Шрамы

И хотя у меня есть эти шрамы, Я не держу обиды - это моя судьба. Я так привык побеждать И теперь я стараюсь изо всех сил, родная, Чтобы не упасть духом. Я совершал ошибки, Но я не терзаюсь, Потому что твоя любовь дает мне силы Scars - IAMX Стонущая вереница тел бесконечно тянулась с поля битвы. Места должно было давно закончиться, но снова и снова леди замка отыскивала новые койки и чистые бинты. Уже сбросив тяжелые меха, в одном сером платье, разогретая бегом и нужностью, высокая девушка магическим образом тихо и стремительно перемещалась по древнему каменному гиганту. Удивительно четко и спокойно, словно принимать агонизирующие вскрытые тела было всегда ее работой, леди склонялась над криками и болью. Минута, и все успокаивалось. Заряженная покоем и целью - одно прикосновение белой ладони снимало пелену бреда со страдающего. Джон смотрел сквозь прутья оконных ставень на свою сестру, которая в очередной раз опустилась на колени перед одичалым с кровавым месивом вместо руки. Быстро-быстро девушка омывала раны, что-то приговаривая. - Сир. Позади него оказалась служанка. - Ванна готова. Ванна. Постепенно и о того еще более явственно Джон ощутил что он сейчас. Кровь, ошметки плоти, грязь, слезы, а под всем эти – шрамы. Отвращение дребезжанием ожило на каждом сантиметре его кожи – соскрести бы ногтями эту гадость. Дрожащими руками и измученно спокойно приняв тот факт, что слезы покатились сами собой, Джон начал стягивать с себя доспехи. Ванна. Это так по человечески, так тепло и заботливо, так… то, что сделала бы Санса. Вода в огромном чане была горячей и ароматной и почему то белоснежной, словно ему подали огромную чашку горячего молока. Ему казалось, что это не для него, это просто не может быть его. Кипяток обхватил шелковыми кольцами ноги, руки, грудь и петлей замер прямо на уязвимом горле, обжигая кадык. Оказавшись в замке, Санса в ту же секунду нырнула в бездну заданий. Девушка мечтала о своем доме и как будет с ним управляться, как выметет всю грязь и горечь из углов, как постарается всеми силами воссоздать ушедшее. Старк обматывала раны людей, которые сражались за нее и тут же давала указания сорвать все гербы Болтонов, тут же обдумывала о провианте для новоприбывшей армии, тут же замирала от предположений, что потребует пересмешник за помощь. Санса перестала видеть Джона, ее синева рассредоточилась по всему замку, взгляд упал на каждого жителя Винтерфелла. Сноу видел – сейчас он забыт. Притихнув, он скрылся в комнатах и подглядывал за ней издалека, испытывая ноющее, затравленное наслаждение. Как в детстве.

***

Пир был не пиром, просто никто не занялся тем, чтобы придумать этому другое название. Людей было не так уж много – причина не в нежелании праздновать, а в невезучести. Большинство было ранено, большинство было убито. Те, кто не сошел с ума от боли и удержался от беспамятства от полученных ран, все же прибыли. Они полулежали на скамьях, хрипя о чем-то своем тем, кто их слушал. А слушала их всех Санса. Распустив волосы, одевшись в светлую сталь, она бродила между лордами Севера и Долины, между простолюдинами, между одичалыми. Тихая, светлая и спокойная – всего час назад еле отмывала руки от слоев чужой крови. Она знала, что зеленый змей светит за каждый ее глазам, щурит мысль. От этого, ее движения скованны легким обморожением и приступом тошноты. Все внутри скручивалось от мысли, что ее шрамы видны, что хоть кто-то пытается представить их и на ее белом теле. За ней всегда приглядывают, додумывают, загадывают… Она не знала, что крошечные ослепительные блики белого бегают по гранями черных агатов, стоит ей перейти от одного стола к другому. Что этот взгляд так силен, что все чужое разбивается и крошками, жалкое, сыпется к ее ногам. Тонкий стан под лязгающей защитой клыков и утробного рыка – только подступись к красавице, разорвет глотку, только посмотри на красоту без ее богатого позволения, придавит звериной мощью к земле. Джон пригубил напиток, глядя поверх кубка на леди Старк, тихо улыбающуюся и кивающую головой под мужицкий гомон нескольких ртов, пытающихся рассказать увлекательную историю. Резко и остро, Санса скосила глаза прямиком в цель. Рука замерла на полпути – Джон замер, задохнулся. Девушка всего секунду убеждалась, что он видит ее и улыбнулась – ему. Широко и по сансовски задорно. Не дождавшись ответа от пораженного и проклятого, Санса вернулась к своим гостям.

***

- Личная благодарность от Тормунда. - За что? - Лучше тебе не знать – «за прекрасно отогретую задницу в славной койке, никогда так дрых» - просто знай, Тормунд твой должник. Санса улыбнулась, снова устало, и продолжила заплетать косу. Улыбка стаяла с губ мужчины, когда тонкие пальцы и их работа увлекли взгляд. Три змеи вились меж ее пальцев и складывались в узор – хотелось обмотать этот жгут туго по своей ладони и притянуть маленькую, кошачью голову к себе ближе. - Иди сюда. Он не сразу услышал. Светлые глаза смотрели просто и без умыслов, а пальцы уже зазывно протянулись к нему. Джон обмер и скорее почувствовал, чем услышал, снова: - Ну, иди сюда. Сердце переваливалось, колотилось во всех местах. Санса взяла мужские руки и вывела их в свет камина. Костяшки сбиты, вокруг ореолы синевы, глубокий порез прямо по лини жизни. Ловко выхватив из складок юбок флакон и марлю, девушка, еле касаясь, начала обрабатывать раны. Неприкаянный, не знающий ласки еще маленьким, ему было практически больно от того, что он видел. - Еще есть? – Санса деловито подняла взгляд. - Боюсь, не сосчитать, - он хрипло прошептал, голос ему изменил. Девушка покладисто закивала головой, словно не принимая близко к сердцу ответ и опустила лицо обратно к его рукам. Джон увидел, как нахмурился чистый девичий лоб и вздрогнули плечи – миг, она уже прижимала его пальцы к своим губам. - Прости, прости меня. Рядом с бархатом, где раньше была всего лишь его кожа до ее поцелуев, упал еще ее жемчуг – девушка плакала прямо в ладони брата. Как если бы они сговорились, если бы Джон знал что этим и закончится, он резко обхватил сестру в объятиях вора – испуганно, решительно, крадя у смерти. Как игрушка, она лежала на его руках, дрожа, плача в плотно закрытую сталью шею. Слепо и жадно, он тонул пятерней по волнам фигуры, в сладкой последовательности – плечи, талия, руки, и – сумасшедший! – бедра. А затем снова. Пьяный, он опустился в глубокое кресло и ощутил, как Санса причалила к его телу. Девушка, поджавшись, свернулась на коленях, продолжая слезно лепетать. - Прости. - Боги, Санса, за что. - За все. Ты знаешь, за все. Она хищно обхватила его кисть, дико показывая его осоловевшим глазам длинную полосу раны, убегающую внутрь рукава. - За новые шрамы. Мужчина перехватил пальцами ее запястье и теперь уже он приложил губы к устью расшитых вен, там, где кожа особенно тонка и обещано нежна. - Ты помнишь – я обещал тебе. Он был невозможно красив в золоте огня, и больно близок. Джон всегда был всего лишь Джоном – говорила она. Ничего больше и очень просто. Но сейчас она покоилась на коленях своей давно ушедшей мерцающей мечты, похороненной из-за наивности. Благородный, добрый, нежный, сильный – как завещал ей отец. Ей было неплохо, не стыдно, не странно. Только своей крови она может верить, только свою кровь она может любить. Как и его шрамы: отныне одни на двоих. Санса смотрела, как его губы приникают к ее рекам вен и сонно подумала о том, что позволила бы ему выпить себя до дна. Джон же думал, что отдаст свое тело, пусть его испещрят шрамами, но он примет удары за них обоих. Покрыв ее спящую, теплую своими когтями, волк сторожил добычу, живя на границе сна.