*****
Она всегда хотела иметь ребенка. Но не могла. Совершенно, безнадежно бесплодная – так уж получилось. И, когда было предложено создать вместо ребенка клона, первым ответом был категорический отказ. У клонов не было иного будущего, кроме выполнения желаний их хозяев. У клонов не было своих интересов. Даже фантазий у них быть не могло. Роботы в живых телах, которые однако, ничем не отличались от человеческих. На это она и попалась, когда случайно решила полистать первый попавшийся журнал. Гений астрофизики и её юная дочь, как две капли воды, похожая на неё в ранней юности. Зрелая женщина и расцветающая девушка. Сердце болезненно сжалось. А потом в глаза бросилась подпись под фотографией: «Таковы достижения биотехнологий, способных дать любимых детей тем, кто уже отчаялся». Клон. Девушка на фотографии была клоном. Но её взгляд казался вполне человеческим. Он походил на взгляд её «матери». На всех фотографиях они одновременно хмурились, одновременно улыбались, обнимали друг друга за плечи. Это выглядело... по-человечески. Полным взаимопониманием. На следующий день она позвонила в Центр. – Я хочу... – невольно запнулась, – завести ребенка. Но там поняли и так. – Приходите завтра в девять, – женский голос в трубке звучал сочувственно. – Вам нужно будет сдать свой биологический материал. «Биологический материал» было до обидного нейтральным понятием. Хотелось эмоций. И она хрипло спросила: – Как это будет выглядеть? – Обычно сдается немного крови, – уточнил женский голос. – Ребенок должен быть родным по крови, это важно для любой матери, правда? Если первая попытка по каким-то причинам проходит неудачно, берется маленький кусочек большого пальца ноги. Это совершенно не больно, вся операция проходит под местным наркозом. Но неудачных попыток почти не бывает. Кровь зарождает новую жизнь, - на последней фразе голос прозвучал восторженно, и это было именно тем, что нужно, чтобы решиться окончательно. – Я приду.*****
Крови оказалось достаточно. Уже через пару дней послышался звонок, и уже знакомый женский голос радостно сообщил: – У вас будет ребенок! Захотелось одновременно обнять обладательницу этого голоса, запрыгать от радости и прижать ладонь к собственному животу. Конечно, в нем никого не было и быть не могло. Но казалось, что есть. – Когда?.. – Два месяца, – теперь в голосе, казалось, прозвучали виноватые нотки. – Быстрее пока не получается... Но это будет здоровый ребенок. Девочка. Других вариантов и не было. Клон из биологического материала женщины не мог быть мальчиком – не хватало Y-хромосомы. Но звучало все так, будто выбор все же имелся. По-человечески. Впрочем, ей всегда больше хотелось девочку. – Это замечательно! – Мы все радуемся за вас, – голос действительно был радостным. – Это очень важно. Когда появляется на свет новый ребенок – это всегда как маленькое чудо!.. Простите, я, наверное, слишком эмоциональна. – Я тоже, – невозможно было сдержать улыбку.*****
И невозможно было сдержать слез, когда через два месяца на руки положили маленькую девочку. Она не выглядела новорожденным ребенком, чуть старше – светлая кожа, беленькие волосики. Горячая, с довольно ощутимым весом, она казалась воплощением жизни. – Какая красавица!.. – выдохнуть, осторожно прикасаясь к маленькому лобику. Глазки были голубые и смотрели удивительно осмысленно. – Она прекрасна, как цветок... Я назову её Нарциссой. – Она прекрасна, как вы, – улыбнулась одна из сотрудниц Центра. – Нарцисса – хорошее имя. Она не упомянула, что большинство женщин, приходивших за детьми, называли маленьких клонов Розами, Лилиями, иногда даже Настурциями или Петуньями. Самым популярным было имя Белла. Женщины не были оригинальны в своей любви к «дочерям», маленькой копии себя. – Кормите её молочной смесью, – вместо этого мягко произнесла она, подавая бутылочку. – Это очень полезная смесь, она содержит все витамины и микроэлементы, которые необходимы ребенку. – А я-то переживала, что у меня не будет молока... – немного нервно засмеялась новоиспеченная «мать». Это тоже было типично. – Если вы считаете, что так лучше, возможно провести определенные... процедуры, чтобы у вас появилось молоко, - заметила сотрудница. – Вы сможете кормить её грудью, но все равно полезнее будет использовать и смесь. Грудное вскармливание подразумевает определенные ограничения в питании и образе жизни... – Давайте хотя бы попробуем. Я хочу попробовать. Как и многие другие.*****
Нарцисса была спокойней, чем большинство обычных детей, но кого бы расстроила такая разница? Её «мать» могла в любую минуту взять её на руки, покачивать, гладить, прижимать к сердцу – девочка-клон никогда не пыталась вырваться, не кричала, но могла улыбаться. Собственно, она улыбалась почти все время, даже когда спала. Нарцисса играла всеми игрушками, которые ей покупались, никогда не капризничала, не пыталась отказаться или потребовать другую игрушку. Первое время она росла быстрее обычного ребенка, всего через два года превратившись в прехорошенькую – как считала «мать» - светловолосую девочку на вид пяти-шести лет. Ей завивали волосы, покупались платьица, туфельки, простенькие детские украшения – Нарцисса никогда не сопротивлялась. И она очень быстро запоминала то, что ей говорили – правда, никогда не пыталась придумать ничего нового. Когда Нарциссу отдали в школу, диктанты не были для неё проблемой – но сочинения... Впрочем, таких «детей» в классе уже было много. Учителя, чтобы не выставлять их менее способными, ставили им придуманные оценки за невыполненные творческие задания или же старались и вовсе убирать их из школьной программы. Нарцисса была идеальным ребенком, как считала её «мать». Настоящие дети то и дело спорили с родителями, вспыхивали конфликты, начинались ссоры и скандалы – клоны всегда со всем соглашались. Нарцисса никогда не приходила домой в запачканном, порванном платье или в слезах. Если она и умела плакать, никто никогда этого не видел. Нарцисса постепенно росла. Начиная с десяти лет – медленнее обычного ребенка. Однако все же настал момент, когда кукольно хорошенькая девочка, всегда в белом и с бантиками на голове, превратилась в девушку.*****
Они были очень похожи. Одна старше, другая младше, но похожи – особенно когда «мать» одевала Нарциссу в свои вещи. Не потому, что не было денег. Это было очередным способом почувствовать, что они – одно. Нарцисса не сопротивлялась. Она позволяла облачать себя в белую, немного свободную для неё рубашку так же спокойно, как когда-то – в белое платьице. Рубашка выглядела так, будто она мужская. Вещь любовника. У Нарциссы не было любовников. Нарцисса никогда бы не огорчила свою «мать». На слова «Когда-нибудь ты выйдешь замуж» она кивала, словно понимала, что такое – «замуж». На слова «Не связывайся с этим парнем, он тебе не пара» она кивала, словно сама думала так же. Хотя, может быть, и думала. Нарцисса умела разговаривать, конечно же. Но говорила она совсем мало. В основном «Да». Или «Конечно». Или «Сейчас». От неё редко требовалось большее. Когда требовалось, чаще всего хватало: «Мама против». Сама Нарцисса никогда не была против. Она не была против, когда «мать» застегивала или расстегивала на ней одежду, мыла её, словно маленького ребенка, возилась с её волосами, с её лицом, с её руками, произнося вслух: «Это же мое тело». Она не была против, когда «мать» раздевала её, рассматривая все тело, ища, какой еще участок довести до совершенства. Обычно многого не требовалась, Нарцисса и так была красивой девушкой. Она не была против, когда строго регламентировалось, что ей есть и пить, с кем общаться, что смотреть и читать. Впрочем, она быстро запомнила все из этого списка. И, даже когда-то что-то внезапно менялось по желанию «матери», Нарцисса не расстраивалась. Они почти всегда спали в одной постели или хотя бы просто рядом. «Матери» так было спокойнее. Иногда она прижимала Нарциссу к себе, словно большую мягкую игрушку– так было еще спокойнее.*****
Когда «мать» умерла, тридцатилетнюю Нарциссу отправили в специальный приют для клонов. Заботиться о себе самостоятельно она не могла.