395 год Второй космической эры. Галактика Млечный Путь, Солнечная система, Земля, город Эсто. «Керикион», база Оплота.
— Номер Семь, мне нужен отчёт за последнюю неделю, — на мгновение оторвавшись от экрана, произнёс Донован. — И данные обо всех заражённых, попавших в зону карантина, — добавил Вальфбард. — Хочу себе имя, — недовольный голос Номера Семь эхом разнёсся по лаборатории. — Мистер Донован, дайте мне имя! — Номер Семь, дать кому-то имя — это дело крайне важное, — пожав плечами и откинувшись на спинку кресла, ответил Донован. — Обещаю, что ты получишь его, как только мы оба будем готовы к такому серьёзному шагу. — По какому принципу вы будете его выбирать? — мгновенно оживился Номер Семь. Многочисленные диаграммы и таблицы, любезно предоставленные им для изучения, в ту же секунду облепили Донована со всех сторон, скрыв его коллегу за полупрозрачной материей. — Знаете, я недавно загрузил себе «В Туманности Ориона»… — Видеоигру?! — возмутился Вальфбард, едва не подпрыгнув на месте. — А моей дочери она нравится, — с улыбкой отозвался Донован, придвигая к себе одну из таблиц. — Итак, Номер Семь?.. — Да, точно, босс! Так вот — я прошёл её где-то за три часа, но это, буду честен, не самое рекордное время. Я решил, что обязан попробовать все пути и все решения, что могут привести к разным концовкам, и поэтому я… — Ради Бога, в которого я не верю, — вздохнул Вальфбард. — Номер Семь, ближе к делу. — Та-дам! С одного экрана, расположенного над столами, на другой перескочило изображение: невысокий худощавый юноша с тёмными кудрями и смуглой кожей, чрезмерно напоминающий Мартино — Донован сразу же узнал одного из главных героев игры, которую так любила его дочь. — Мистер Донован, вам нравится? — создав рядом с собой миниатюрные фейерверки из разноцветных пикселей, с улыбкой от уха до уха спросил Номер Семь. — Потому что я в восторге! Считаю, что эта внешность подходит мне лучше всего! Я хочу себе именно такое тело! — Ты уверен? — оторвавшись от работы, уточнил Донован. — Конечно, любую часть андроида можно в любое время заменить, если изначально не поставить мимикрирующий или видоизменяющий модуль, но… Это очень серьёзный шаг для тебя, Номер Семь. А ведь мы даже не определились с именем для тебя. — Я знаю, что у Ники есть своё тело, а Нейт с разрешения полковника может воспользоваться любым андроидом, что есть на базе, и что они, вообще-то, старше и умнее меня, но… — Ты хочешь себе тело? — подсказал Донован. — Я хочу себе тело, — качнув тёмными кудрями, согласился Номер Семь. — Быть ИИ, конечно, круто, не спорю, но мне кажется, что если бы у меня было тело, я был бы более полезным. — Искусственный интеллект на то и создан, чтобы участвовать в процессе, не имея при этом тела, — сухо отозвался Вальфбард. — Он шутит, — произнёс Донован, надеясь успокоить Номера Семь, мгновенно сменившего образ с жизнерадостного на запуганного и расстроенного всеми и вся мальчишку. — Не шучу. — Шутит, — с нажимом повторил Донован, наградив коллегу выразительным взглядом. Затем, посмотрев на Номер Семь, подмигнул ему и вернулся к работе, не забыв при этом подметить: — Когда Ргаран начнёт производство новой серии андроидов — я тебе сообщу. Если не получится договориться и создать то тело, что ты хочешь, я позволю тебе выбрать среди уже имеющихся. Это тебя устроит? — Босс, вы лучше всех! Я самый счастливый ИИ во всей Вселенной! — А ещё самый полезный, поэтому, чтобы оправдать своё гордое звание, найди отчёт триста девяносто второго года о вспышке чёрного энферма́да в Содоме. — Триста девяносто второй год, — пробормотал Номер Семь, преобразовав фейерверки в бесформенное кресло и, плюхнувшись в него, придвинув к себе строку поиска. — Триста девяносто второй год… Хорошо, нашёл. — Мне нужна информация о последнем заражённом, что был замечен на территории города. — Бернат Ганикс, — озвучил находку Номер Семь, мгновенно разворачивая окно перед Донованом и, перенося в него информацию, следя за ней. Расположив информацию в правой части экрана, Номер Семь, словно спиной прислонившись к левому краю экрана, начал рукой указывать на наиболее интересные детали отчёта. — Прошу заметить, что господин Ганикс — чистокровный стриолец. Эмигрировал на Землю в результате экономического кризиса на Стрио́ле, надеясь найти здесь какую-либо работу. Ничего криминального или сверхъестественного я о нём не нашёл. — Пираты, работорговцы, мафия? — со смешком предположил Донован, но Номер Семь, сокрушённо качнув головой, ответил: — Он чист, босс. Этакий ангелочек и работяга. У него была жена, землянка, которая заразилась за несколько дней до него. Полиция забрала её в зону карантина раньше, чем он вступил с ней в непосредственный контакт. В зоне карантина он её не навещал. Бернат Ганикс был проверен на наличие клеток чёрного энфермада внутри организма, и результат теста был отрицательным. Когда его жена умерла в зоне карантина, он попал туда, но на этот раз — с заражением. С момента отрицательного результата теста и попадания в зону карантина прошло три дня. — Три дня, — себе под нос повторил Вальфбард и, повторив напряжённую позу Донована, обратился к ИИ: — Отчёт о первом заражённом в Содоме. — Женщина по имени Зелцин с Асманда́ра, прибывшая на Землю для распространения веры в Многоликого, которому поклоняются на её родной планете. Прожила на Земле два года, умерла через неделю после заражения, успев при этом заразить двух врачей в зоне карантина. — Подробнее о врачах, — скомандовал Донован. — Аалона Сандал, уроженка Ко́рбла, и Брайан Роллинс, землянин. Оба были исследователями, прибывшими из научного центра «Борей», находящегося в Каролине. Единственные из врачей, умершие в результате заражения чёрным энфермадом от исследуемого объекта. — Данные об их защите и прочем, — не унимался Вальфбард, каждое новое слово произносивший с большим рвением. — Ничем не отличаются от данных о защите других врачей, полицейских, военных или членов отряда специального назначения, — ответил Номер Семь, для наглядности продемонстрировав им все стадии разработки защитных костюмов, используемых в карантине, а вместе с ними — последнюю модель, выпущенную после смерти Сандал и Роллинса. — Их защитные комплекты были точно такими же, как у других. Ни единого модуля, схемы или ткани не было повреждено. Они заразились чёрным энфермадом не из-за неисправного костюма, порванного рукава или засорившегося фильтра. — Весь секрет не может крыться в комплектах, — тихо произнёс Донован, однако коллега его услышал и, начав массировать виски, с тем же напряжением ответил: — Тогда каким образом клетки чёрного энфермада оказались в их организме? Не могли же они пройти сквозь комплект в результате фазирования! — То, что ни одного случая фазирования не зафиксировано, не значит, что это невозможно. — На то мы и изучаем чуму, верно? — Чуму? — переспросил Вальфбард, словно попробовав слово на вкус. — Кто дал чёрному энфермаду такое название? — Люди, — пожав плечами, ответил Номер Семь. — Четыре месяца назад это название прозвучало на одном из государственных каналов. — Чума, — повторил Донован, начав поглаживать несуществующую бороду. — Произносится намного проще, чем «чёрный энфермад». Согласен, Стив? — Чёрный энфермад отличается от чумы, их нельзя путать! — Но чума, о которой ты говоришь, была побеждена ещё до Первой космической эры. — Если быть более точным, — встрял Номер Семь, демонстрируя им ещё одно окно с информацией, — за тысяча триста семь лет до наступления Первой космической эры. Так что, теоретически, люди имеют право употреблять это название, пытаясь обозначить губящую их заразу. — Но какая, к чёрту, разница? — с кривой улыбкой, совершенно не подходящей в данной ситуации, сказал Донован. — Вернёмся к нашему делу. Номер Семь, найди всё, что есть о распространении чёрного энфермада в пределах Содома. — За месяц инфекция распространилась на территории трёх из восьми районов города, мистер Донован. Количество заражённых оставалось постоянным, не росло и не падало. Через четыре месяца после наступления инфекция ушла так же внезапно, как и появилась. Среди заражённых не было тех, кто смог бы пережить чёрный энфермад. Те жители, что не были заражены, прошли обследование, курируемое Элизабет Амбер, в исследовательском центре «Эвр». Наличие клеток чёрного энфермада не было обнаружено. — Иными словами, все отчёты о заражении районов в Содоме говорят о том, что болезнь просто исчезла? — подытожил Донован, откинувшись на спинку кресла. — Позволю себе заметить, босс, — качнув головой, сказал Номер Семь, — что точно такая же ситуация была замечена в Лабасте и Венусе. — И, конечно же, — со вздохом предположил Вальфбард, — ни одного выжившего? — Ни одного, доктор Вальфбард, — ответил Номер Семь. Немного помолчав, он добавил чуть тише: — Кроме того, что прибыл неделю назад, разумеется. — Как мальчик? — мгновенно поинтересовался Донован. — Морган и Идгар узнали что-нибудь новое? — После недавнего теста доктор Морган взяла его кровь для анализа, но в ней не были обнаружены клетки чёрного энфермада. Нейт запустила повторный анализ и начала сканирование двух образцов, взятых во время периода, когда мальчик был заражён, и после, когда он вдруг выздоровел. — Как он сейчас? — уточнил Донован. — Лучше. По последним данным, отдыхает после очередного теста. Через полчаса назначен новый, последний на сегодня. — Что с его семьёй? — Он из детского дома, босс. Установить личность родителей не удалось, — я уже начал сканирование Потока и ищу информацию о них, — но у мальчика есть младший брат, в данный момент находящийся в зоне карантина. Он попал туда на следующий день после того, как его брат неожиданно вылечился. На сегодняшний день о нём нет никаких известий. — Будто чёрный энфермад перескакивает с одного носителя на другого, — пробормотал себе под нос Донован, но Номер Семь, прекрасно слышавший каждое слово, всё же уточнил: — Что вы сказали, босс? — Ничего, Номер Семь. Дай нам всё, что есть о брате мальчика. — Хорошо, сейчас… Доктор Вальфбард, — обратился к нему Номер Семь, параллельно с этим выискивая в своих архивах нужную информацию, — доктор Морган и доктор Идгар уже ждут вас. — Прекрасно, — сухо отозвался Вальфбард. — Я ведь им так нужен там! — Вам повезло, доктор. Вы будете тем, кто поможет найти лекарство! — Заткнись, Номер Семь.***
— Согласно моим подсчётам, погрешность результатов варьируется от шести до восьми процентов на первом этапе и от тринадцати до двадцати одного — на втором. — Процент погрешности слишком велик, — отозвался Вальфбард, решив не отвечать на разъярённый взгляд своей коллеги. — Нейт, проведи отдельную диагностику каждого органа и выяви, с чем связана эта погрешность. — Думаете, что погрешность в результате нашего исследования может быть вызвана участком, на котором мы его проводим? — промямлил Идгар, из-под очков посмотрев на Вальфбарда. — Мы собираемся внедрить ему отслеживающий модуль, — собрав руки за спиной, ответил Вальфбард. — Если клетки организма не примут новую часть, произойдёт либо отторжение, что крайне опасно для нашего пациента, либо заражение. — Заражение? — Мы не знаем, каким образом люди заражаются чёрным энфермадом. Это может быть определённая бактерия, находящаяся в теле человека и начинающая мутировать в результате столкновения с определённым барьером, мешающим внедрению какого-либо модуля. Или же это внеземной вирус, способный временно отступить, не оставив и следа, а после — вернуться. Мы же не хотим сделать мальчика киборгом? — Словно ты боишься, что если это случится — внедрять мальчику новые части придётся именно тебе, — усмехнулась Морган, ногтями застучав по планшету. — Так и есть! — возмущённо ответил Вальфбард. — Полковник не простит нам, если мы погубим единственного выжившего после чёрного энфермада. Поэтому он заставит меня внедрять мальчику новые части, если это хоть ненадолго продлит его жизнь! — Какой же ты ворчливый, — сверкнув глазами, отозвалась Морган. — Милый, — сладко пролепетала она, выдавив из себя фальшивую улыбку, и посмотрела на мальчика, расположившегося на кушетке по ту сторону стекла, — ты готов? Нервы Вальфбарда шалили, и он не мог этого скрыть. Вживление отслеживающего модуля в тело мальчика могло привести как к сбору всех данных о процессах, протекавших и протекающих в его организме, так и к его гибели. Полковник был крайне требователен к проведению операции именно сегодня, а не через несколько дней, когда мальчик более-менее прилично придёт в себя. Вальфбард считал это странным, даже подозрительным, но спорить элементарно не мог. Мальчик смотрел на них, широко распахнув глаза. Вальфбард не видел в них ни страха, ни подозрения, — лишь невероятных масштабов интерес, каким-то образом вместившийся в столь хрупкое тело. Мальчик, ладонью проведя по левой руке, остановился на крошечной точке, оставшейся после очередного взятия крови. — Милый, всё хорошо? Несмотря на притворство, сочащееся сквозь каждое произнесённое Морган слово, мальчик ей верил. Она была единственной, кого он не боялся и с кем общался со дня своего прибытия. Морган не слишком радовалась перспективе успокаивать мальчика и нянчиться с ним, но полковник приказал ей следить за его состоянием вне лаборатории, после различных операций, анализов, процедур и прочего. И всё же, не беря во внимание тот факт, что Морган совершенно не ладила с детьми (Вальфбард был уверен, что она их прямо-таки ненавидела), работала она в разы меньше, чем остальная команда. Даже Вальфбард, неизвестно для чего включённый в команду, в «Керикионе» времени проводил больше. — Рука болит, — спустя несколько минут напряжённого молчания, разбавленного лишь гудением расположенных в лаборатории аппаратов, до них из динамиков донёсся тихий голос мальчика. — Скоро пройдёт, — поспешила заверить его Морган. — Ты готов? Нам уже пора начинать. — Будет больно? — Нет, что ты, совсем не больно. Только лежи спокойно, ладно? — Хорошо, — согласился мальчик и, любопытным взглядом оценив застывших у стены меддроидов, расположился на кушетке. Морган со свистом выдохнула, повернувшись к коллегам, и одним движением включила звук внутри комнаты. — Предлагаю уже покончить с этим. Нейт, что у тебя? — При внедрении отслеживающего модуля в брюшную полость пациента погрешность результатов первого этапа увеличивается с восьми до девяти процентов, на втором — с двадцати одного до двадцати трёх. Внедрение отслеживающего модуля в шейный отдел пациента не увеличивает погрешность результатов первого или второго этапа. — Проблема в брюшной полости? — выгнув бровь, уточнил Идгар. — Значит, — не обратив внимания на его вопрос, спросила Морган, — внедрение модуля в шейный отдел не вызовет отрицательную реакцию организма? — Нет, доктор Морган. — Радуйся, Стивен, — усмехнулась Морган, — тебе не придётся делать из мальчика киборга. Нейт, ты можешь… — Минуточку! — перебил её Вальфбард. — Ты планируешь начать операцию сейчас? Без выяснения, почему именно шейный отдел подходит для отслеживающего модуля? Даже не обратив внимания на тот факт, что брюшная полость мальчика несовместима с модулем? — Стивен, модуль идеален, — вмешался Идгар, — и потому я не вижу причин для беспокойства. Нейт уже провела соответствующую диагностику. — Нужно провести исследование. — Был приказ, — напомнила ему Морган, скрипнув зубами. — Мы должны как можно скорее внедрить ему модуль. — Мы должны провести больше тестов, — продолжил стоять на своём Вальфбард. — Мальчик здесь всего неделю. — Уже неделю, — исправила его Морган. — Мы и так потеряли много времени. Вальфбард был в команде исследователей лишь потому, что смог улучшить отслеживающий модуль, когда-то разработанный Адамом Даном, учёным из Золотого города. Полковнику нужен был только модуль, но не сам Вальфбард — однако он, вопреки своим желаниям, здесь. Он следит за проведением тестов и вместе с Донованом изучает архивы, пытаясь найти что-то, что даст им подсказку. Несмотря на свой возраст (а в тридцать один год, как считал Вальфбард, даже не беря во внимание острый ум, ещё рановато браться за поиски лекарства от чёрного энфермада), в данном исследовании слово Морган имело больший вес, чем слово Вальфбарда. Он был лишь учёным, специализирующимся на киберхирургии, доработавший отслеживающий модуль Дана, а она — ведущим вирусологом «Керикиона», громко заявившая о себе всего девять лет назад. Идгар, достаточно бесхребетный для того, чтобы перечить начальству, но слишком умный, чтобы избавиться от него, не мог озвучить другого мнения и соглашался с Морган. А Вальфбард, продолжая видеть в глазах мальчика любопытство, пытался отыскать в них страх — потому что таких людей, как Морган, следует бояться. — Нейт, начинай, — скомандовала Морган. — М-12, ввести пациенту тета-анестетик. Меддроид, до этого в ожидании стоявший у стены, пришёл в движение. Вальфбарду не нужно было лишний раз повторять про себя всё, что Нейт совершала через меддроидов, но он всё равно продолжал делать это, неотрывно следя за процессом. После каждой операции мальчик принимал безобидную дозу регенео, но, несмотря на это, его руки были усеяны крошечными точками от многочисленных игл, и Вальфбард считал это не самым приятным зрелищем. — Тета-анестетик введён, доктор Морган, — отчиталась Нейт, в то же мгновение беря под контроль ещё двух меддроидов. — Реакция организма? — поспешил уточнить Идгар. Несколько секунд Нейт молчала, и Вальфбард, знавший, что ей нужно время, чтобы собрать информацию, всё же забеспокоился. — В результате введения тета-анестетика начался процесс восстановления клеток организма, повреждённых чёрным энфермадом, а также ускоренное восстановление кожных покровов. — Клеток, повреждённых вирусом? — выделяя каждое слово, переспросила Морган. — Нейт, это невозможно. Повреждённые чёрным энфермадом клетки в организме пациента были восстановлены ещё до того, как он прибыл к нам. — Отчёт верен, доктор Морган. Организм пациента запустил процесс регенерации. — Это реакция тета-анестетика? — спросил Вальфбард, спрятав руки в карманах халата. — Невозможно, — покачав головой, ответил Идгар. — Тета-анестетик должен был вызвать анестезию, а не регенерацию уже восстановленных клеток. Это не регенео. — Тогда почему процесс вновь запущен? — Нейт? — обратилась к ИИ Морган. — Нейт, что происходит? — После введения тета-анестетика в организм пациента был замечен след субстанции неизвестного происхождения. — Неизвестной субстанции? — словно пробуя фразу на вкус, повторил Идгар. — Но только что ничего не было… Нейт, отчёт. — Отчёт невозможен, доктор Идгар, — на последнем слове голос Нейт слишком резко взял высокую ноту, что было нехарактерно для программ, прошедших полную проверку меньше недели назад. — Нейт? — обеспокоенно спросила Морган — Отчёт невозможен, доктор Идгар, — повторила Нейт, на этот раз уже нормальным голосом. — Невозможно установить природу субстанции, замеченной в организме пациента. Невозможно определить источник её появления. Невозможно просчитать реакцию организма пациента. Пульс пациента замедлился, — она сделала паузу, и Вальфбард успел отсчитать пять ударов сердца, прежде чем ИИ добавила: — Дыхательные пути перекрыты субстанцией неизвестного происхождения. — Какого чёрта? — возмутился Вальфбард. — Что за анестетик вы ему ввели? — М-11! — повысила голос Морган, и меддроид, который не должен был принимать участие в тесте, пришёл в движение, но спустя жалкую долю секунду с отключенными системами рухнул на пол. — М-10! Ещё один меддроид был готов следовать экстренной программе, но не успел даже руку поднять, как Нейт сообщила: — Дыхательные пути свободны. Пульс остановлен. Биение сердца остановилось. Пациент мёртв. Морган, не стесняясь, выругалась. Доктор Идгар, прижав планшет ко рту, в изумлении смотрел на операционный стол за стеклом. Надобность в помощи меддроида отпала, и он замер на месте. Диаграммы вокруг Морган и Идгара стали собираться в одно место — Нейт готовилась отправить их в один архив. Она действовала донельзя бездушно, но Вальфбард не мог её в этом винить — ИИ не были запрограммированы на сочувствие к тем, кто умирал на операционном столе. — Отчёт о возможных причинах смерти пациента составлен, — спустя несколько секунд гробовой тишины произнесла Нейт, высвечивая перед докторами собранную таблицу. — Отправь отчёт полковнику, — сухо скомандовала Морган, даже не взглянув на него. — И закрой тело. В горле Вальфбарда пересохло. Он никогда не был сентиментальным, не испытывал особой любви к другим людям, ставших жертвами тех или иных обстоятельств, но мальчишка… Казалось несправедливым, что мальчик, — единственный выживший после чёрного энфермада мальчик, — кровь которого могла помочь тысячам людей, умер в результате врачебной ошибки. Сомневаться не стоило: они были виноваты в смерти мальчика. Они нарушили один из протоколов, они не правильно рассчитали погрешность, он, Вальфбард, не настоял на дополнительных тестах. Многочисленные анализы и тесты показывали, что мальчику не страшно новое заражение, — его организм выработал иммунитет, принцип действия которого учёные «Керикиона» и изучали, но мальчик… Мальчик умер. Тринадцатилетний мальчик, на которого, пусть она этого и не знала, надеялась вся планета, умер. Когда в последний раз Вальфбард чувствовал себя столь опустошённо? В его голове роились сотни мыслей, глаза не знали, за что зацепиться в стерильно-белой лаборатории, а в ушах стоял… — Пульс пришёл в норму, — сообщила Нейт, мгновенно убирая таблицу, которая так и не была отправлена полковнику. Сердце Вальфбарда болезненно сжалось. — Что ты сказала?.. — Пульс пациента пришёл в норму, доктор Вальфбард, — ровным голосом повторила Нейт. — Что с дыхательными путями? — едва сдерживаясь, спросила Морган. — Нейт! Что, чёрт возьми, это значит?! — Запрашиваю разрешение на открытие дверей, — не ответив на вопрос доктора, сказала ИИ. — Запрашиваю… разрешение на… Доктор Морган, необходимо вызвать охрану. Морган выглядела озадаченной. Она переглянулась с коллегами и, не найдя нужных слов, неотрывно смотря на мальчика по другую сторону стекла — всё ещё лежавшего так, как минуту назад, — вновь обратилась к Нейт: — Вызови охрану. — Это был не вопрос, доктор Морган, — сказала Нейт. — Капитан Керс получил сообщение о смерти пациента минуту назад и уже направляется в лабораторию вместе с охраной. Каковы указания? Вальфбард запутался и не понимал, что происходит. Казалось, что Нейт решила единолично выполнить всю работу врачей, хотя это шло вразрез с её протоколами. Насколько Вальфбард знал, Нейт должна была вызвать охрану лишь в крайнем случае, но смерть пациента, а затем его воскрешение?.. Вальфбард с трудом помнил, как дышать. — Нейт, установи связь с комнатой, — раздражённо бросила Морган, покосившись на стекло. — Установление связи невозможно, доктор Морган. — Почему? Какие-то проблемы? — Разрешение на открытие дверей получено, — растягивая каждое слово, произнесла Нейт. В следующее же мгновение двери, отделявшие лабораторию от комнаты с операционным столом, распахнулись. — Запрашиваю разрешение на использование лабораторного оборудования. Вальфбард с силой сжал кулак — так, что ногти впились в кожу. Он знал, что его глаза не могли его обмануть, что он видел всё таким, каким оно и было, и слышал именно то, что было произнесено. Но он не мог найти причину столь резкой перемене в голосе Нейт, не мог понять, кто отдаёт ей приказы — действовать самостоятельно Нейт могла лишь в том случае, если ни один из ответственных за проведение исследования докторов не был в состоянии управлять ею. Вальфбард знал, что полковник в любой момент может взять Нейт под контроль, но не был уверен, что он именно так и поступил — всё-таки, совещание было в самом разгаре. — Разрешение на использования лабораторного оборудования получено, — помехи исказили голос Нейт, и Вальфбард с трудом смог разобрать, о чём она говорит. — Запрашиваю разрешение на убийство доктора Идгара. — Что?.. Едва Идгар успел выдавить из себя одно-единственное слово, как в его горло прилетело что-то длинное и острое. Фонтан брызг окрасил белоснежный халат доктора алым, и доктор, издавая омерзительные клокочущие звуки, рухнул на пол. Он пытался вцепиться в собственное горло, но Вальфбарду хватило одного взгляд, чтобы понять, что его коллега обречён. Двери лаборатории заскрипели. Нейт что-то проскрежетала, но Вальфбард, не разобравший ни слова, всё же догадался, что она пыталась удержать охрану в коридоре, хотя сама её и вызвала. «Кто-то перехватил управление, — модуль, соединённый с мозгом доктора Вальфбарда, среагировал мгновенно: спустя несколько мгновений он уже переводил сообщение для Донована, оставшегося в архиве. — Нейт вышла из-под контроля. Идгар мёртв!» Державшаяся за край стола Морган была белее бумаги. Она широко распахнутыми глазами смотрела на доктора Идгара, распластавшегося на полу, на лужу крови, стремительно растекавшуюся по стерильному белому полу. Вальфбард, припав к столику на колёсах, с ужасом смотрел перед собой. Его глаза его не обманывали, он знал это, но не мог поверить в происходящее. Он видел, что охрана пыталась прорваться внутрь, видел когти одного из охранников, которые трудно было с чем-то спутать, и то, как они рвали металл дверей. Нейт продолжала говорить с отвратительными помехами, мешавшими понять её, и наверняка контролировала двери. Вальфбард был готов отправить Доновану новое сообщение, когда его взгляд упал на тело Идгара. Из его горла торчала длинная тонкая чёрная игла, которая буквально таяла на глазах. Игла растворилась, превратившись в облачко чёрного дыма, из которого то и дело выпрыгивали чёрные искры, и змейкой поползла обратно. Вальфбард, следивший за перемещением «змейки», замер, поняв, к чему она стремилась. Умерший мальчик был вполне живым и стоял на своих двоих. Позади него, в комнате с операционным столом, бесформенной кучей валялись запчасти меддроидов, порванная синтетическая кожа была готова вот-вот загореться от искрящихся совсем рядом проводов. Казалось, что на меддроидов напал дикий зверь, вспоровший им внутренности, оторвавший конечности и перервавший все провода, что были в их металлических телах. Операционный стол был перевёрнут, на нём виднелись глубокие чёрные следы от ладоней. Сам мальчик выглядел отвратительно: русые кудри почернели и отяжелели, упали ему на лицо, кожа стала совсем белой и блестела от пота, круги под глазами неожиданно стали ещё больше, вокруг рук клубился чёрный дым, из которого выпрыгивали тёмные искры. Как, чёрт возьми, они этого не заметили? Когда мальчик успел подняться и что произошло с меддроидами? Охрана всё же прорвалась в лабораторию. Множество звуков, которые уловили чувствительные уши Вальфбарда, раздались одновременно. Щёлкнувшие затворы пистолетов едва не потонули в шипении некоторых из охранников — Вальфбард помнил, что некоторые из них не были людьми, но всё равно удивился. Он бросил быстрый взгляд на Керса и вновь посмотрел на мальчика. На него было направлено шесть пистолетов, но он, казалось, совсем не замечал этого. Мальчик сделал шаг вперёд, и его движение повторил один из охранников. — Стой на месте, — с шипением произнёс Керс, не сводя взгляда с мальчишки. — Доктор Морган, что происходит? — Звёзды… — поражённо выдохнула Морган. Кровь Идгара добралась до её ног, и Морган, зажав рот рукой, отползла подальше. — Вальфбард? — обратился к нему Керс, продолжая смотреть на мальчика. — Кто-то перехватил управление, — едва выдавил Вальфбард. Он не знал, куда ему деться, и чувствовал опасность, исходящую от обеих сторон. — Нейт? — позвал Керс, и мальчик, до этого молчавший, тихим голосом, который, однако, услышали все, сказал: — Нейт, я даю разрешение на убийство доктора Морган. — Разрешение на убийство доктора Морган по… — Нейт вдруг замолчала: её голос будто кто-то оборвал, и вместо него, серьёзного и ровного, раздался другой, более эмоциональный и громкий: — Активация протокола «Защитник»! Выкуси, сволочь! У Ники, второго искусственного интеллекта, используемого «Керикионом», человеческих эмоций было в разы больше. К тому же она, обойдя приказы полковника, каким-то образом получила доступ к различным ругательствам, которые использовала тогда, когда считала это уместным. Вальфбард считал это странным, но прямо сейчас был рад: он буквально ощущал, как Ника берёт контроль над всеми действиями Нейт, отрезая её от «сволочи», влезшей ей в программу. Ника была умнее и развитее Нейт, но она редко работала с «Керикионом», так как была личным искусственно созданным для полковника помощником, для которого даже выделили отдельное тело. Однако протокол «Защитник» основывался на непосредственном вмешательстве Ники во все процессы, протекающие в «Керикионе», а также позволял ей брать контроль над отдельными программами. — Нейт? — нерешительно позвал мальчик, как-то странно покосившись на потолок. Вальфбард, посмотрев на мальчика, едва сдержал крик ужаса, рвущийся наружу: его глаза были полностью тёмными, без зелёной радужки. — Нейт сейчас в отпуске, — продолжила Ника. Откуда-то раздался щелчок, и Вальфбард догадался: Ника добралась до установок, расположенных в разных углах лаборатории. Один неверный шаг — и они выстрелят. — Но она пообещала привезти тебе открытку из Золотого города. Будешь хорошим мальчиком и подождёшь её здесь? Капризничать не будешь? — Но я же… — он замолчал, в замешательстве посмотрев на собственные руки. Клубы чёрного дыма, казавшегося слишком плотным, вились вокруг его пальцев. Изредка из дыма выпрыгивали такие же чёрные искры. — Я не могу найти следов вмешательства в программы Нейт, — между тем сказала Ника. Мальчик продолжал рассматривать свои руки и дым, крутившийся вокруг него, и не обращал внимание на ИИ, между тем добавившую: — Она, вне всяких сомнений, была взломана, но я не знаю, кем или чем. — Это возможно? — уточнил Керс, всё ещё смотря на мальчика. Морган по-прежнему таращилась на тело Идгара, а Вальфбард, не веривший, что его глаза видят нечто настолько удивительное и невероятное, как дым вокруг мальчика, не мог вымолвить ни слова. — Вообще-то, нет, — ответила Ника, — но я уверяю вас, это так. — Что происходит с пациентом? — Вальфбард всё же вернул власть над собственным голосом, но он оказался очень тихим и ломким, будто доктор неделями ни с кем не разговаривал. — Пациент… был мёртв, — с паузой произнесла Ника. — Пациент умер в восемнадцать часов сорок три минуты и ожил в восемнадцать часов сорок шесть минут по местному времени. — Клиническая смерть? — предположил Керс. Мальчик, будто бы поняв, что говорят о нём, поднял голову и посмотрел на Керса совершенно чёрными глазами. — Нет, капитан, это была самая настоящая смерть. Чёрный энфермад убил пациента. — Он вылечился, — вмешался Вальфбард. Очень медленно, но силы возвращались к нему. Спустя несколько мгновений доктор смог подняться на ноги и отступить на шаг от мальчика, ближе к охране. — Клетки чёрного энфермада были уничтожены. Ещё неделю назад, когда нам сообщили о мальчике. — Данные, собранные Нейт после смерти пациента, говорят о том, что он умер от заражения чёрным энфермадом, — повторила Ника, слегка повысив голос. — Точно, — вдруг сказал мальчик, качнув головой. — Чёрный энфермад. Чума. Он хотел сделать шаг, но, вовремя опомнившись, замер на месте. — Не стреляйте, пожалуйста, — сказал он, неотрывно смотря на охранников. — Я не опасный. Я ещё ребёнок. — Этот дым… убил Идгара, — ошеломлённо произнесла Морган, медленно поворачивая голову к мальчику. — Ну да, — мальчик кивнул так, будто это был давным-давно известный факт, озвучивание которого лишь подчёркивало умственную осталось Морган. — Конечно, дым убил его, хотя это не дым. Но у доктора была сила, которая нужна мне. По крайней мере, так мне сказали. — Сила? — переспросил Керс. — О чём ты, парень? — Ну, сила, которую использовали лики, — приподняв руки, ответил мальчик. Дым откликнулся на его действия, поплыл за его пальцами — мальчик улыбнулся, когда, отведя руку в сторону, дым последовал за ней. Дым постепенно сгущался, превращаясь в более плотные потоки, но кое-где оставался полупрозрачным, что выбивало доктора из колеи. Он не понимал, когда дым осязаем, а когда — нет. Не понимал, когда дым может атаковать их. — Сила заключена в людях, — продолжил мальчик. Его лицо, не считая бледности, тёмных глаз и кругов под ними, было совершенно обычным, типичным для тринадцатилетнего мальчишки. Но говорил мальчик так, словно читал лекцию по философии в академии на какой-нибудь космической станции. — Сила — двигатель всего. Поэтому мы убили доктора. Поэтому мы убьём вас. Перед глазами Вальфбарда пронеслись сотни исследований, которые они проводили, пытаясь понять, почему мальчик выжил, а в голове уже поселились теории, одна из которых была отдалённо связана со словом, которое мальчик использовал. «Лики». «Только не это, — напряжённо сглатывая, подумал Вальфбард. — Только не лики». Дым вокруг мальчика волной набросился на них, мгновенно поглотив весь свет. Вальфбард услышал, как лопнули лампы под потолком. Доктор вместе с одним из охранников, прыгнувшим на него, оказался на полу. В ушах стоял смешавшийся с гулом звон, но больше звуков не было. Он не почувствовал удара, лишь тупую боль в локтях и коленях, врезавшихся в пол. Он чуял запах крови Идгара, и спустя несколько мгновений её стало ещё больше, но на этот раз кровь не была человеческой. Кровью пахло совсем рядом. Левая рука охранника, защитившего Вальфбарда, была исполосована, но сам охранник, казалось, совсем не заметил этого. Он оставил доктора, схватился за пистолет, но держать на мушке было некого — мальчик исчез вместе с дымом. Вальфбард в изумлении смотрел на место, где он недавно стоял, когда к нему вернулся слух — и он услышал стоны и ругань, раздававшуюся из-за спины. Вальфбард повернулся так быстро, как мог, краем глаза зацепив нетронутую Морган, и остановился на других охранниках. Некоторым из них досталось, но никто, кроме одного рядового, — кажется, его звали Фокс, — не был серьёзно ранен. Фокс содрогался всем телом, скрыв лицо руками, и кричал так, что по телу Вальфбарда побежала дрожь. Он чувствовал запах крови, — люманирийской крови, — и видел, что его ладони уже окрасились в алый цвет. Фокс лишь на несколько мгновений оторвал руки от лица, чтобы отмахнуться от тянущихся к нему охранников, и Вальфбард увидел чёрную иглу, торчавшую у того из правого глаза. «Донован, — мгновенно обратился к модулю Вальфбард, — у нас проблемы, Донован!» Послышался вздох с металлическими нотками — Ника, вновь напомнив о себе, наверняка уже подняла на уши всех, кого можно было. Вальфбард услышал завывшую сирену и топот ног, которые, казались, вот-вот пробегут по коридору. — Я сообщила полковнику о случившемся, — сказала Ника: ей пришлось увеличить громкость, чтобы её услышали сквозь стоны и крики Фокса, — и о том, что рядовой Фокс получил тяжёлое ранение. — Куда делся мальчик? — поднимаясь на дрожащие ноги и подходя к Фоксу, спросила Морган. Она, ещё несколько минут назад в ужасе прятавшаяся за столом, менялась на глазах. Они с Вальфбардом знали, что должны в первую очередь помочь раненому Фоксу, но почему-то именно Морган первой смогла пошевелиться. — Не могу ответить на этот вопрос, — в замешательстве произнесла Ника. — Он… он исчез.. — Что? — не понял один из охранников. Через панель, встроенную в левый рукав формы, он уже докладывал о случившемся, при этом пытаясь делать это быстро и точно. — Что это значит, Ника? — спросил Вальфбард, хватая с одного из столиков тонкую ткань и прижимая её к руке солдата, закрывшего его. Он понимал, что его тело действует, следуя инстинктам, а не разуму, но всё равно поражался этому. — Мальчик не мог просто исчезнуть! — Он исчез, доктор Вальфбард, — повторила Ника. — Исчез со всех радаров.