Не людские знать в ней тропы... Велика. И безлюдна она...
Куда не устреми свой взор - да только небо цвета молока и мёда, только песчаный терракотовый океан. И только один звук усладит твои уши - бесконечные молитвы бескрайних песков. Мессер и Секунда - две печати от бокала на пергаменте хмельного летописца.В ней судьба открыта взору за версту...
Мои ноги босы. Песок слизал с них шерсть, оголяя стыдливые стопы, будто у тех чужестранцев на севере. Мои уши оглохли от шелеста и времени. Но я буду нести тебя, пока пустыня не заберёт мою душу и не омоет своими горячим языком. Подобно любящей матери, вылизывающей своего котёнка, она слижет с моих костей плоть, сделает их чистыми, цвета неба. Цвета молока и мёда.Привыкай, сынок, к пустыне, Как щепоть К ветру, чувствуя, что ты не только плоть
. Голос хрипит и всё больше походит на песчаный шепот, чем на пение старой Ма. Я не помню какой вкус у воды. Сколько же дней мы идём? Голые стопы утопают в песке, раскаленные песчинки выводят красные узоры ожогов. Но Ма тебя не отпустит. Ма будет нести своё дитя, даже если уже не чувствует своих отмирающих рук.Привыкай, сынок, к пустыне Под ногой, Окромя неё, твердыни Нет другой
Ма тебе ещё споёт. Горло кровит, а я не успеваю сглатывать красные капли, пока они не засохли. Кровь высыхает, прилипает к зубам и намертво вклеивает язык меж дёсен, а я вырываю его из своих же зубов. Ещё пара строчек. Только не закрывай свои глаза. Глаза, как две чёрные жемчужины. Просто лежи да слушай песни Ма.Привыкай, сынок, к пустыне, Как к судьбе. Где б ты ни был, жить отныне В ней тебе.
Твой нос забился сухими камешками крови. как-же ты дышишь, не разевая рта? Маленькое мягкое тельце, что свернулись на моих уже мёртвых руках. Мы дойдём до воды, вот увидишь. Ты взглянешь на неё своими большими, непорочными глазами и будешь лакать её, как мамино молоко.Привыкай к пустыне, милый, И к звезде, Льющей свет с такою силой В ней везде,
Я оступилась. Где же моё маленькое тельце? Где моё дитя? Мои руки так и застыли, будто бережно обнимают котёнка, пустыня их забрала. А вот и ты, сынок. Твои глаза - две чёрные жемчужины, а в них песок - звёздное небо. Мои сухие рыдания будут тебе за луны.будто лампу жжёт, о сыне в поздний час вспомнив, тот, кто сам в пустыне дольше нас.
Я прилягу рядом. Отдохни. Мы теперь с песком едины. Спи, мой милый. Спи.