было некуда. Спорить с Кириллом бесполезно. Егоров прикидывал в уме два и два- что будет менее травматично: выпрыгнуть из машины на ходу или попасть под гнев Оли, не вернувшись домой. Разумно рассудил, что Оля менее опасна, поэтому не осталось ничего, как ехать дальше с Кириллом. Вскоре машина остановилась у подъезда. — С вещами на выход — скомандовал Кирилл, заглушая мотор. Егоров вышел из машины и последовал за мужчиной. Оказавшись в квартире, Нем скомандовал: — Иди в душ, только горячий не включай, а то опять кровь пойдет. А я пока твои джинсы спасу, мне знакомый шеф-повар специальный раствор дал, которым он свой белый китель от крови отстирывает. А то испохабил новьё, хуже дрянного мальчишки. — Скажи мне только одно, что происходит? -потирая переносицу, спросил Егоров. — Ровным счетом ничего, кроме моей попытки реанимировать твою тушку. Такой ответ удовлетворил. Женя вдруг почувствовал усталость, из которой вырастал пофигизм. Ему было все равно уже на Олину ругань, на Кирилловы нотации, он просто поплелся в душ. Скинув вещи, он скользнул в душевую, открываю освежающую струю воды, на грани прохлады, подставляя лицо под ласковые струи. Спешить не хотелось, поэтому Женя сел на пол душевой кабины, обхватив колени руками, старательно отгоняя от себя мысли о странностях Кирилла. Закончив с ванными процедурами, Егоров вышел из душа. Своих вещей на полу он не обнаружил. Зато опознал их в стиральной машине, по болтающимся там красным боксерам. Ребята из Эпидемии вечно стебали Егорова за его страсть к красному белью от Calvin Klein, Женя же ничего не мог поделать со своей страстью к ним, вяло отбиваясь тем, что — красиво, удобно, натурально и без швов. Пострадавшие же джинсы лежали в тазу, замоченные в чем-то жутком, но нужно отдать должное этому адскому зелью — кровавые пятна становились бледнее. Рядом на полочке лежало полотенце и вещи Кирилла — черная футболка и свободные черные штаны. Выбора не было, Женя вытерся и натянул на себя предложенный гардероб, не по размеру, конечно, но они так приятно пахли терпким парфюмом Немоляева и кондиционером для белья, что Егорову стало моментально тепло на душе. Он всегда любил запах чистого белья и кондиционера для стирки, для него это ассоциировалось с домом и детством. Беззаботной юностью, когда разморенный и слегка нетрезвый Женя приходил домой под утро и падал в заботливо расстеленную мамой постель, пахнущую чистыми, наглаженными простынями, Ленором и теплом маминых рук. Женя обсушил волосы полотенцем и вышел из ванной, шлепая босыми ногами по ламинату. — Намылся, Аполлон? — поинтересовался Кирилл, явно смягчившись за то время, пока Егоров был в душе. — Да, спасибо, Кирь, мне по-лучше, правда— отозвался Женька, испытывая легкий укол совести за грубость по отношению к Кириллу, которой он отвечал на заботу последнего. — Жрать пойдем, а то упадешь скоро. — только и ответил Нем. Войдя на кухню, Женя обалдел. — ты гостей ждешь? — растерянно спросил Егоров, оглядывая стол. — Каких гостей, окаянный? — так все нормальные люди едят: первое, второе и компот. Если тебя жена на морковке по Джейми Оливеру держит, я ей глубоко сочувствую. Потому что с таким рационом для тебя, она рискует остаться вдовой. — свою тираду Нем сопровождал наполнением стоящей перед Егоровым тарелки супом. От запаха крепкого куриного бульона практически закружилась голова. Это было тоже из детства. Лето у бабушки в Подмосковье, воскресные обеды зимой с родственниками, когда мама готовила вкусности. Говорить не хотелось, Женя просто взял ложку и начал есть. После "Настоящий узбэкский плоу" по рецепту того самого друга шеф-повара, акценту которого подражал Кирилл, щедро сдобренного овощным салатом, Женя едва мог говорить. — Кииирь, я больше не могу. — простонал Егоров, отвалившись на спинку стула. — Я уже и забыл, когда так ел последний раз. Спасибо тебе большое. — Да на здоровье. У тебя все равно не в коня корм. — отозвался Нем, наливая Жене какой-то жутко полезный чай с травами и ставя перед ним вазочку с медом. — Не знал, что ты готовишь, тем более так. Да и все какое-то странно полезное.- задумчиво проговорил Женя, отпивая чай. Кирилл хмыкнул, усаживаясь напротив. — Если ты не обзавелся женой, или твоя жена магистр моркови Джейми Оливера, то в определенный момент своего взросления, ты понимаешь, что бухать и питаться бутербродами и пельменями твой организм уже не тянет. И тогда у тебя только два выхода — продолжить и быстро сдохнуть, или все поменять. Мне пришлось выбрать второе, так как я не хотел сдохнуть чуть за сорок. И без меня таких печальных примеров хватает. Да и еще много крутых идей не реализовано. Но когда я принял решение все поменять, меня постигло жестокое разочарование. Я не мог сварить даже макароны. И однажды мы встретились с Димой Губерниевым в ресторане, я ему посетовал на судьбу, и он сказал, что сейчас решит мой вопрос, и пригласил Шеф- повара этого ресторана. Этот крупный кавказский мужчина был его друг. Мы договорились, и я какое-то время ходил к нему, он научил меня азам. А дальше я втянулся. Теперь вон, могу и себя накормить и одного олуха кучерявого. Разомлевший Женя лишь улыбался в кружку. — Все, теперь спать, пока не опухнешь. — скомандовал Нем, кивая Егорову на выход из кухни. Женька встал, и лениво потягиваясь, вышел из-за стола. Кирилл увлек его за собой в спальню, выполненную в темных тонах с плотными синими шторами, задернутыми на окнах. — Падай - мужчина кивнул на кровать, и Женя почувствовал, как его тело наливается свинцовой тяжестью. Без лишних слов он нырнул под одеяло, уютно укутываясь. — Сказку рассказать, или так уснешь? — ухмыльнулся Немоляев, снимая резинку с волос Егорова. Ответом ему было мерное Женькино сопение. Мужчина улыбнулся, и вышел из комнаты, аккуратно закрывая за собой дверь, оставляя этого обалдуя в объятьях сна. Когда Женя проснулся, комната была окутана сумерками. Рядом на кровати сопел Кирилл, укрытый огромным плюшево-махровым халатом черного цвета, ведь все одеяло Егоров намотал на себя и так и проспал. Найдя на тумбочке телефон, он ужаснулся, увидев дату и время- он проспал больше двенадцати часов. Лег спать под утро — часа в четыре, а сейчас было уже 10 вечера. Почти летние сумерки уже сгущались над Москвой, но было слишком темно. Женя осторожно слез с кровати и подошел к окну. Черные тучи заволокли небо, тополя шумели прохладным ветром. Быть может сегодня повезет и будет гроза. Женя с опаской открыл чат с женой. На удивление там было только одно сообщение: я отвезла Даню к твоей маме. У меня непредвиденная работа — большой корпоратив. Когда вернусь- не знаю. Не теряй. Такого облегчения Егоров давно не испытывал. Он благодарил всех богов, за такое удачное совпадение. Увлеченный своими мыслями, он не заметил, как Кирилл подошел к нему сзади, и тихо проговорил над ухом: — С добрым утром, так сказать. Женя вздрогнул от неожиданности, но теплые ладони легли на его плечи, успокаивая. — Привет, Нем. Прости, я все одеяло забрал. У Оли неожиданный корпоратив, представляешь. Уехала, Даню к маме моей отвезла. Просто какое-то волшебное совпадение. — растерянно проговорил Женя, разглядывая черные тучи. — Не совпадение, а судьба — эхом отозвался мужчина, и недолго думая развернул Егорова за плечи к себе лицом, накрывая его губы своими. Все произошло за секунду. Женя не успел даже выдохнуть, и вот он уже зажат между подоконником и Кириллом. Руки мужчины без капли смущения скользнули под футболку Егорова, поглаживая мускулистую спину. Когда пальцы прошлись по ребрам с двух сторон, словно пересчитывая их, Женя не выдержал, приоткрывая губы и выдыхая. Немоляеву было этого достаточно. Он впился в приоткрытые податливые губы, наслаждаясь их мягкостью. Он целовал глубоко, властно, с напором, оставляя влажные следы. Женя хотел остановиться, остановить Кирилла, он положил руки ему на плечи, чтобы отстранить, но. В эту секунду что-то пошло не так. Властный поцелуй Немоляева вышиб воздух из легких до последней капли, а возбуждение зашевелилось внизу живота. Женя сжал пальцы на плечах мужчины, притягивая его к себе еще ближе. Губы Кирилла тронула едва заметная улыбка. Оторвавшись от губ Женьки, он потянул его за руку обратно к кровати. Когда боковая планка кровати уперлась Егорову под колени, Немоляев толкнул его ладонью в грудь, немного грубо. Женя упал на кровать с видом невинной жертвы, принимая правила этой игры. Желание уже затуманило разум, заставляя принципы и нормы морали отступить в тень, выпуская на передний план страсть и похоть. — Всегда мечтал любить дракона. — прохрипел Немоляев, рывком стягивая с прекрасного жениного тела футболку. — В таком случае, тебе было достаточно передернуть в ванне. -с самым невинным видом отозвался Женя. Глаза у Кирилла вспыхнули, и он опустил ладонь на шею Егорову, в районе кадыка, начиная медленно сжимать пальцы — не опасно, но ощутимо. — Ах ты мелкий пиздюк. — прошипел Нем, зло сощурив глаза. Егорову было трудно дышать, от возбуждения и волнения губы пересохли. Их взгляды встретились. Противостояние двух драконов лишь набирало обороты. Синие и золотые искры будто бы наполнили комнату, электрилизуясь, отскакивая от стен, притягиваясь друг к другу и при соприкосновении выдавая неистовый треск. За окном грохнуло так, что на парковке машины завыли сигнализациями. Майская гроза. Первая и такая желанная. Удар грома словно стал катализатором, срывающим последние тормоза. Женя сжал коленями бедра Кирилла, совершенно пошло и развязно кусая и облизывая свои пухлые, покрасневшие от напора Нема, губы. Ему иногда так хотелось именно этого. Быть пошлым, развязным. Таким томным и разнузданным, этаким принцем декаданса. Он так нуждался в этой власти, в сильных руках, в стальных пальцах, сжимающих его шею. Женя потянул вверх футболку Кирилла, откинул ее в сторону и скользнул пальцами по татуированной коже, царапая, будто желая содрать рисунки. Мужчина рыкнул, отпуская женькину шею , даже в полумраке были видны красные следы от его пальцев. Женя выдохнул, но иллюзия свободы осталась лишь иллюзией, в следующую секунду тяжелая ладонь Кирилла накрыла пах Егорова, сжимая через ткань штанов уже давно напрягшийся член. Женька застонал, протяжно и сладко, закрывая глаза, но Кирилл сжал пальцами его подбородок, шипя прямо в губы: -На меня смотри. — пришлось повиноваться, Женя открыл глаза, с вызовом глядя на Кирилла. Мужчина снял штаны с Егорова и тот остался абсолютно обнаженным. Немоляеву хотелось скорее ощутить это прекрасное тело своим, он быстро стянул штаны, и вновь скользнул между разведенных коленей своего кудрявого наваждения, прижимая его к себе. Нем жадно терзал губами нежную кожу, оставляя следы. Кусал, сжимал пальцы до синяков. Женя стонал, выгибался и жадно просил еще, царапая спину Кирилла, цепляясь краем сознания за расплывающуюся реальность. Их страсть, наполнившую комнату, нельзя было назвать иначе, как драконьей. Чернильное небо озарила первая молния, от ее яркости, казалось, можно было ослепнуть. Гром вновь взорвал тишину притихшей Столицы, и в этом громовом раскате утонул вскрик наслаждения Егорова, когда пальцы Кирилла скользнули внутрь распаленного тела, задевая простату. Женя застонал, голова металась по подушке, волосы спутались и липли к мокрому лбу. Нем снова и снова проникал в горячее тело, играя языком с твердыми сосками Женьки, втягивая их в рот и покусывая. Женя насаживался на пальцы как сумасшедший, но ему было мало, хотелось еще глубже и больше. От неудовлетворенности хотелось буквально по-детски захныкать. Он обвил руками шею Нема и прошептал в самое ухо, жарко и влажно: — Сделай это, прошу — язык парня скользнул в ухо Кирилла, создавая вакуум. Кир замер, тихо застонав. Влажная дорожка пролегла за ухом, Женя сжал губами мочку, играя языком с сережкой, оттягивая ее зубами. Возбуждение достигло пика, Кирилл отцепил от себя мокрого и дрожащего парня, перевернул его на живот, подсовывая под бедра свернутую подушку, заставляя блядски выставить свой идеальный зад. Зрелище было незабываемым. Стройное, подтянутое тело, прогнутое в спине, с напряженными под кожей канатами мышц и такой аппетитный, идеальный девственный зад. Кирилл сжал ягодицы Егорова, и в следующую секунду тяжелая ладонь опустилась на молочную кожу, оставляя красный след. Женя вскрикнул, запрокидывая голову и рассыпая по спине кудри. Шлепки сыпались один за одним. Кожа под тяжелой ладонью горела, пульс стучал где-то в горле, перед глазами темнело и все плыло. Голос охрип от бесконечных стонов, губы саднило от непрерывных укусов и движений по ним языком. Член напряженно и болезненно пульсировал, упираясь головкой в живот и пачкая его смазкой. В какой-то миг все стихло. Женя расползся по подушке, загнанно пытаясь отдышаться. Но у Кирилла были другие планы. Сжав в кулак влажные кудри на затылке Жени, он вздернул его вверх, заставляя принять прежнюю позу, и снова выставить свой пылающий, раскрасневшийся от шлепков зад. Резким движением он вошел в такое желанное тело до самого конца, буквально насаживая парня на свой член, прижимая его за бедра вплотную к себе. Женя болезненно зашипел и дернулся, но Нем держал крепко. Он замер, давая привыкнуть, осыпая дрожащие плечи поцелуями. Дыхание Жени выровнялось, и Кирилл отпустил его, начиная двигаться медленно, размеренно, глубоко. Первые стоны слетали с нежных губ быстро, Женя комкал простыни, выгибаясь до хруста в пояснице, и жадно принимал в себя член Кирилла. Немоляев скользнул ладонью к члену Женьки и сильно обхватил его у самого основания, лишая любой возможности кончить раньше, чем он разожмет пальцы. Егоров больше не мог стонать, он просто хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная цунами на берег. За окном громыхало, звуки ударов плоти о плоть наполнили комнату, эхом отдаваясь в заложенных ушах и совершенно пьяной голове. Движения Кирилла стали дерганными и рваными, он входил глубоко, до самого основания, чувствуя, как под пальцами пульсирует член его любовника от желания кончить немедленно, это свело с ума окончательно. Задыхаясь в сладкой судороге, он кончил первый, изливаясь глубоко внутри Жениного тела, дрожа и пульсируя. Он упал сверху, сплавляя их влажные тела в одно. Женя мечтал лишь об одном, кончить здесь и сейчас, немедленно, пока его не разорвало, пока низ живота не взорвался с силой в несколько мегатонн. Но в Кирилле похоже дремал садист, и не давая отдышаться ни себе, ни Жене, он начал поглаживать пальцами набухшую головку Жениного члена. Ощущения передать было невозможно. Возбужденная плоть горела под пальцами, член пульсировал, сумасшедшее болезненное наслаждение лишало рассудка. В глазах у Егорова защипало, он не мог больше выносить эту сладкую пытку. — Кирь — голос был охрипшим — дай кончить, или я сейчас сдохну. Мужчина убрал руки, с наслаждением наблюдая, как оргазм, болезненными судорогами сотрясает и скручивает, прекрасное тело… Егоров кончал долго, сходя с ума от такого желанного облегчения. Он был размазан этим ураганом наслаждения. Все тело, каждая клеточка горела этим сумасшедшим, болезненным удовольствием. С трудом переводя дыхание, Егоров улегся на плечо Немоляева, и тот по-свойски подгреб его себе под бок, переплетая их ноги в неведомый морской узел. За окном последний раз грохнуло и сверкнуло. Порыв ветра влетел в открытую створку, поднимая штору. Наконец хлынул ливень. Сильный и мощный. Тот, который умоет Столицу и заставит ее расцвести во всей красе. Капли стучали по стеклам, крыше, асфальту, сливаясь в медитативный белый шум. Женя расслабленно уткнулся носом в шею Кирилла, Нем бездумно ласкал влажные кудри, счастливо улыбаясь. — Любить дракона, это прекрасно, но трахать дракона-тоже особый кайф — довольно проговорил мужчина. Женя с наигранной обидой ткнул его пальцем под ребра. — Эй, такое себе слово-трахать… — Ладно-ладно, только любить дракона - примирительно рассмеялся Нем, перехватывая ладонь Женьки и прижимая ее к своим губам. — И я счастлив любить дракона-эхом отозвался Егоров, касаясь губами шеи Кирилла.