сегодня небо горело

я схожу с ума, но помню, что любила тебя так трепетно и нежно, что уже давно не путаю твоего имени. последние все сотни годов в моей усталой памяти знают, что тебя было когда-то двое. смешное. праведно истеричное. твоё равнодушие колючим комком стрянет в глотке, что ни вздохнуть, ни выдохнуть. твои кудри мелькают перед глазами, что ни смахнуть, ни забыть. ты ты, весь такой красивый и умный и смелый, что маленькой рыжей девочке влюбиться бы и умереть от любви своей, но маленькая рыжая девочка, то бишь я, слышишь, встаёт прямо, правит стрелу и поправляет корону. нет, не жмёт, если интересно, подошла по размеру, будто голову мерной лентой мерили и стелили грязным плавленым золотом прямо по контуру. ты ведь много знаешь про золото, я уверена. точно так же, как и про себя знал, только жаль, что умер. молодой, красивый и тупой, как оказалось. смертельно глупый. даже мне, рыжей, мелкой глупой и такой землянке, без таланта и часойдейства в крови, ума хватило держать имя своё от мымр в астрагоровском попечительстве в секрете, пусть я и сказала его другому тебе, и другой ты был гораздо к старику ближе, но ты был так благороден, что, я боюсь, — был хуже. ты не глупый, марк, ты такой тупой. *** ты с мягкими волосами, редкой и чрезмерно мягкой для меня улыбкой, и звучной рычащей фамилией. ты рискующий и жертвующий ради жизни маленькой (снова), тогда ещё рыжей, а не седой девочки. ты, фэш, такой любящий, в моём сердце медленно горишь, как октябрьские листья, горишь, сгораешь и восстаешь из пепла, как гребанный феникс, и волосы твои теперь этим самым пеплом запорошены, и взгляд слишком злой и такой острый, что чем быстрее отпрянешь, тем меньше ранит, ресницы по-блядски густые и почему я смотрю на них, какое имею право?.. я маленькая остальская рыжая девочка, а ты такой взрослый, сильный и главное в мире этом разбираешься. знаешь, марк, у меня же не было отца и защиты и воспитания может?.. какие глупости. корона чуть сползает, когда я поддеваю её острием стрелы. фэш, милый фэш, наше время уходит, пусть мы и сами Время, пусть мы сами хозяева своей судьбы, но сейчас, спустя столько лет, когда я слишком стара, чтобы разбираться в своих чувствах, помнишь? скажи, что помнишь того мерзкого белобрысого мальчика с которым постоянно собачился, помнишь, фэш? он же умер вроде бы, рассыпался прахом воспоминаний и канул в лету где-то далеко в безвременьи, что мне и не достать, как бы не старалась. я стара, фэш, так стара. почему ты умер так давно, милый. почему бросил так давно. почему ушёл. обод венца золотого и не стареющего давит тяжестью и сводит с ума, если уже давно не свёл. венец, этот странный круг в моих седых волосах, всегда шептал мне такие страшные вещи, а я всегда верила, потому что они всегда были правдой. мне было шестнадцать и я просто не смогла его снять, понимаешь, это он правил моей рукой, черпал моей ладонью твой же мышьяк и сыпал тебе в кружку. это было гораздо позже моих юных шестнадцати, но я так ловко запутала обод в волосах, что никто и не видел долгое время, а потом и смысла не было. это он, тот самый венец, я, конечно, могла делать его короной, но только ради себя, как сейчас; это он сказал мне, что в сердце место только одному; в моём большом наивном сердце можно бы было уместить весь мир, а он, венец, тварь мрака и желаний, подсунул в него призрака из воспоминаний и приказал любить. это был другой ты, фэш, в моём сердце всегда был только ты. вы: ты и другой ты. вы сменялись, сводили меня с ума, как в тот раз, когда ты снова сгорел и снова восстал в молодом теле, но увы, только там, где никто не видел. я так скучаю. сгораю под влиянием то ли собственного разума, то ли времени, вшиваюсь обеими ладонями в чужие клубки и витки вероятностей, ломаю жизни только потому, что сама этого хочу. я верю, я вижу, я просто знаю то, что когда-нибудь, совсем-совсем скоро, я совершу ошибку. впутаюсь там, где не следовало, и там, где запрещено, и знаете, вы оба, - я совершу ошибку. такую обычную, со строчной буквы, где-то в середине текста, замешкавшись или забыв что-то, я сделаю это, но ненамеренно. и умру. сгорю в собственном флере, рассыплюсь золотом цифр, заберу с собой целый мир, и только тогда — слышите? — только тогда забуду. забуду мягкие руки, забуду язвительные фразы, забуду все и затеряюсь в межвременном пространстве. ведь… я — василиса огнева. огнева, которая не справилась.