Теперь остались только мы, Сумо.

Хэнк вернулся домой лишь через несколько дней после аварии, и громко хлопнув дверью, мужчина показался перед небольшим белым щенком, окрашенным в шоколадные пятна - внешний вид Андерсона, если честно, мог напугать - потрескавшиеся от постоянных слёз капилляры, мешки под глазами, растрепанные волосы, и стоящий запах перегара и сигарет. Сумо подбежал к хозяину, и стал гавкать, черча вокруг лейтенанта круги. Оглянувшись вокруг, Хэнк заметил, что квартира заметно опустела. Никаких побрякушек, цветов, плакатов... – Памела, чёрт бы тебя побрал... После смерти единственного ребёнка четы Андерсон их отношения развалились - если и раньше супруги терпели друг-друга лишь ради сына, то теперь их ничто не связывало - судя по всему, пока лейтенант пил и пытался справится со скорбью, его жена ушла, забрав все свои вещи. На пустом кухонном столе лежала лишь одна бумажка, о содержании которой Хэнк догадывался, и из-за вновь нахлынувшей волны отчаяния он опустился на колени, уже не плача - казалось, уже все слёзы высохли. Сумо же этим воспользовался, и, прыгнув на колени хозяина, лизнул его в нос. – Теперь остались только мы с тобой, Сумо. Только я и ты...

***

– Люблю собак! Как зовут вашу? Всё напоминает о Коуле. Любая фраза. Любая вещь. И без этой жестянки было плохо, а теперь и подавно. – Тебе какое дело?.. Пронизывающий взгляд. Если бы Коннор своим поведением и в особенности постоянными вопросами не напоминал сына Андерсона, из него и слова бы не получилось добиться. – Сумо. Его зовут Сумо.