Amore alcolico

— Фабри, ты ночью случайно не заметил во сколько Никко вернулся домой? А то я рано заснул. — Мета аккуратно поворачивает голову, смотря на Фабрицио через правое плечо. Смотрит, потому что за девять лет совместной жизни все повадки Фабри, с которыми он лжет, знает уже давно и определить ложь для мужчины будет очень легко. Фабрицио в свою очередь тоже это знает, поэтому больше старается не лгать мужу, но сегодня ему снова придется окунуться в это. — Он вернулся где-то в десять вечера, может немного позже, точно не помню. — Моро слегка улыбается и пожимает плечами, подтверждая последние сказанные слова. Да, Мобричи лжет. Проблема была в том, что Эрмаль вместе с Фабрицио отпустили Ника на вечеринку, но при условии того, что он не будет слишком много пить и вернется домой раньше полуночи. А вот наступило утро и Мобричи приходится лгать, чтобы прикрыть татуированную задницу сына, который ночью чуть ли не на коленях умолял его не рассказывать Эрмалю о том, что он приполз домой в три часа ночи пьяный настолько, что еле-еле преодолел лестницу, чтобы подняться в свою комнату. — Фабрицио, дорогой, я понимаю, что ты его прикрываешь, но не стоит. Это не поможет нашей семье и тебя родители не учили тому, что врать это плохое занятие? Я всё равно поговорю с ним перед учебой, на которую он даже ещё не поднялся, — взгляд Мета сразу же переключается на настенные часы. Время уже подходило к семи, а наглых глаз Никколо Мобричи он ещё не видел, это не дело, — и для кого я вообще тогда готовлю завтрак? Ради тебя я бы точно так рано не поднимался, чтобы тебя накормить. — фыркнул Мета, глядя на Фабрицио. Пусть знает, что он не рад подобным выходкам и тем более ему не нравится слышать ложь с утра пораньше от любимого мужа и сына. — Не злись, я пойду разбужу его. — Мобричи встает из-за стола и, подойдя к Эрмалю, целует его в шею, а руками скользит по талии, ластиться к нему, пытаясь извиниться. Он чувствовал себя ужасно виноватым перед мужем. Может, и правда не стоило врать Эрмалю, чтобы прикрыть Ника, который без какого-либо зазрения совести не сдержал обещание, которое давал им перед уходом на вечеринку. Но сейчас у него не было времени на то, чтобы копаться в себе. Подарив мужчине ещё один поцелуй, на который тот не слишком радостно отреагировал, Фабрицио уходит с кухни и поднимается в комнату сына. — Никколо, я вхожу. — Моро пару раз стучит костяшками пальцев в дверь и, повернув ручку, входит. Ник уже давно проснулся, ему хватило и трех часов, чтобы более-менее выспаться, но вот вставать с кровати у него не было никакого желания и на это у него были свои причины. Понимал, что стоит ему только поднять голову с подушки и его начнет тошнить, а головная боль усилится настолько, что никакие таблетки не помогут. Понимал, что если спустится вниз и встретиться взглядом с Эрмалем, то ему не избежать серьезного разговора с «мамочкой». Понимал, что если сегодня придет в школу, то ему не избежать шуток со стороны одноклассников о том, что вчера его отшил Алессандро и возможно все об этом узнали. Знает, что он проебался перед всеми, кем только мог. И голос Фабрицио за дверью его совершенно не радует, можно сказать, даже расстраивает в какой-то степени, ведь это означает то, что о нём всё-таки вспомнили родители и теперь ему никуда не скрыться. — Да, я как раз уже собирался вставать. Ещё пару минут, пап. — и Ник натягивает на себя одеяло чуть ли не с головой, полностью противореча своим же словам. Из всего того, что он перечислил ранее, больше всего он боялся встречи именно с Эрмалем. Хоть он вчера и просил Фабрицио ничего ему не рассказывать про его приход домой в три часа ночи, но понимал, что он всё равно доберется до правды и влепит непослушному сынишке подзатыльник. Но он хотя бы попытался. — Почему ты пришел ко мне? Эрмаль уже рвет и мечет? — Тебе следует поторопиться, Эрмаль уже готовит завтрак и волнуется, что ты не успеешь в школу. — Фабри проходит внутрь комнаты и садится на стул, перед этим смахнув с него кучу вещей, которые были там совершенно ни к месту. И это действие Ник понял без слов, по приходу домой из школы ему придется ещё и убираться в своей комнате. — Брось, когда ты последний раз видел его в подобном состоянии? Он тебя любит и не будет слишком сильно ругаться, а ещё он не поверил в то, что ты рано вернулся домой. Просто извинись перед ним и всё будет в порядке. — Хм, когда же это было, дай-ка мне подумать! А не неделю ли назад? Да, да, именно после того как ты профессионально «сам, без всякой там помощи чужой» прикрутил полку в ванной? Да, вот после того момента, когда он поставил на эту полку всякие баночки, а вечером она благополучно отвалилась. После этого он рвал и метал. Разве не помнишь такого, пап? — и вот Ник уже смеется, вспоминая ту ситуацию, только вот на лице Фабрицио сначала проскакивает явное недовольство, которое потом всё равно сменяется на легкую улыбку и в Никколо сразу же летит первая попавшаяся вещь со стола — зажигалка. Нужно было видеть лицо Эрмаля, когда он услышал жуткий грохот из ванной комнаты, а после осознания того, что на полке стояло около трех его любимых одеколонов, которые впоследствии разбились вдребезги, от милого папочки уже ничего не осталось. После такого на Фабрицио лился трехэтажный мат со стороны Эрмаля, а успокоить его тогда было трудно. — Это не я виноват, это материал был некачественный, да и Эрмаль тоже виновен в произошедшем. Это он додумался на полку все вот эти свои склянки поставить, вот она и упала. — Моро самому уже становится смешно от своих слов, но ведь нужно хоть как-то оправдать свой провал, верно? Вот он и сделал виноватым Мета. Если бы не его одеколоны, ароматические масла, лосьоны и прочая дичь, которой он пользуется, то всё бы было в порядке. Едкое «Ну да, полку ведь ты прикручивал, чтобы она пустая стояла и пылилась» прилетает от Никколо и глаза Моро автоматически закатываются. Он встает со стула и снова кидает показательный взгляд на ту кучу вещей на полу, чтобы Ник не забыл убраться, а только после выходит из комнаты, чтобы тот успел одеться и привести себя в порядок перед встречей с Эрмалем. — Доброе утро, пап. — одевшись, Никколо спускается на кухню и встречает Эрмаля, улыбаясь, но не поднимая свой взгляд. Он садится за стол к Фабрицио и снова опускает взгляд, ему не хочется смотреть в глаза Эрмалю и поэтому он как можно дольше будет избегать с ним контакта. Может ему бы хотелось сейчас подойти к нему, попросить прощения и обняться, но он не привык делать подобное, когда они не одни. Он стеснялся контактировать с Эрмалем, когда отец был рядом, поэтому всё, что ему оставалось — просто сидеть за столом и страдать. Страдать, потому что голова всё так же сильно болит. Страдать, потому что в голове всё ещё прокручиваются сцены с вечеринки. — И тебе доброе утро, Никко. — Эрмаль прекрасно знает, что Ник всем сердцем не любит это сокращение имени, но он слишком сильно к нему привык. Так он называл Никколо с самой первой их встречи, которая произошла десять лет назад, когда Никко было всего лишь шесть лет. Тогда он был совершенно не против такого прозвища, ведь с Эрмалем они виделись не так часто. Ник также был не против того, что у его папы появился новый друг, но Мета прекрасно помнит одну фразу от маленького мальчишки: «Ты мне нравишься, не приставай к моему папе слишком сильно и мы будем дружить». Слышать такое от шестилетнего мальчика для Мета было чем-то смешным и он не слишком серьезно воспринял это заявление. И правильно. Они нашли общий язык и вполне быстро стали друзьями. А через год они с Фабрицио стали жить вместе и Мета до сих пор помнит то, как сильно он плакал после того как Никко в первый раз назвал его папой. А сейчас этот сорванец желает ему доброе утро и боится смотреть в глаза. «Делает вид, будто ничего не случилось? Отлично. Будем делать это же» — разговаривает Мета сам с собой в голове и сам с собой же соглашается. — С чем будешь панкейки? Есть кленовый сироп и клубничный джем. — С джемом, спасибо. — как только Эрмаль отворачивается, чтобы разлить апельсиновый сок по бокалам, Ник всё-таки поднимает взгляд на него, а потом переводит на Фабрицио. А Фабрицио как всегда был в своем репертуаре и лишь свел брови к переносице. Этот взгляд Ник помнит с самого детства, только вот если раньше после этого взгляда его хватали за ухо и вели в угол, то сейчас отец подарит ему смачный подзатыльник, если он не попросит прощения у Эрмаля. Он и сам знает, что должен это сделать, но ему сложно это дается. Но он должен. — Да, пап, я знаю, что я виноват. Прости. — Приятного аппетита. — поставив тарелки с панкейками с джемом для Никко, а кленовым сиропом для Фабри, Эрмаль вздыхает и сам садится за стол, чтобы наконец-то отдохнуть от всего этого. Его аппетит быстро куда-то улетучился, поэтому ему остается лишь смотреть то на Никколо, то на Фабрицио. Оба проебались как следует и с этим что-то нужно делать, но только вот делать мужчина ничего не хотел. Он старается не обращать внимания на атмосферу, которая сейчас царила на кухне и вести себя как обычно. И эти извинения от Никко делают ему ещё больнее, потому что он понимает, что эти извинения — последствия разговора Фабрицио. — И в чем же ты виноват, Никко? За что ты извиняешься? — Ты же и сам всё прекрасно знаешь! — и Никколо хмурится. Этот взгляд точно достался ему от отца и Эрмаля это немного пугает. Сейчас он видит двух Мобричи, которые скалятся друг на друга и ему становится действительно не по себе. Сразу довести обоих Мобричи — это одновременно и талант, и самоубийство. И всё-таки больше самоубийство, ведь скалятся они именно из-за него. Из-за Эрмаля Мета. Взгляд Фабрицио прожигал насквозь и только по его глазам уже можно было понять, что если младший Мобричи не остановится, то ему пиздец. Сначала Ник противостоял этому взгляду, но потом сдался, понимая, что это ни к чему хорошему их всех не приведет, а семейные ссоры — отстой. — Я извиняюсь за то, что я ослушался тебя. И ещё за то, что виноват был я один, но ещё и попросил папу лгать тебе, чтобы меня прикрыть. Я не хотел, просто думал, что если ты узнаешь, то будешь ругаться и злиться на меня. — В этом виноват не ты, а твой отец, который и сам не против прикрыть твою задницу вместо того, чтобы объяснить тебе о том, что так поступать не нужно. — да, Эрмаль больше злился на мужа, а не на сына. Если Никколо просто задержался на вечеринке, то Фабрицио вместо того, чтобы сразу же объяснить сыну о том, что лгать — это не круто, поддержал его идею. Да чего уж тут говорить, на Никко он не злился вообще, для этого не было никакой причины. Кто вообще не задерживался на вечеринках, вместо того, чтобы пойти домой? Такое было с каждым. Эрмалю было лишь обидно. Обидно из-за того, что Ник подумал, что он будет ругаться, хотя в таком состоянии Мета почти что никогда не был за все эти годы. — Никко, о чем ты таком говоришь? Мы с тобой никогда не ругаемся, если у нас и есть разногласия, то мы решаем их мирно. — Но это же я попросил ему ни о чем не рассказывать, он не виноват. Это всё я. — он полностью признавал свою вину и не хотел её ни на кого перекладывать. Может Фабрицио и поступил неправильно, но парень его за это винить не собирается. А вот Эрмаль был прав насчет того, что они с Никколо никогда не ругались. Мета был не тем человеком, который любил разборки, крик и всё прочее. Они никогда не кричали друг на друга, Эрмаль никогда не поднимал на него руку, даже в самых сложных ситуациях. А его единственным наказанием было то, что он не готовил ужин. Может показаться, что Фабрицио делал всё это, но нет, он был немного строже, но не был ужасным тираном, которого боялся бы собственный сын. — Прекрати сейчас же. Вы, Мобричи, всегда такие, да? У вас порода такая, что вам всегда нужно оставить последнее слово за собой? — Мета слегка хмурится, ибо спорить с сыном он не хотел. Да и смысла в этом нет, ведь их обоих было не переубедить, оба останутся при своем мнении. Но все эти слова вырываются сами, хоть Мета и пытается контролировать себя в данной ситуации. Получается у него не слишком хорошо, если заметить. Эрмаль лучше бы спокойно поговорил с Ником, чем спорил бы с ним из-за Фабрицио. — Я просто хочу, чтобы ты хоть иногда слушался нас или же хотя бы прислушивался. Поверь, тебе же от этого будет только лучше, даже если ты думаешь об обратном. — Нет! Не говори так! — Эрмаль не успевает даже договорить свою речь, как Никко встает из-за стола и ударяет по нему ладонями. Ему стало очень обидно от его слов и он не собирался этого терпеть. Даже взгляд отца сейчас на него не действует, ведь его злость выше страха получить подзатыльник. Он никому не посмеет говорить в таком тоне о своей семье. Хоть Никколо и считал Эрмаля своей семьей, сейчас он об этом не думал. Его переполняет злость и он не может обуздать её, хотя, он даже не пытался этого сделать. Он зол на себя, зол на всё то, что случилось этой ночью, зол на Эрмаля и даже на Фабрицио. Он зол на всё в этом мире и эту злость нужно куда-то выплеснуть. — Ты мне не отец и не мать, чтобы диктовать свои условия! Понимаешь это? — Никколо… — успевает лишь прошептать Эрмаль, прежде чем парень срывается с места и благополучно уходит из дома, показательно хлопая дверью. А по щекам Мета уже катятся слезы, которые он не в силах контролировать. Он попросту ненавидит себя. Ненавидит за то, что слишком часто диктует Никко условия. Ненавидит за то, что слишком много звонит ему, когда он надолго где-то пропадает. Ненавидит за то, что слишком много заботится о нём и любит. Понимает, что именно из-за такого контроля он и сорвался на него, но больно не из-за этого. «Ты мне не отец» — снова слышит Мета голос сына у себя в голове и закидывает голову назад, закрывая глаза. — Мне никогда не стать хорошим отцом, да, Фабрицио? Ты тоже так считаешь? — Эрмаль, дорогой, — Фабрицио сразу же бросается к мужу и, нагнувшись, обнимет его. Видеть Эрмаля в слезах — худшая пытка для него, поэтому он старается сделать всё возможное, чтобы это прекратить. В своей голове он прокручивал слова Ника и не понимал, что же на него нашло в этого момент, но одно он знал точно. Как только сын вернется домой со школы, то он сдерет с него шкуру, — не говори таких глупостей, ты уже стал самым лучшим отцом, но после меня, конечно. — Эрмаль аккуратно вытирает слезы и смотрит на Фабрицио. Этот мужчина даже в такой ситуации умудряется шутить и у него это получается, ибо Мета слегка улыбается. Ему просто нужно дождаться Ника из школы и поговорить с ним, а потом уже решать: плакать все дни напролет или считать себя хорошим отцом.

***

Никколо чувствовал себя просто ужасно, он понимал, что поступил очень неправильно и вся эта агрессия в нём не должна была выливаться на Эрмаля, который и правда любил его как собственного сына, даже не как, а он действительно любил своего сына и был готов на всё лишь бы он был счастлив. Ему было стыдно за свои слова и всю дорогу в школу он пытался придумывать всевозможные способы того как же вымаливать прощения не только у Эрмаля, но ещё и у Фабрицио. Своего отца он в данный момент боялся больше всего на свете и даже не представлял, что он сделает с ним по возвращению домой, ведь такое отношение к Эрмалю он терпеть не станет, да и Ник сам понимал то, что перешел все рамки дозволенного и если он получит по первое число, то это будет абсолютно заслуженно. А в школе дела обстояли не лучше. Мобричи благополучно опоздал на первый урок и ему пришлось целых тридцать минут крутиться около школы, ибо учитель химии каждого, кто опаздывает, оставлял на дополнительные занятия, а такого счастья в жизни Ник не хочет. Прозвенел звонок и парень отправился к своему шкафчику, чтобы взять учебник и нужные тетради для следующих уроков. Но стоит ему только повернуть голову вправо, чтобы осмотреться, как он видит Алессандро, того самого парня, что отшил его вчера на вечеринке. Ему до сих пор стыдно и сейчас он готов провалиться сквозь землю, лишь бы Але его не заметил. «Нужно ведь было додуматься до того, чтобы лезть к одному из самых популярных парней в школе и по совместительству другу, черт, Ник, ты такой идиот» — и Ник закрывает глаза, будто сделав это, Мамуд точно его не заметит. Если вернуться в события прошлой ночи, то Але, после того, как Ник попытался поцеловать его, оттолкнул парня со всей силы и сказал больше не подходить к нему Ага, Нику снова разбили сердце. Через какое-то время он всё-таки смог выкарабкаться из своих мыслей, надеясь, что его пронесло. Подняв голову, Ник видит, что Але уже подходит к нему. Блять. — Эй, Ник, я бы хотел с тобой поговорить, у тебя есть время? — Алессандро аккуратно коснулся плеча парня, тем самым прося его развернуться к нему, что в следующую же секунду и делает младший Мобричи. Поворачивается, но глаза так и не поднимает, да ему и не хочется этого делать, ведь этот красивый мудак снова разобьет ему сердце, а по осколкам его собирать некому. — Ник, забей на то, что было вчера и давай вместе это всё забудем, окей? — легко ему говорить, не его ведь отшил парень, с которым он надеялся на отношения. Никколо хмурится и всё же осмеливается поднять взгляд, чтобы посмотреть на Але, который улыбался ему и уровень злости из-за этого в Никко только возрастал. Он его оттолкнул и послал нахуй, а теперь улыбается и делает вид, что ничего такого не было. — Ты не подумай чего, я хочу тебе сказать о том, что я поступил не очень круто и давай попробуем ещё раз. Вижу, разговаривать ты со мной не хочешь, но я всё равно напишу тебе вечером, а то мне нужно идти. — на прощание Алессандро поглаживает парня по плечу и сразу же уходит. — Вот же педик. — шепотом произносит Ник и громко выдыхает, сразу же пытаясь осознать только что произошедшее с ним. А разобраться было довольно сложно, ибо он ожидал от Алессандро всё что угодно, но не такого спокойного разговора и даже почти что извинений. Скорее он ожидал от парня то, что сейчас он подойдет к нему с шутками и всевозможными издевательствами, но уже сейчас винил себя за то, что так низко думает об Алессандро, который в большинстве случаев отличался своей добротой ко всем людям, что его окружают. Ах да, почему же он молчал? Да чтобы снова всё не испортить, в данный момент в нем бушевало столько разных эмоций, что он даже боялся открыть рот и сказать что-нибудь без видимой агрессии или драмы. Действительно, сейчас Никко вовсе бросается из крайности в крайность. «Он напишет мне вечером? Зачем?» — в своей голове Ник начал перебирать различные варианты событий. «Давай попробуем ещё раз…и в каком это смысле? Что он от меня хочет? Сам же вчера оттолкнул» — и Ник сразу же хмурится, вспоминая события прошлой ночи. Он мог бы ещё долго стоять в раздумьях, но благо прозвенел звонок и Мобричи отправился на уроки. «А теперь соберись и не ной, сам виноват, вот теперь и расхлебывай проблемы» — наставлял Ник самого себя, подходя к дому. Он ужасно волновался и в какой-то степени ему даже было страшно, настолько, что у него ладони сразу же потели, стоило ему только представить реакцию Фабрицио на всё то, что случилось утром. «Это ведь нужно было додуматься сказать Эрмалю о том, что он мне не отец, какой же я идиот» — уже ругал сам себя Ник и это было правильным решением. Эрмаль сразу же полюбил его, принял его как своего сына, участвовал в его воспитании и всегда был рядом, в любой момент Ник мог прийти к мужчине и получить тонну любви, заботы и крепких объятий, которые каждый раз помогали ему чувствовать себя лучше. И он не сможет простить себе то, что так грубо с ним обошелся. Из-за всех этих мыслей в голове Мобричи даже не заметил то, как оказался перед домом, достав ключи, он открывает дверь и проходит внутрь, а от волнения его сердце начинает биться так сильно, что вот-вот выскочит из груди. Встречает его тишина. Быстро сняв кроссовки, он кидает рюкзак в прихожей и проходит дальше в дом, заглядывает в гостиную и видит Фабрицио, который спит на диване. В этот момент он облегченно вздыхает, ведь он сможет поговорить с Эрмалем наедине и без лишних упреков со стороны отца, который ему вдогонку ещё и пару подзатыльников даст. Поднявшись на второй этаж дома, он подходит к спальне, мнется около двери, так как очень не уверен в том, что их разговор состоится, да и кто сказал о том, что Мета вообще захочет видеть и тем более выслушивать Никколо? Набравшись смелости, он всё же стучит в дверь, и, получив положительный ответ, проходит внутрь. — Пап, мы можем поговорить? — Никколо сразу же хмурится, стоило ему только зайти в комнату. Почему же? Да потому что он прекрасно видит Эрмаля и его состояние, его выражение лица и мимику. От солнечного и доброго Мета не осталось ничего и виноват в этом только Никколо Мобричи, который в данный момент ненавидел себя всем сердцем за то, что заставил Эрмаля чувствовать себя вот так. — Никко? Конечно, проходи. Ты был в школе? Что-то поздновато вернулся. — и Эрмаль ведет себя так, словно ничего и не было с утра, это добивает его ещё сильнее. Почему сегодня все себя ведут так, будто ничего и не случалось ранее? Он видит эту легкую улыбку на лице Эрмаля, которая была вызвана тем, что он увидел Никко, он был рад видеть его после всего этого, он всегда будет рад видеть его. И эти вопросы… Никколо опускает взгляд, потому что ему стыдно. Стыдно за то, что человек, которому он сделал больно, всё равно продолжает любить его и всё так же сильно, как и раньше, заботится о нём и волнуется. Да чего уж тут говорить, делать этого он никогда не перестанет, чтобы ни случилось между ними. А ещё он улыбается из-за того, что слышит как Ник называет его папой, снова слегка улыбнувшись, он похлопывает по краю кровати, приглашая парня сесть рядом. — Да, просто сегодня и уроков было много, да и домой я решил пешком вернуться, а не на автобусе, прогуляться немного захотелось. Всё хорошо, но дело не в этом, — Никколо с удовольствием принимает приглашение Эрмаля и садится рядом с ним на кровать, всё также смотря в пол, будто пытаясь там что-то найти или рассмотреть. — Я хочу попросить у тебя прощения за то, что было с утра, я поступил ужасно и был не прав. Я не имел никакого права говорить тебе такие вещи и тем более разговаривать с тобой на повышенных тонах. Прости меня, пап, мне правда очень жаль. — Ник не сдерживается и аккуратно обнимает Эрмаля, кладя свою голову ему на плечо, надеясь, что он против такого. — Ты замечательный отец, правда и я просто…просто не знаю что на меня нашло, наверное это из-за того, что у меня накопилось пару проблем и я не смог с ними справиться в одиночку. Мне очень жаль, что всё это вылилось на тебя. — и наконец-то Никколо закончил, говорил всё это он очень быстро, так как был на эмоциях, даже не давал вставить и одно слово Эрмалю, хотя иногда тот и пытался открыть рот, чтобы что-то сказать. — Никко, ты же знаешь, что я тебя люблю и всегда готов простить тебя. Всё хорошо, не волнуйся. Да, ты поступил неправильно, но и я немного перегнул палку, я тоже признаю свою вину, возможно, я слишком сильно забочусь о тебе, но как иначе? Тебе хоть и уже шестнадцать, но боюсь я за тебя как за маленького ребенка. — Эрмаль сам же усмехается от своих слов, а следом слышит и смешок от Никколо, который лишь кивал головой, подтверждая слова Мета. Одной рукой он приобнимает сына за талию, а другой гладит по волосам, чтобы показать ему то, что он тут, он рядом и всегда готов помочь. — Да, пап, я понимаю. Я ценю твою заботу, просто иногда она чрезмерна, да и ты волнуешься по пустякам, ведь со мной всё хорошо и я часто звоню кому-то из вас, чтобы вы не волновались. — уже и сам улыбается Ник, вспоминая все те моменты. Звонил сам он и правда часто, иногда даже слишком, ибо прекрасно понимал то, что Эрмаль там сидит как на иголках дома и уже представляет то, как Ник ввязывается в какие-нибудь неприятности. Фабрицио же относился к этому более спокойно, поэтому он в свою очередь думал не о Нике, а о том, как бы отвлечь своего мужа от плохих мыслей. — И станешь звонить чаще, если с твоей стороны будут подобные выходки! Или вообще будешь дома всё время сидеть и играть с нами в карты или монополию. Нравятся тебе такие развлечения? — смеется Эрмаль и в шутку треплет парня за волосы, но делает это всё равно нежно и с любовью, чтобы не сделать ему больно. — Ну уж нет, пап, прости, но на такое я не согласен. Я люблю проводить с вами время, но не играть в эти игры для пенсионеров, вам-то они прекрасно подходят, а я ещё слишком молод для этого. — и Мобричи смеется вместе с мужчиной. В их семье шутки про возраст были самой важной частью: Эрмаль шутил про то, что Фабрицио уже старый дед, Фабрицио же шутил про то, что Эрмаль ещё не дорос до того, чтобы так с ним разговаривать, а Ник же просто издевался над ними, говоря, что им на пенсию уже скоро выходить. — Что ты сказал? Ну-ка повтори живо! Это ты меня пенсионером назвал? Ладно там Фабрицио, но меня…да как ты смеешь, Никколо Мобричи? — Эрмаль вовсю жестикулировал и возмущался, всем своим видом это показывая. Конечно, он шутил, только вот до Ника это не сразу дошло, а как только дошло, он сразу же рассмеялся и ещё пару раз назвал Эрмаля пенсионером, чтобы тот точно понял кем же он на самом деле является. — Ладно, а теперь расскажи мне о своих проблемах, вдруг, мы с тобой вместе сможем решить их и сделать тебя чуточку счастливее? Ну, так что, поделишься? Или ты хочешь поговорить об этом с Фабрицио? — Я…я не знаю, просто вчера на вечеринке меня отшил один парень, который мне нравится. Я понимаю, что он поступил правильно, ибо если я ему не нравлюсь, то нужно что-то с эти решать сразу, но мне так обидно, а потом я начал злиться. Он просто оттолкнул меня и послал куда подальше, а сегодня с утра подошел ко мне и сказал о том, что был не прав и мы можем попробовать ещё раз, — снова быстро проговорил Ник и под конец пожал плечами, показывая то, что он совершенно не знает, что ему следует делать в этой ситуации и ему просто необходим совет от Эрмаля. Он постоянно давал ему свои советы, которые были очень полезны и почти что всегда помогали. — Что это за парень? Я его знаю? Просто мне будет легче ориентироваться, если я буду знать кто он. — историю Никколо он слушает уже серьезнее, пытаясь вникнуть в ситуацию и со всем разобраться, ведь ему очень сильно хотелось помочь сыну. — Алессандро. Он мой друг, ты с ним знаком. Ты должен помнить его. — Ник часто рассказывал Эрмалю про Алессандро, да и Фабрицио тоже. Только вот первому он нравился, что каждый раз, стоило Але только переступить порог их дома, так Эрмаль превращался в заботливую «мамочку» не только для сына, но и для его друга. Фабрицио же был более категоричен. — Он ещё обещал мне написать вечером, как думаешь, мне стоит с ним пообщаться?  — Але? Тот самый Але с которым ты вечно пропадаешь? А губа у тебя не дура, сына. — Мета приподнимает свои несуществующие брови в удивлении. — Я думаю, что тебе стоит это сделать, кто знает, может вчера он просто растерялся или не ожидал такого, потому и была такая реакция. Раз он подошел к тебе с утра и поговорил, то значит, что ты ему не безразличен, верно? — Эрмаль улыбается и гладит парня по спине, пытаясь его подбодрить не только своими словами, но ещё и присутствием. — У нас с твоим отцом всё также начиналось, он меня тоже сначала оттолкнул и посмотри где мы сейчас. Мы женаты уже шесть лет и воспитываем прекрасного сына, тогда я о таком и мечтать не мог. — Эрмаль прикрывает глаза и ещё крепче обнимает Ника, а после целует его в макушку. Ник не был любителем такой нежности от Эрмаля, но сейчас он чувствовал себя прекрасно в такой атмосфере, ему были приятны эти объятия и даже поцелуй, ведь от них так и веяло заботой. — Так что не расстраивайся, Никко, и пообщайся с ним. — Да, я тоже про это подумал, что всё это слишком было быстро и с каким-то напором, я поступил неправильно, просто думал, что тоже ему нравлюсь. Мы с ним очень хорошо общались и иногда флиртовали друг с другом, может, я просто себе всё напридумывал, я такой дурак, вдруг после этого наше общение сойдет на нет. — Ник хмурится и его снова захватывают плохие мысли, хорошо, что рядом с ним был Эрмаль, который поддерживал его. Это очень помогало, да и делиться с ним своими проблемами и чувствами становилось легче. Раньше он по душам разговаривал лишь с Фабрицио, а сейчас может довериться и Эрмалю. — Ага, прекрасного сына, вот это у тебя шутки, пап. Хотел бы я стать для вас прекрасным сыном, ну или же хотя бы просто хорошим. — эти слова дались ему действительно тяжело, ведь это было правдой, которую Ник даже не хотел признавать. Он не был хорошим сыном, а прекрасным уж тем более, а то, что сегодня произошло с утра, всё это только подтверждает, но он всё равно старается и будет продолжать стараться ради родителей. Ему хотелось, чтобы они гордились им, но ничего для этого не делал, лишь подводил их каждый раз и надеялся на чудо, что в один прекрасный момент всё изменится. –Так, ну всё, прекращай. Ты чего мне тут себя накручиваешь, а? Не будь нюней, Ник, если бы он не хотел с тобой общаться, то не подходил бы к тебе первый и не обещал бы написать. Не будь глупышкой, вам просто нужно поговорить и всё решить, а ты уже и правда напридумывал тут, что мама не горюй. — Эрмаль снова аккуратно треплет парня за волосы, чтобы тот отвлекся от всех этих отрицательных мыслей и переключился на что-то более положительное. — Не говори глупостей, ты прекрасный сын, Никко, а если будешь отрицать, то я перестану быть прекрасным отцом и отберу у тебя телефон, чтобы ты не смог прочитать сообщения от Алессандро. — Мета хоть и был словно одуванчик, но всегда знал на что надавить, поэтому младший Мобричи даже не стал спорить. — Легко говорить, это ведь не тебя отшил парень, который тебе нравится, но в чем-то ты прав. Я сейчас себя просто накручиваю. — Никколо и сам понимал, что сейчас уж слишком сильно драматизирует и делает из ситуации проблему глобального уровня. Сам где-то в глубине своего мозга осознает то, что всё не так уж и плохо, но отрицательные мысли всё равно перевешивали. С одной стороны, Алессандро сам подошел сегодня к нему с утра и даже почти что извинился за то, что произошло, да и его «Мы можем попробовать ещё раз» звучало неплохо. А с другой стороны он оттолкнул его и послал куда подальше, да и после этого сразу же скрылся, лишь бы больше не встречаться с Ником. — Эй, поговори мне ещё тут, меня сегодня с утра отшил собственный сын, так что мы с тобой почти что на равных. У нас с тобой всё хорошо сложилось, вот и с Алессандро всё будет хорошо, я в этом уверен. Он же хороший парень, так что думаю, что ему просто нужно было время, чтобы всё это обдумать. Не переживай, Никко. — и Эрмаль снова гладит сына по спине, это очень успокаивало и действительно давало надежду, что всё будет хорошо. — Тебе нужно отвлечься от всего этого, я сейчас собирался приготовить ужин, не хочешь мне помочь? — Эрмаль был абсолютно прав, ему стоит отвлечься от всего этого и заняться чем-то полезным и более стоящим.  — С удовольствием, но только ты ведь защитишь меня, когда папа проснется и побежит на кухню, чтобы надрать мне задницу? — А у меня есть выбор? Я всегда защищаю твою задницу и этот раз не будет исключением. А стоило им только зайти на кухню, так их уже опередил Фабрицио, который уже вовсю готовил пасту. Он проснулся минут десять назад и его сильно удивило то, что его никто не разбудил раньше, а ещё его удивляло то, что Эрмаля не было на кухне, ибо была его очередь готовить. Моро сразу же подумал о том, что он отдыхает от всего того, что случилось сегодня утром и даже не стал подниматься в спальню, чтобы не мешать Эрмалю. То, что Никколо дома, Мобричи тоже заметил, так как видел его обувь и рюкзак в прихожей, но ему не хотелось делать первый шаг, он дал Нику времени всё обдумать и надеялся, что тот сам поймет какую ошибку он совершил. Сейчас же больше всего Фабрицио хотелось две вещи: надрать задницу собственному сыну и видеть своего мужа снова улыбающимся. Он видит Эрмаля улыбающимся, так что осталось только надрать Никколо задницу. Отложив нож, он двигается в их направлении, а Ник, осознав это, уже спрятался за спиной Эрмаля, который был в ту же секунду был готов защищать младшего Мобричи. — Иди сюда, засранец, чего это ты за его спиной спрятался, думаешь, что я тебя не достану? — усмехается Мобричи и хватает парня за ухо, вытаскивая его из-за спины Эрмаля к себе поближе. Нет, вы не подумайте, они не практиковали в своей семье насилие, такого никогда не было. А вот это «я схвачу тебя за ухо» было пустяком. Вообще Фабрицио было весело наблюдать за тем как Эрмаль, который с утра не мог перестать плакать из-за Никколо, сейчас его вовсю защищает, а Ник, который и был виновником всего торжества, без какого-либо зазрения совести прятался за спиной Мета. — Пап, хэй, я бы и сам к тебе подошел, пап. — хмурится Никколо, ибо Фабрицио снова обращается с ним как с маленьким ребенком, хоть сам и понимал, что заслужил. Стоило Мобричи только его отпустить, так он сразу же надувает губы, ещё что-то про Фабрицио говорит, когда сам себя ведет словно ребенок. — Прости пап, да, я поступил как идиот и такого больше не повторится. А с папой мы уже поговорили и перед ним я извинился. Всё ведь хорошо? — Вот именно, Фабри, не трогай его, всё уже хорошо. Он осознал свою ошибку, так что успокойся. Да, я понимаю, что ты злишься, но не стоит. — Эрмаль подходит ближе к Нику и приобнимает его за талию, а следом притягивает и Фабрицио, чтобы они всё вместе обнялись. Эрмаль всегда так делал и это всегда помогало, когда у них были какие-то маленькие ссоры и проблемы. Он всегда умел всех помирить. — Мы не должны ссориться, вы же оба это понимаете, верно? Всё хорошо и у нас в семье все друг друга любят, а о ссорах мы должны забыть и никогда не вспоминать. — Что бы мы без тебя делали, мать Тереза? Давно бы уже друг другу глотки перегрызли, за что ты нам такой достался? — уже по доброму смеется Фабрицио и треплет мужчину за волосы, втягивая в поцелуй. Ник же машинально закатывает глаза и выпутывается из объятий, в этом он участвовать точно не собирается, да и их поцелуй снова наводят на него плохие мысли и воспоминания прошлой ночи. Он хмурится и подходит к плите, чтобы отвлечь себя от плохих мыслей, да и паста уже сварилась, но отец был настолько увлечен Эрмалем, что уже был готов есть переваренную пасту, а вот Ник с этим мириться не хотел, поэтому всё пришлось взять в свои руки. — Что это с ним такое? О чем вы вообще говорили? — Фабрицио смотрит то на Эрмаля, то на Никколо, который и правда вел себя немного странно. Это не было на него похоже и именно это заставляло Мобричи начинать немного волноваться за сына. «Может Эрмаль был прав? Не стоило на него так сразу налетать» — проносится в голове у Фабрицио и он уже жаждет услышать ответ от Эрмаля, но Ник его перебил. — Пап, я всё слышу и если ты не заметил, то я тут. Или уже не хочешь со мной разговаривать? — Никколо мог бы промолчать, сделав вид, что он и правда не услышал вопроса, который вообще был адресован Эрмалю, но он так не сделал. Потому что не хотел, что он узнавал о его проблемах через Эрмаля, ему самому хотелось поделиться с ним своими переживаниями. Фабрицио сразу же отлипает от Эрмаля и идет в сторону Никколо, отодвигает стул из-за стола, он садится на него, а взглядом приглашает Ника сделать то же самое. Он только хотел возразить, что паста сама себя в сковороду не закинет, но около плиты уже появился Эрмаль и заменил его, а Ник подтолкнул ближе к Фабрицио. Мета знал, что этот разговор поможет им нормализовать их отношения и вывести их на прежний уровень, что был до ссоры. Что же, Никколо сделает всё, что в его силах, осталось надеяться на то, что отец не разозлится на то, что он не только в усмерть напился на вечеринке, так ещё и лез целоваться к парню. Рассказал он всё точно так же как и до этого рассказывал Эрмалю, только вот менее эмоционально. Фабрицио выслушал его до конца, даже ни разу не перебил, что было огромным удивлением, ибо обычно он задавал по сто вопросов на каждую реплику. — Алессандро…это тот, что всё около тебя ошивался, да, который ещё араб? У него ещё всегда цепь на штанах висит? Ты ему там передай, что если он тебя обидит, то я лично его этой же цепью и задушу. — Фабрицио был настроен серьезно, он всегда был готов идти и раздавать подзатыльники тем, кто обижает его любимого сына. Конечно, он понимал, что ситуация действительно сложная и в ней, можно сказать, нет виноватых, но заступиться за Ника ему всё равно нужно было. — Да и Эрмаль прав, ты просто себя накручиваешь. Вам нужно просто всё обсудить, а то ты там уже себе напридумывал разного, думаю и твой дружок такой же. Сидит сейчас так же дома с мамой и рассказывает ей о том как ты его ненавидишь. — смеется Фабрицио и поправляет свои взъерошенный волосы. Он как всегда пытался разрядить обстановку и у него это получилось. — У него просто отец египтянин, а так он итальянец, да и какая разница кто он? Не говори такие вещи, он хороший парень. Может он и выглядит как человек, который готов убить тебя, но на самом деле он добрый и милый. — а от отца Ник и не ожидал какой-либо другой реакции, можно сказать, что именно на это он и рассчитывал, но он его и не винил. А какой отец не захочет защитить своего ребенка от обидчиков? Но с другой же стороны ему было немного обидно за Алессандро, которого Фабрицио считал плохим парнем. И вот Никколо уже хотел развернуть презентацию «Алессандро Мамуд — замечательный парень» на сто слайдов перед родителями, но его отвлекло сообщение, пришедшее на телефон.

« Привет. Как ты? Что-то с утра у нас не вышло поговорить, но я обещал тебе написать. Не хочешь сходить со мной в наше любимое кафе?»

— Так! Он мне написал! Он! Мне! Написал! — Ник радовался словно маленький ребенок, которому сейчас дали конфетку, но в то же время и пытался быть серьезным. Он показал сообщение Эрмалю и Фабрицио, так сразу же и получил одобрение. На самом деле Никколо в любом бы случае согласился с ним встретиться, а родителям показал лишь для того, чтобы посмотреть на их реакцию, которая его очень даже удивила, особенно со стороны Фабрицио. Ник почему-то был уверен, что он сейчас снова начнет повествовать ему о том, что если Але его обидит, то этому «полуарабу» не жить вовсе. Подумав пару секунд, Никколо берется писать ответ.

«Окей. Когда?»

— Даже не удивляюсь тому, что он на твой поцелуй не ответил, Никко. Ты посмотри на то, как ты ему ответил. Он с тобой поздоровался, спросил как ты и как у тебя дела, всё вежливо, а ты? Ни привета, ни ответа на вопрос, даже не поинтересовался как он. — Эрмаль лишь закатывает глаза, смотря в экран телефона. Никколо уже пожалел о том, что показал им сообщение, а то сейчас ещё придется слушать нотации от Эрмаля о том как нужно правильно общаться. Так ещё и Фабрицио согласился с тем, что нужно было ответить более вежливо. Ага, это сделал Фабрицио, который пишет все сообщения с маленькой буквы и без знаков препинания, а всё потому что ему «лень».

«Минут через 30, тебе удобно будет?»

— Он слишком культурный и вежливый дня тебя, сынок, ты его не заслуживаешь. — смеется Фабрицио и похлопывает Ника по плечу. Парень лишь закатывает глаза и пытается делать вид, что не слышит все эти едкие шутки и советы от любимых родителей. Стоит отметить то, что Ник никогда не думал о том, что когда-нибудь по обе руки около него будут стоять Эрмаль и Фабрицио, которые будут давать ему советы по написанию сообщений парню, который ему нравится.

«Окей, встретимся там»

— Отстаньте от меня, нормально я с ним общаюсь, мы всегда так общаемся и никто ещё не возникал. Всё, мне нужно собираться. — Ник убирает телефон в карман брюк и идет к себе в комнату чтобы переодеться и здесь он точно застрянет. Алессандро был тем парнем, который иногда может одеться так, что все модные дома ему позавидуют, а иногда такое на себя нацепит, что рядом с ним стыдно находиться. И каждый раз Никколо нужно было как-то соответствовать ему, а то он сейчас натянет на себя футболку и наденет свои любимые грязные кроссовки, а Але вырядится так, будто сейчас на прием к папе римскому отправится, а не на встречу в кафе. Впопыхах Никколо быстро надевает на себя почти что единственную приличную вещь в своем гардеробе — рубашку с каким-то цветастым принтом, которую вообще ему купил Эрмаль около года назад. Надевал он её пару раз, так что она была почти что в идеальном состоянии, правда не глаженная, но на это времени у него не было, сам идиот согласился на то, чтобы уже 30 минут быть в кафе до которого Нику ехать половину этого времени. Переодев брюки, он вылетает из комнаты и сразу спускается в прихожую, останавливаясь около зеркала. Осталось только привести волосы в порядок и готов. — Красавчик, Никко, ты тот ещё красавчик, а то всё насмотреться на себя в зеркало не можешь. — слышит откуда-то сзади Ник и хмурится, поворачивая голову. Эрмаль уже двигался к нему, наверное, снова идет прочитать ему пару лекций перед тем как Ник уйдет. «И ничего я не любуюсь собой» — проносится в голове у Ника и он отходит от зеркала, нагибаясь за ботинками, чтобы обуться. Мог бы надеть кроссовки, но не стал. Выряжается на встречу так, будто Але его грязные кроссовки не видел. — Спасибо, пап, я знаю. А свои шутки можешь пока что оставить, они мне сейчас не помогут избавиться от волнения. — а Ник ведь и правда ни на шутку волновался, хоть и пытался сейчас это не показывать. — Солнце, успокойся. Поверь, если ты будешь волноваться и нервничать, то лучше тебе точно не станет. Думаю, что ты и сам это понимаешь. Расслабься. Он сделал первый шаг, чтобы помириться. Всё пройдет хорошо, даже если вы не сойдетесь, то точно останетесь хорошими друзьями или тебе такой исход не нравится? — Эрмаль всячески пытался подбодрить сына, чтобы тот не волновался, но испортил всё последней фразой. — Нет, нет, меня устроит любой вариант развития наших отношений, лишь бы с ним продолжили общаться, это самое главное. Всё, мне уже пора, а то не успею. — Никколо натягивает на себя улыбку и обнимает Эрмаля на прощание. Тяжело вздохнув, он выходит из дома и идет в остановке, чтобы отправиться к Але. — Видимо кто-то у нас с тобой по уши влюбился. Впервые вижу его таким, даже странно как-то. — Фабрицио идет с кухни к Эрмалю, приобнимает его за талию и притягивает ближе к себе. — А я так же себя вел? Ну, когда мы с тобой на свидания ходили и всё такое? — Эрмаль и правда видел себя в молодости, смотря сейчас на Никколо. Да и этот вопрос он задал Фабрицио неспроста, потому что ему было интересно услышать ответ с его стороны, ибо со своей-то он прекрасно знал о том, что выглядел точно так же как и Никколо — растерянно и ужасно волнительно. — Пф, спрашиваешь. Ты ещё хуже себя вел, когда мы ходили на наши первые свидания. До сих пор помню как ты мне в глаза боялся смотреть и каждый раз, стоило мне только взять тебя за руку, так у тебя сразу же щеки начинали румянцем покрываться. — и Эрмаль сразу же начинает всё отрицать, говоря, что не было такого, хотя и сам знает то, что не прав. Но не может же он согласиться с Фабри. — Так что в отличие от тебя Никколо прекрасно держится. — Так, всё, перестань. Начал тут уже придумывать мне, фантазер. — Мета закатывает глаза и продолжает ворчать, но Фабрицио прекрасно знает как его унять. Стоит ему только втянуть Мета в поцелуй, посильнее обхватив его за талию, так он сразу же успокаивается. — Прекращай использовать этот запретный прием!

***

«Н-да, Алессандро, таких идиотов как ты поискать ещё надо.» — думал про себя Алессандро, постукивая пальцами по столешнице. Те 30 минут уже давно прошли, а Никколо в кафе так и не явился, что наводило на Мамуда не слишком приятные мысли. Может быть, он передумал приходить? Может быть, он не хочет его видеть? А может быть, он просто решил с ним поиграть и согласился на встречу, не собираясь на неё приходить? В голове парня было столько различных догадок, что ещё немного и просто взорвется, С одной стороны ему было немного обидно, а с другой стороны он понимал, что Ник чувствует себя сейчас намного хуже, особенно после того, что сделал сам Алессандро. Смотрит на часы, прошло уже около 50 минус с последнего сообщения Никколо и Але уже опускает руки, винит себя в том, что так поступил с парнем из-за действия алкоголя и готов себя продолжить поливать грязью, но отвлекается. Отвлекается и расплывается в улыбке, потому что видит как в дверь вбегает Никколо, весь растрепанный и запыхавшийся. Зря только перед зеркалом столько времени провел, на себя любовался и волосы укладывал, всё это зря. Мобричи быстро оглядывается по сторонам в надежде, что Алессандро всё ещё ждет его в кафе и он встречается с ним взглядом. Такой же радостный идет к нему, а улыбается так, будто какое-то открытие сделал, а не просто добежал с остановки до кафе. — Ты не только решил приодеться, но ещё и пару килограмм сбросить, пока до кафе добирался ко мне? — как всегда шутит Алессандро и Ник даже не обижается, уже привык к такому их общению. А Алессандро в свою очередь всегда следил за своими шутками, держась всегда примерно на одном уровне, чтобы они с Ником могли вместе посмеяться и никто не оставался обиженным. Але поднимается с места, чтобы приобнять пришедшего парня и садится обратно. — Прости, что заставил тебя так ждать, просто я просидел на остановке минут 20, так ещё и знаешь с какой скоростью ездят автобусы вечером. Спасибо, что не ушел, а то не зря же я бежал. — Ник наконец-то садится на стул и устало вздыхает, всё-таки он не приспособлен к тому, чтобы бегать, так тем более на такие расстояния. — Какой ты догадливый. Ну, надеюсь, пару калорий я сжег, ибо сейчас я хочу ужасно калорийный глясе и никто меня не остановит, даже ты. И они оба делают вид, будто ничего прошлой ночью и не произошло. Але улыбается как ребенок, улыбается как всегда, а Ник смеется с него, с его шуток, с его мимики. Будто ничего и не произошло, но у обоих внутри такая буря эмоций, что даже словами не описать, даже пытаться не стоит, ибо всё равно не получится. Оба не уверены в том, что случилось, оба хотят поговорить об этом, а возможно и избежать разговора, они ещё не определились. Они были уверены лишь в одном — они хотят просто побыть вместе и забыть всё то, что было, выкинуть это из головы и просто наслаждаться друг другом. Но у них этого не получится. Не выйдет выкинуть из головы то, что там так глубоко засело и пустило корни. И вот, после пары секунд зрительного контакта всё возвращается на свои места: Ник наконец-то заказывает себе глясе, а Алессандро засматривается на него, опоминается только в тот момент, когда официант уже во второй раз спрашивает о том, что же он будет. Черный кофе. Как всегда. — А ты чего с утра такой был грустный что ли, не знаю, обычно я тебя таким не видел? — глупый вопрос. Очень глупый, Але, ты сам его оттолкнул и на утро спрашиваешь почему он такой грустным. Ты идиот, Але, самый настоящий. Оправдывал он себя только тем, что вдруг у Ника за утро что-то ещё случилось, что отрицательно повлияло на его настроение. Хвала богам, ведь именно так и было. — Да и со мной ты как-то не особо разговаривать хотел. Всё нормально? — Да так, с папой поссорился немного, но сейчас всё нормально, не бери в голову. — и ведь додумался о таком спрашивать. Нику бы хотелось сейчас закатить глаза, цокнуть языком и сказать что-то язвительное в ответ Але, но он не сделает это, он не хочет подавать вид. Не хочет, чтобы Але понял то, что он сегодня себе весь день места не находил из-за мыслей о случившемся, а ситуация с Эрмалем ещё больше выбила его из колеи. — А ты как думаешь? Але, да, я понимаю, что мы не хотим оба об этом разговаривать, но…делать вид, что ничего не случилось немного неправильно. И улыбка с лица Алессандро моментально спала. Он хотел поговорить обо всем, что произошло между ними, хотел поговорить о том, что их ждет в будущем и хотел бы извиниться перед ним. Он всё это хотел, но не знал как правильно это сделать. Не знал как начать этот разговор, как увести его в нужное русло и как снова не облажаться, ведь это делать Алессандро любил больше всего на свете, особенно если судить по его последним действиям. А самое главное было в том, что он не знал как сказать Никколо о том, что он ему нравится. Безумно нравится. И это неловкое молчание давит на обоих. Ник уже был готов снова заговорить первым, но остановился. Боялся. Боялся снова сделать первый шаг и боялся снова быть отвергнутым. Поэтому Алессандро пришлось брать всё в свои руки. И в прямом и в переносном смысле. — Да, я понимаю это, Никколо, — и он вздыхает, набираясь смелости, чтобы продолжить, — и я хочу поговорить об этом с тобой. Ведь именно для этого мы с тобой здесь и встретились. — как же быстро меняются их настроения, как быстро меняются эмоции. Пару минут назад они улыбались и шутили, а сейчас абсолютно серьезны. — То, что произошло между нами было неправильным, думаю, ты и сам это понимаешь. Мы с тобой были пьяны, не отвечали за свои поступки, поэтому всё так и произошло. — Алессандро тянется к Никколо и берет его за руки, аккуратно их поглаживая. Этими прикосновениями он больше себя успокаивает, чем Никколо. — Будь мы там снова, я бы не поступил так ужасно с тобой. Ты мне нравишься, Ник, очень нравишься, я не знаю, что нашло на меня той ночью. Наверное, за это я буду извиняться постоянно, но это будет правильным решением, ведь я сделал тебе больно. И внутри Никколо всё застывает. Сердце то бешено бьется, что вот-вот разорвет грудную клетку, то пропускает пару ударов. Он волнуется, ужасно волнуется и это прекрасно видно по его глазам, что бегали из стороны в сторону, не находя себе места. А эти прикосновения от Але, от них просто голова шла кругом, а по всему телу разбегались сотни мурашки, да что тут сотни, тысячи мурашек, которые после отдавали приятным ознобом по всему телу. — Так вот, к чему же я всё-таки веду. — и Алессандро снова держит паузу, которая очень сложно дается им обоим. Алессандро в это время собирает все свои мысли и чувства в адекватные предложения, а Никколо пытается успокоить свои нервы. — Ты мне нравишься, Никколо. И я бы хотел спросить у тебя…взаимно ли это? Или желание того поцелуя это вина алкоголя? Алессандро ужасно нервничал, сердце колотилось как бешенное, а на лбу уже виднелись маленькие капельки пота. Он очень сильно волновался, так, что уже был готов на любой ответ со стороны Никколо лишь бы это быстрее закончилось. Откуда же такое волнение, что бушует в Алессандро? Ответ предельно прост — Але тоже боится. Боится, что Никколо поступит с ним точно также, попросту оттолкнет его и пошлет на все четыре стороны. Боялся невзаимной влюбленности, ибо что может быть хуже, чем любить человека, который воспринимает тебя лишь как друга или же не воспринимает совсем. Боялся, что Никколо будет смеяться над ним и его глупостью, над тем, что думает о возможности отношений с ним. Они оба молчат, а рука Алессандро всё продолжает держать руку Никколо, нежно поглаживая запястье. Ник просто не мог собраться с мыслями, ответ на поставленный вопрос он знал, но вот ответить не мог, будто ком в горле встал, не давая ничего сказать. Их молчание нарушил официант, принесший заказ. Ник улыбается, наконец-то получая свой глясе, сразу же пододвигает к себе высокий бокал и берется за ложечку, чтобы съесть мороженое сверху. Но вторую руку так и не убирает, ему нравятся прикосновения Алессандро. — Але, это не была вина алкоголя. Я не настолько был пьян, я был уверен в своем выборе, а алкоголь просто придал мне какой-то смелости. — наконец заговорил Ник, опуская взгляд. Да, сейчас он будет смотреть на два шарика мороженого в его глясе, а не в глаза Алессандро. Стесняется. Стесняется смотреть на него, стесняется своих же слов и чувств. — Ты мне тоже нравишься, Але, так что это взаимно. — и Ник всё же поднимает взгляд на парня, чтобы увидеть его реакцию на все сказанные слова. Видит он улыбку, широкую и лучезарную, точно такую же, что и была десять минут назад. — Это хорошо…очень хорошо. — и Алессандро был на седьмом небе от счастья, хоть из всех своих эмоций показывал лишь улыбку во все тридцать два зуба, которую так любил Никколо. Он всё так же продолжает улыбаться, заставляя только одним своим видом делать то же самое и Ника. Они оба улыбаются и смотрят друг другу в глаза, словно глупые подростки в сопливо-романтичном фильме. Але даже забывает про свой кофе, ибо сейчас его волновал лишь парень, сидящий напротив. А вот о Нике такого же сказать было нельзя, Алессандро хоть ему и сильно нравился, но и про свой глясе он не забывал, уже почти что допивая его. Отношения это хорошо, но еда ещё лучше. — Раз это взаимно, то, эм, может у нас с тобой что-нибудь получится? Ну, в плане отношений? — Ник сам в шоке от того, что он творит в данный момент. Он ведь даже не намекает на отношения с Але, а прямо спрашивает, да и всё равно продолжает улыбаться. Прогресс на лицо, точнее на хитрую морду, ибо только так сейчас и можно описать Никколо. Алессандро настолько удивляется, что даже чуть сильнее сжимает руку парня, а всем своим видом пытается показать спокойствие и умиротворенность. — Конечно. Мы ведь в любом случае можем с тобой попробовать, я уверен в том, что что-нибудь да получится. — Алессандро смеется, а Ник подхватывает. И оба сразу же вернулись в ту атмосферу, что была между ними с самого начала. И так они провели весь оставшийся вечер: за глупыми разговорами, смешными шутками, тонной различных историй и всё также держась за руки. Через какое-то время Алессандро даже вспомнил о своем черном кофе, которое уже успело остыть, так что его пришлось пить холодным, а Ник же на одном глясе не остановился. Стоило ему только его допить, как дальше в ход пошли различные десерты и латте, Алессандро даже этому не удивлялся, а лишь смеялся над диким аппетитом Никколо и подзывал официанта для очередного заказа. Такое случалось каждый раз, когда они с Ником находились в каком-либо заведении, где есть еда. Выдохся Ник после третьего десерта и решил, что на сегодня с него хватит, да и ему хотелось побольше уделить времени Алессандро, а не набить себе желудок. Время летело незаметно и в кафе они просидели чуть больше, чем три часа, да что тут говорить, они просидели бы ещё дольше, но их выгнали оттуда, так как заведение работало лишь до 21:00. И кто вообще так рано закрывается? Возмущенные, но всё такие же счастливые они отправились гулять. Ну, как гулять, Алессандро просто решил проводить парня до дома, да и прогуляться пешком им не помешало бы, особенно Никколо после его трех десертов. Погода на улице стояла замечательная, хоть и иногда дул легкий ветер, который заставлял Мобричи покрывать многочисленными мурашками, но рядом с ним был Але, который обнимал его так крепко, что любой ветер ему был ни по чем. Они шли вместе, прижимаясь друг другу, а Алессандро, увлекавшийся космосом с самого детства, показывал Нику различные созвездия на небе, иногда придумывал новые, иногда выдумывал смешные названия, лишь бы развеселить Ника, что у него прекрасно получалось. Они как и обычно проводили время вместе, наслаждались компанией друг друга, но сейчас между ними было что-то большее, чем раньше и они оба это чувствовали. — Вот мы и дошли. — Ник останавливается почти что около дома и только после думает о том, что сделал это очень зря, ведь был уверен в том, что зоркие и любопытные Эрмаль и Фабрицио уже собрались около окна и во всю пялят на них. — Спасибо тебе за этот вечер. Я рад, что у нас с тобой всё так хорошо сложилось. — Алессандро улыбается и чуть ближе подходит к Никколо, кладя свою руку ему на талию, слегка её сжимая. Из-за того, что Ник не особо отличался высоким ростом, Алессандро приходится слегка пригнуться, чтобы вовлечь парня в поцелуй, который они оба так долго ждали. На пару секунд младший Мобричи замирает от неожиданности, но после отвечает на поцелуй. Неумело, неловко, но всё же отвечает, а руки обвивают шею Мамуда. — Ты мог поцеловать меня в любой момент, но целуешь именно здесь? Перед моим домом? Ты же знаешь моих родителей. Эрмаль очень любопытный, а Фабрицио готов меня защищать при любой возможности. Не боишься? — смеется Никколо и приподнимается на носочки за ещё одним поцелуем от Алессандро. Его веселила та легкость с которой Але всё это делал, но всё-таки волновался за него. — Брось, я уверен, что они меня любят. Особенно Эрмаль, он меня любит даже больше, чем тебя. Меня невозможно не любить! Ты на себе это испытал, так что даже не сможешь отрицать. — и Алессандро снова смеется, втягивая Ника в очередной поцелуй. Вторая рука тоже оказывается на талии парня, а вот первая медленно спускается всё ниже и ниже, ложась на ягодицу. Алессандро мысленно спрашивает Ника о том, не против ли он, вопросительно кивая. Никколо хоть и не был к такому готов, но он всё равно не против, ведь не его Фабрицио будет душить цепью от штанов, если узнает о том, что кое-кто лапал его сына на первом же свидании. — Так! Нет, это уже слишком! Сколько они там вместе? Час? Два? А он уже вон чего вытворяет! А этот ещё и не против, ну я ему и дам сейчас, стоит ему только порог переступить. — ворчал старший Мобричи, смотря в окно. Эрмаль лишь закатывает глаза на очередные возгласы Фабрицио и отводит его от окна, а то кто знает что там в продолжении будет, а у Фабрицио и так нервы ни к черту, так сейчас ещё и давление поднимется у старого ипохондрика, а Мета придется всю ночь рядом с ним и тонометром провести. Думаете, Эрмалю это нужно? Конечно же нет, вот именно поэтому он и отводит мужа от окна, чтобы тот ничего больше не увидел. — Мне пора, а то думаю, что мама меня там уже пять раз потеряла, пока мы тут с тобой обжимаемся. — и Алессандро делает такой вид, будто Никко его тут насильно держит. Может Але и был хорошим актером, но на смех их всё равно пробивает обоих. — Увидимся завтра. Люблю тебя. — на последок бросает Алессандро и подмигивает. — И я тебя. — произносит Ник это очень неуверенно и тихо, стесняясь собственных слов. Он получает ещё один поцелуй от Алессандро на прощание и наконец-таки отлипает от него. — Напиши мне, как дойдешь до дома, чтобы я не волновался. — Будет сделано. А ты напиши мне, если кто-то из твоих родителей всё-таки захотят меня убить. — говорит уже уходящий Але и машет парню рукой, смеясь. Никколо лишь кивает ему, провожая взглядом. Облегченно выдохнув, он улыбается и мысленно благодарит себя за то, что ни разу не облажался за этот вечер, проведенный вместе с Алесандро. Счастливый, зацелованный и с самым популярным парнем в школе теперь в отношениях состоит. Никколо смеется от своих же мыслей, а после расплывается в улыбке, думая обо всем, что произошло за этот день. А дальше Никколо Мобричи остается только одно — спешить домой навстречу расспросам от родителей.