С тобою буду навсегда.

Все информационные агентства страны уже третий день шумели как рой потревоженных ос, да и немудрено, ведь пошли третьи сутки, как исчез бывший участник группы "Агата Кристи" Глеб Самойлов. Следствие склонялось к похищению. По ящику в очередной раз крутили хронологию происшествия, корреспондент бегал по мокрой лесной автотрассе и нервным слегка звенящим голосом рассказывал историю, которую уже успели выучить практически все зрители. Как выяснили следственные органы, около шести часов вечера Глебу на телефон пришел звонок с неизвестного номера, опсос абонента определить не смог, так как звонок через интернет был прогнан через кучу серваков, причём первоначальный запрос был откуда-то с севера Мексики. После этого звонка Глеб выбежал из квартиры, ничего не сказав жене, вызвал такси и поехал по трассе в сторону Тулы. Где-то между Подольском и Чеховым пассажир попросил остановить машину, вышел на дорогу и скрылся в лесополосе, откуда практически сразу раздались странные звуки и сдавленный вскрик. Таксист, сразу признавший своего ездока, решил, что Г. Самойлова растрясло от дороги и спиртных напитков, и пошёл на звук, чтобы оказать посильную помощь. За первыми же деревьями он получил сильный удар по голове и потерял сознание. Позднее водитель проезжавшей по трассе машины заинтересовался такси с открытыми дверями, вышел осмотреться и увидел лежащего невдалеке таксиста, после чего вызвал полицию. Эксперты не обнаружили никаких зацепок, только следы крови на дереве, под которым лежал таксист. Кровь, как позднее выяснилось, принадлежала Глебу. Невысокий худощавый мужчина метался по комнате как дикий тигр. Он уже много раз слышал этот рассказ, но продолжал нервно ловить каждое слово, пытаясь уловить новую информацию. Дверь в комнату приоткрылась, и в трескотню корреспондента влился женский голос: - Вадик, ну постарайся успокоиться, своей беготней ты ничем ему не поможешь. - Юля, немедленно закрой дверь и убирайся отсюда. - Но, Вадик! - Я ТЕБЕ СКАЗАЛ ЗАКРОЙ ДВЕРЬ! С этими словами Вадим Самойлов, а это был именно он, схватил с журнального столика стеклянный стакан и швырнул его в стену. Звон разлетевшегося вдребезги стакана заглушил звук закрывающейся двери. Вадим понимал, что Юля права, что ему надо успокоиться, может быть поехать к следователю, но ничего не мог с собой поделать, он чувствовал, что в том месте, где когда-то у него было сердце, образовалась дыра, полыхающая огнем. Братья поссорились несколько лет назад. Точнее ссорились они практически всю жизнь, но их соединяли одна женщина, один мужчина и одно общее прошлое. Этим мужчиной был покойный Саша Козлов, а женщиной их любимая Агата. Но Саша их покинул, а любовь на троих с Агатой не получилась. Позднее Глеб даже в шутку обыграл эту тему в интервью, мол они с Вадом полюбили одну девушку, потому и разошлись. Глеб и Вадик любили повторять, что они слишком разные потому и разошлись, но проблема была не в их различии, а в их безумной схожести, они отталкивались друг от друга, как два одинаково заряженных иона. Последовавшие позднее суды и скандалы были неуклюжими попытками напомнить о себе друг другу, доказать что-то, но они лишь усугубляли отчуждение. И вот теперь это. Совсем потемневшие карие глаза Вада сверкали каким-то остервенелым безумством. Вслед за стаканом полетела пустая бутылка из-под коньяка, Вад выпил бутылку Хеннесси залпом, не почувствовав не то что вкуса, а даже алкоголя. Что делать? Что делать? Что делать? Вадим был готов пожертвовать чем угодно, лишь бы его непутёвый брат вернулся домой невредимым. Какими нелепыми сейчас казались все их суды, кассации, апелляции. Вот вернись сейчас на несколько лет назад, и отказался бы он и от прав на песни и от денег, да свои бы отдал, но это невозможно. В таком водовороте мыслей Вадим не сразу понял, что его сотовый телефон надрывается пытаясь привлечь внимание хозяина. Вадик схватил телефон, номер не определился, что совершенно не удивляло, ведь Вадим спинным мозгом почувствовал, что этот звонок перевернёт его жизнь. - Вадим Рудольфович? Я не ошибаюсь? - тихий шелестящий голос, не позволяющий точно определить пол его хозяина, вгрызался в мозг Вадима голодным агрессивным пауком. Вадим, никогда не теряющийся и не пасующий перед неприятностями, понял, что с этим человеком лучше не иметь ничего общего, однако выбора у него не было. - да, я слушаю вас. - у меня есть нечто, крайне вам дорогое, вы заинтересованы получить это назад? - где он? Сволочь, учти, если с его головы упадёт хоть волос, я тебя из-под земли достану! Да ты... - тихо, тихо молодой человек, умерьте пыл, иначе никогда не получите свою потерю. В общем, если хотите получить своё сокровище назад, то будьте сегодня в 20-00 на трассе, где исчез ваш однофамилец, не доезжая до того места 30 км. Надеюсь, что про полицию Вам напоминать не стоит? До свидания. В трубке раздались длинные гудки. Сознание Вадима помутилось. Он не помнил, как вылетел из квартиры, как завел машину, даже выезд из Москвы прошёл в какой-то пелене. Маломальское осознание действительности стало появляться уже за городом, на скользкой от дождя трассе. В голове жужжали и бились мысли: Глеб, Глебушка, родной, сука ты такая, куда ж ты снова вляпался, что от тебя хотят, что мне сделать для тебя? Но весь этот дикий табун сдерживала холодная логика: Глеб не играл, не был связан с криминалом, не общался с террористами, отошёл от политики, даже с наркотиками завязал и был безобидным тихим алкоголиком, Глеб, в сущности, стал большим беззащитным ребенком. Поэтому его похищение выглядело ещё более зловещим и бессмысленным. Машина гнала на бешеной скорости, нужно было успеть точно в назначенный срок, но секунды с безжалостной холодностью отсчитывали жизнь и шансы успеть вовремя. Перед глазами Вадима появились мокрые разводы. Что это было, следы дождя на стекле, слёзы? Не важно. Сейчас всё неважно, кроме судьбы самого родного человека. Вот он нужный километр. Успел, он успел! До назначенного времени ещё семь минут! Вадим притормозил машину и вышел в надвигающиеся сумерки. Практически сразу телефон выдал свою надрывную трель, Вадим даже не удивился. В телефоне уже знакомый шелест: - успел? Успел, ведь можешь когда хо... - последнее слово захлебнулось в надрывном кашле. - где Глеб? Можете забрать меня, но верните брата, он... - ты мне уже указываешь? Как забавно - шорохом скатывающегося песка в трубке раздался смех - ладно, хватит трепаться. Видишь слева от тебя большая корявая берёза? Зайди за неё и ступай дальше в лес, потом разберемся с тобой - собеседник завершил разговор. Вадим, не закрыв дверь машины, направился в сторону леса, зашёл за дерево и только направился дальше, как почувствовал сильный резкий удар по голове. Сознание отключилось. Утром страну сотрясла новость: вчера вечером, при схожих обстоятельствах исчез второй брат Самойлов. Отличием было лишь отсутствие такси, так как Вадим приехал сам. Даже следы крови исчезнувшего и отсутствие прочих улик. СМИ надрывались, наперебой предлагая дикие суммы за любую информацию о братьях. В течение следующего месяца было много охотников за деньгами, много ненормальных, выдававших себя за похитителей, много домыслов, слухов, сплетен. Не было главного, не было братьев. Пока однажды... Сознание Вадима поднималось на поверхность медленно, болезненно. Адски ныла голова, почему-то болели и саднили запястья, руки в целом и ноги не двигались, всё тело задеревенело от мокрой одежды и неудобной позы. Вадику казалось, что он утонул, что над ним толща мутной воды и всплывать совершенно не хотелось, только родной голос продолжал тащить его наверх: - Вадик, Вад, скотина такая, да очнись же, я ведь вижу, что ты дышишь и двигаешься. Вад, да ты заебал меня, принц готический, ОЧНИСЬ!!!! Вадим последним рывком рванул и очнулся в действительности. - Глеб, заткнись, итак башка трещит. Вроде не пил вчера, что происходит? - Вад, Вадим, наконец-то! Ты здесь валяешься уже хуеву тучу времени, не реагируешь ни на что, я уже психовать начал. - что это, почему я связан, почему не могу встать, почему... БЛЯДЬ, ГЛЕБ, КАК ТЫ ТУТ ОКАЗАЛСЯ, КУДА ИСЧЕЗ, ЧТО С НАМИ СЛУЧИЛОСЬ? Память сбила Вадима с ног мощностью многотонного локомотива. Но веревки на руках и ногах не дали вскочить и побежать на голос. - я тут уже несколько дней. Тебя привезли несколько часов назад. Вот и всё, что я знаю. Со мной никто не говорит, иногда приходит человек, оставляет миску с едой, воду и уходит. Меня бьют не часто, хоть и сильно, и держат связанным. Унитаз в углу, с усилием, но добираюсь, если нет желания в дерьме сидеть, хотя я в нём уже по уши - нервный смешок Глеба резанул по ушам. - как ты тут оказался? - тут? Не знаю. Мне позвонили, какой-то мерзкий голос сказал, что ты попал на бабки, тебя избили и бросили в лесу, если я хочу чтоб ты не сдох, то должен немедленно ехать и забирать тебя, но если я обращусь в полицию, тебя добьют. Всё. Потом я очнулся здесь. А ты как сюда попал? - да так же. Погоди, не трещи, дай оглядеться - Вадим поморщился от резкой боли, сдавившей голову. Грязное помещение около 5х5 метров с унитазом в одном углу и неким подобием полусгнившего настила в другом. Бетонные стены, холодный плиточный пол, кучи мусора и тряпок, да обитая железом дверь, вот весь интерьер, который освещала слабомощная покрытая паутиной лампочка. Веревки на руках и ногах хоть и раздражали кожу, и сковывали движения, но позволяли худо-бедно перемещаться и действовать связанными спереди руками. Хоть тут повезло. Вадим медленно поднялся на четвереньки и пополз в сторону Глеба, но натянувшаяся веревка резко прервала эту попытку. - что, не выходит? - Глеб наконец-то шатаясь вышел из тени - и не получится, мы на привязи, и снимать эту верёвку нельзя, я пытался, так меня уделали. - Глеб! - Вадим поперхнулся от увиденного, да и было от чего ошалеть. И так анорексично худой Глеб стал ещё худее, на лице и открытых частях тела фиолетово-зелеными цветами красовались синяки, левая нога прихрамывала от несгибающегося колена. -да ладно, не ссы, это я пытался веревки снять, они и разукрасили меня, лучше тащи свою задницу к доскам, там суше, и, похоже, это единственное место, где мы можем встретиться, ну кроме сортира, естественно. Мужчины переместились на настил, веревки натянулись, но позволили им крепко прижаться друг к другу. Тепло и спокойствие разлилось по их телам. Они столько лет не виделись и не касались друг друга, что этот наконец наступивший миг даже затмил всю дикость ситуации и обстановки. - Вадик. -ммм? - я скучал, почему ты меня отпустил тогда? Ты же знал, что я всё затеял специально, чтобы достать тебя? - знал, но что я мог сделать? Запереть тебя под замок? Детей надо отпускать в жизнь, тогда есть шанс не потерять их, вот я и отпустил тебя. А ты, правда, поехал меня спасать? - да. Ты же мой брат. А ты? - эх ты, дурашка, как же тебя брошу? Давай теперь думать, как будем выбираться на свободу. Первым делом Вадим развязал верёвки на руках и ногах брата, после чего закрепил снова, но так, чтобы их можно было мгновенно снять. После чего такую же процедуру с ним повторил Глеб, всё-таки то, что их было уже двое, существенно меняло дело. После чего прошёл тщательный осмотр помещения. Как Вадим уже заметил ранее, комната не имела окон, из дверей была только одна, да и та обита железом, смотрового окошка в ней не было. Кучи хлама и тряпок никакого интереса не вызывали. Что же делать? В это время тихо открылась дверь, и в комнату вошёл высокий крупный мужчина, одетый в черный комбинезон и подбитые металлическими пластинками грубые армейские сапоги, лицо визитера закрывала черная же балаклава. В одной руке мужчина нес миску с какой-то похлёбкой и двумя ложками, а в другой ведро с водой. Вадим решил заговорить с неизвестным. - эй, вы слышите меня? По какому праву вы нас похитили, что вы хотите? Денег? Дайте телефон и мы свяжемся с родными, они выполнят все ваши просьбы. Вы же видите, что Глебу плохо? Мы не будем обращаться в органы - мужчина молчал - да отреагируйте же как-нибудь, вы что, глухой? - мужчина так же молча, поставил посуду в центре комнаты и вышел в коридор, раздался лязг засова. Вадим инстинктивно попытался кинуться в сторону двери, но его резко остановил Глеб: - ты с ума сошел? Хочешь, чтоб и тебя отделали как меня? -пусти меня, салага. - нет - Глеб был не похож на себя, спокоен, тих и собран, что несколько отрезвило Вадима - поверь мне, их бесить не стоит. Давай лучше поедим, пока есть возможность, хавчик, по моим подсчётам, тут носят раз в сутки - Глеб снова нацепил на себя расслабленно-шутовское обличие. И действительно, еды в этот день больше не было. Есть хотелось сильно. В следующий раз мужчина пришёл, чтобы забрать посуду, он так же не произнес ни слова. Многочисленные попытки Вадима разговорить охранника не увенчались успехом. Скалы его любимого Крыма и то выглядели общительнее и дружелюбнее. Пока никто из Самойловых никаких попыток выбраться не предпринимал. Вадим ограничивался наблюдением и запоминанием, а Глеб отдался на волю ситуации и просто ждал. Но существование братьев, теперь уже точно братьев, не было таким уж уныло безрадостным, да им не хватало еды, воды, удобств, они не видели солнца, были заперты в грязном помещении с невыключающейся лампочкой, но у них появилась, наверное, первая за всю жизнь, возможность поговорить друг с другом. И они наслаждались этой возможностью. Следующие три дня прошли одинаково: спали они обнявшись, так как комната была холодной, а всё остальное время говорили, говорили, говорили, и находили всё больше точек соприкосновения и общности идей. На четвертый день Вадим решил выполнить свой план и напасть на охранника, когда тот придет за посудой. Однако весовые категории и физическая подготовка оказались совершенно несопоставимыми. Охранник вошёл в комнату, и, как обычно, нагнулся за посудой, Вад тут же стрелой метнулся под ноги черного человека и попытался его опрокинуть, но резкий удар в солнечное сплетение остановил дерзкую попытку бунта и выгнал из лёгких остатки воздуха. Вадим скорчился от боли и упал на пол. Охранник медленно выпрямился, подошёл к отброшенному Вадиму и нанес резкий удар. Глеб, не ожидавший всего происходящего, был шокирован выпадом брата, но тут его оцепенение мгновенно исчезло, даже не осознав, что делает, он бросился на охранника, пытаясь бить его кулаками и защитить валяющегося брата. Громила поднял Глеба на руки словно тряпичную куклу и отбросил к стене в кучу тряпья, которое смягчило удар от падения, боль не убавило. Теперь уже и Глеб лежал, скрючившись и жадно глотая воздух. Охранник вернулся к своей первой жертве и начал её методично избивать. Удары были сильные, четко выверенные и резкие. После завершения экзекуции охранник, не обращая внимание на отвязавшихся пленников, спокойно вышел из комнаты. Немного отдышавшись, Глеб подполз к стонущему окровавленному Вадиму. - дурак, ой, дурак, ты что сделать решил, ведь я тебя предупреждал, я этот трюк ещё в свой первый день провернуть пытался. - ну не ждать же все время, надо пробовать. Не треплись, а перевяжи меня - просипел Вадим. - да сейчас, хорошо хоть тут есть тряпки да вода. Глеб нашёл тряпку почище, смочил водой и стал протирать раны Вадима. А раны были очень странные. Точно выверенные по месту расположения и силе, они скорее напоминали тонкий расчет врача, а не бессистемное избиение. Несколько рассечений волосистой части головы обещали неплохие шрамы, ставящие крест на любимой полубритой причёске Вада, но их очень хорошо можно было скрыть длинными волосами. Один выбитый зуб (с учётом уже отсутствия нескольких) не играл какой-нибудь важной роли. Рассечения и наливающиеся кровоподтёки по ребрам, спине, ногам. Однако при всём этом великолепии совершенно не задеты лицо, руки, область почек. Да и сами раны были болезненными но не такими уж и страшными, как при первом взгляде. Глеб же отделался парой свежих синяков и сломанной дужкой очков. Следующие дни у братьев слились в одну нескончаемую вереницу. Первое время они усиленно "зализывали" свои раны. Потом пытались наладить быт из "дерьма и палок", валяющихся в комнате. Самым интересным стало то, что Вад, как-то вдруг неожиданно даже для самого себя, стал писАть. Слова подбирались сами собой, и лились на бумагу. Вместо бумаги использовали взятые из хлама старые журналы, там же нашелся и огрызок карандаша. Отсутствие сигарет и алкоголя особенно действовало на Глеба, Вад, первоначально ведущий более здоровый образ жизни, адаптировался легче. Раны и синяки постепенно заживали. Всё входило в привычную колею, но братья продолжали выжидать и пытаться найти возможность побега. Помимо странного избиения Вада необычным было то, что братьев перестали связывать. После попытки Глеба, его связали и строго пресекали все попытки снять с себя веревки, но после выпада Вадима охранник словно сразу забыл про них, что несколько облегчило жизнь. Любое посещение охранника включало у Вадима режим охотника, он выжидал, он терпел, он готовился. Веревки от связывания остались в комнате, их никто не пытался забрать, и Вадим из одной из них сделал себе скрутку, которую спрятал под одеждой, он хотел попытаться накинуть верёвку на шею охранника, но тот никогда не поворачивался спиной, и даже наклонялся, чтобы поставить или забрать посуду, не выпуская пленников из поля зрения. Но выжидание принесло свои плоды. Однажды громила пришёл за посудой, Вадим сидел на настиле, а Глеб копался в куче хлама, отбирая очередной журнал для записей. По предварительной договоренности Глеб имитировал падение и закричал, охранник инстинктивно обернулся, и тогда Вадим накинул ему на шею верёвку. Собрав все силы, всё бешенство, всю волю к жизни, Вадим стянул верёвку. Охранник попытался вскочить и стряхнуть нападающего, но тут подскочил Глеб и начал сдерживать его руки. Два обессиленных от травм и голода арестанта сдерживали лютого громилу до тех пор, пока их жертва не обмякла и не упала кулем на пол. Глеб выглянул в темный коридор, за ним вышел Вадим. В одном конце коридора был виден поворот, за которым находилось освещаемое помещение, и слышались мужские голоса, другой конец коридора вёл к наружной застеклённый двери, за которой царил ночной мрак. Братья рванули ко входной двери изо всех сил. Дверь была не заперта. Удача словно распростерла над братьями свои крылья. Ура, свобода! И тут, при спуске с лестницы Глеб подворачивает ранее травмированную ногу и кубарем слетает на землю. Боль, резкая нестерпимая боль ослепляет сознание. Вадим подхватывает чуть не потерявшего сознание Глеба и тащит вперёд по грунтовой дорожке, ведущей к маленькой калитке в заборе. Двор пустой, нет на людей, ни прожекторов, ни собак. Если бы не нога, пленники были бы уже свободны. Как же всё-таки мало три ноги на двух человек. Мужчины добрались до калитки и открыли её. Тут же раздался пронзительный громкий вой. Вадим крепче подхватывает Глеба, они выскочили за пределы двора и свернув с грунтовой дорожки скрылись в лесу. Из дома выбежали несколько человек, они кричали, ругались, одновременно с этим включилось внутреннее освещение двора и раздалась автоматная автоматная очередь. Беглецы мобилизовали все силы, пытаясь удалиться от страшного дома, но преследователи бежали за ними следом, они их словно загоняли, потому что крики и выстрелы практически всегда раздавались с обеих сторон. И вот замученные загнанные жертвы оказались на краю огромного заросшего лесом склона, узкая песчаная безлесная полоса сделала из братьев идеальную цель, но выхода нет, нужно бежать. Бежать недалеко, метров десять, но как только Самойловы оказались на полосе, рядом с ними стали появляться маленькие фонтанчики от пуль. Вадим схватил в охапку Глеба и выставил перед собой, защищая от возможного ранения. Вот уже осталось три метра, два, один... Вадим резко толкнул Глеба со склона и тут же почувствовал горячий острый толчок в правую часть спины. Вадим упал за Глебом, падение прошло в черной пелене угасающего сознания. Прохладная вода постепенно возвращала Вадима к жизни, и снова первое, что он осознал, это голос Глеба, просящего его прийти в сознание. На небе уже светило солнце, криков и следов ночных преследователей не наблюдалось. Братья лежали на краю небольшой речушки. - слушай, придурок, ты меня уже достал пугать своими отключками, я тебе не нянька, ну ка, давай приходи в сознание. - отъебись, где мы и куда делись эти гоблины? - да хуй знает. После того как ты меня столкнул и я собрал все пеньки и сучки этого откоса ещё и ты свалился на меня. Эти коммандос побродили по откосу, не нашли нас и пошли дальше по верху. Ну а я поволок тебя дальше. Почти сразу. Выполз на реку и решил направиться вниз по течению, всё равно какой-нибудь населенный пункт и увидим. У меня всё. - меня вроде зацепило, сильно? - я ебу? Спроси у медика, если найдешь. Правый бок точно. Хрипов вроде нет, может даже лёгкие целы, но красивого там мало. - блядь, как же больно. Некоторое время спустя братья поползли дальше. Пока Вадим мог двигаться, он двигался сам, потом Глеб соорудил допотопные волокуши и потащил Вадима на себе, но растянутая нога продолжала нещадно болеть и тормозила путь. День, другой, Самойловы уже лишились последних сил. Воды было достаточно, ели какие-то листья, траву, даже нашли небольшой куст шиповника, ягоды с которого тут же обглодали. Но проблема была в том, что Вадиму становилось хуже, у него поднялась температура, и он стал бредить. Обессиленный Глеб тащил его на последнем дыхании. - Глеб - сказал Вадим, в очередной раз приходя в себя - оставь меня тут, без меня ты быстрее выберешься к людям, чую, не дотянуть мне. - слышь, однофамилец, заткнись. Либо мы выберемся из этого ебаного леса вместе, либо не выйдет никто, мне моя жизнь ценой твоей не нужна - и снова потянул волокуши. После этого Вадим бредил не переставая, да и у Глеба через пару километров кончились последние силы, он встал на колени у Вадима, прижался к его распростертому телу и отдался черноте отключенного сознания. ____________ В СМИ снова поднялся шум. Потерянные братья Самойловы были найдены после месячного отсутствия. Их нашли на краю автотрассы, километрах в ста от места исчезновения. Братья были истощены, избиты и вообще в крайне тяжёлом состоянии. Но что необычно, раны обоих профессионально обработаны, из раны Вадима достали пулю, наложили швы и вкололи мощный антибиотик, Глебу наложили шину на поврежденную ногу. И самое главное, реки, про которую говорил Глеб, по близости вообще не наблюдалось, а за пазухой Вадима лежал старый потрепанный журнал, на котором простым карандашом были нацарапаны стихи и ноты. Ни дом, ни похитители так и не были найдены. ____________ В полутемном помещении, освещаемом огромным экраном, находилась странная пара: мужчина неопределенного возраста с обезображенным лицом сидел на электрическом инвалидном кресле, к которому крепился дыхательный аппарат, маску которого мужчина периодически прикладывал к лицу, и красивая стройная брюнетка в брючном костюме, сидевшая рядом в кожаном кресле. На экране, на фоне посвежевшего Глеба и Вадима с длинными волосами надрывлся молодой истеричный корреспондент: "внимание, внимание, мы все присутствуем на знаменательном событии, а именно, сегодня состоялось так долго ожидаемое поклонниками воссоединение братьев Самойловых. Вадим и Глеб решили не реанимировать старый формат «агаты», но продолжить сотрудничество в новых рамках. Сегодня их первый совместный концерт, который будет состоять исключительно из новых песен. Напомню, некоторое время назад братья были похищены некими неизвестными лицами и около месяца находились в плену..." Щелчок пульта в руках брюнетки заставил заткнуться молодого человека. - ну что, Джокер, теперь ты доволен? - да, я полностью удовлетворен - раздался шелестящий бесполый голос. - и всё это стоило твоего замысла? Тебе не жалко их? - более чем. И почему я должен унижать двух здоровых сильных, но тупоголовых мужиков жалостью? - ты называл себя их фанатом и устроил такие мучения? - да, и я доволен тем как они себя повели. Ты знаешь, какую жизнь я прожил, «Агата» и Самойловы были единственным в ней светлым пятном, и когда они так глупо все просрали, я понял всю тщетность и ненужность бытия, если красота, талант и родственные узы могут порождать лишь зло. Я должен был заставить их начать новую жизнь, пусть не со старой «Агатой», но хотя бы в окружении друг друга. - но голод, побои? - они должны были сами понять ценность себя и друг друга. Один бухал, второй тупил, оба понты гнули, не стоит это человеческой жизни. Я им создал условия, они начали играть по моим правилам всего-то. - ты так был во всём уверен? - конечно. С моими деньгами рассчитать модель поведения не так сложно. Ты же сама знаешь, что все были готовы исполнять свои роли с первого дня, как у нас оказался Глеб. Виктор под комбинезоном всегда носил защиту, они ему только воротник помяли, пока его душили. А уж насколько искусно Виктор их обработал, ты могла убедиться сама, ни руки, ни неземная красота, ни возможность играть у обоих не пострадали. Датчики и жучки в их одежде сработали идеально, я следил за ними всю дорогу их славного побега. Раны обработали, к людям вынесли. А в тебе, я был уверен как в себе, разве может промахнуться лучший снайпер мира? - но ты же просчитал все их ходы. Как? С таким анализом ты можешь весь мир захватить - женщина хищно ухмыльнулась. - ты ошибаешься, хоть я и знал их модель поведения, но не был уверен в них до конца. - а если бы они отказались следовать правилам игры? Если бы кто-то из них решил предать и кинуть другого. - они бы погибли. Оба. После сухого щелчка тумблера заработал двигатель коляски, и она поехала по направлению к выходу из комнаты, увозя с собой этого странного человека.