— Да брось, это же по детски…
— В детстве, — Мингю достаёт зажигалку, проверяя, работает ли она, от чего поочередно раздаются щелчки, — мне не разрешали это делать. Когда же, если не сейчас?
Вону жмёт плечами и красноречиво цокает языком, закатывая глаза. Спорить с этим ребёнком бесполезно, да и сил не было на подобные старания сейчас.
Ким специально всё подстроил. Специально позвал Вону вечером на улицу, специально выпросил у Сынчоля потрёпанную временем зажигалку, специально привёл на небольшое поле одуванчиков в одном из пока что пустующих парков. Меньше половины цветков были с желтыми лепестками, остальная часть — пушистые серые одуванчики. Хотел ли он впечатлить своей очередной «гениальной» идеей проведения вечера, хотел ли просто выпендриться найденным новым местечком — кто бы мог знать. Мингю и сам с трудом бы ответил на этот вопрос, а может и не ответил бы вовсе. Что-то внутри им руководило, и это точно не разум.
— До сих пор не могу поверить, что я повёлся, — хмыкает Чон, сидя на низком заборчике и подпирая голову рукой, которая в свою очередь упиралась в колено. — «Поедем в книжный», а как же…
— Да не бурчи ты, — усмехается тот, уже срывая один из серых одуванчиков, и протягивает другу вместе с зажигалкой. — Хочешь поджечь первым?
Парень не отвечает, а только сдувает с цветка все пушинки, не оставляя ни одной для поджога, после чего нагло и самодовольно улыбается уже хмурому чужому взгляду. Мингю метает остатки цветка куда-то далеко и срывает второй.
Он не злился, нет. Вону слишком нравился ему, чтобы Мингю вот так легко обижался него за это.
Не успевает Чон ничего напроказничать снова, завидя новый цветочек в чужих руках, как огонь в одну секунду охватывает собой пушинки, едва не загораясь ярче обычного. Это зрелище длилось совсем недолго, зато выглядело вполне впечатляющим в сумерках. Мингю сам не замечает, как уже улыбается обугленным кончикам, от чего в ряду его ровных зубов виднеются острые клычки, которые, кстати, редко заметны, когда он так скромно улыбается.
А Вону заметил.
Парень бросает цветок, срывает ещё.
Щёлк.
Пушистый шар нового цветка снова вспыхивает. Ким завороженно смотрит на огонь, немного приоткрывая губы в искренней восторженной улыбке вновь. Эта его любовь к огню является чуть ли не самой загадочной вещью. Даже простое наблюдение за тем, как огонь буквально сжирает всё на своём пути, являлось настоящей радостью и даже волшебством для Мингю, ведь и выглядело это довольно красиво. Его восторженность сейчас безгранична. И, как оказывается, не только его.
Краем глаза он замечает Вону. Уже умолкнувший и весь во внимании, старший так же завороженно смотрел на сгорающий цветок, который почти что был у него перед носом всё это время, потому зрачки немного сводились к центру за полукруглой оправой очков.
«Очаровательно ли?» — спросите Вы.
«Безусловно, » — ответит Мингю.
Только когда огонь меркнет и всё утопает в синеватом полумраке и едва мерцающем рыжеватом свету уличных фонарей где-то вдалеке, сидящий на заборчике поднимает чуть удивлённый взгляд на Мингю. А осознав, что его увлеченность и интерес заметили, тут же отводит взгляд, поправляя немножко съехавшие очки на носу.
— Тебе же интересно? — ухмыльнулся тот, вертя зажигалку в руке, пока не спеша искать новый цветок. — Нравится?
— Вовсе нет, — хмыкает Вону и напоследок ядовито цедит сквозь зубы: — Хренов пироман…
Мингю даже не знает, что достойного ответить, и только искренне радостно смеётся.
Цветок следует за цветком. И Вону всё так же замолкает при виде огня. Кажется, он уже и смирился с вечерней шалостью на сегодня в виде поджогов пуха цветов. Смирился, что сейчас время он тратит не на чтение книжки дома за чашкой чая, не на изучение истории в сопровождении классической музыки, не на видеоигру, скачавшуюся на компьютер за такие долгие и интригующие три часа сегодня днём. Нет, своё драгоценное время он тратит в парке за наблюдением того, как младший развлекается. Интересно, но так по-детски, от чего Чон иногда устало цокал языком, но уходить не смел — это дело как-то правда зацепило его внимание. Только когда в очередной раз он переводит взгляд тёмно-карих глаз из-за оправы очков на поджигателя, в результате чего оба смотрят друг другу в глаза каких-то пять секунд, последнего нехило так потряхивает. На этот раз уже Гю спешит увести взгляд, отбрасывая обугленный стебель.
Огонь — вещь точно беспощадная. Уничтожает в одних случаях быстро и мгновенно, а других — постепенно, словно довольствуясь мучением жертвы. А может… нет? Может на самом деле так только кажется. А на самом деле он медленно, но в то же время стремительно поглощает собой каждую пушинку на беззащитном одуванчике, оставляя после себя только пепел и обугленные края. И сейчас Мингю точно понимает и даже чувствует, что взгляд Вону обладал примерно той же силой. Одновременно кажется, что взгляд Чона длится целую вечность и терпеливо испепеляет каждую частичку его души, оставляя неисправимые следы, особенно на его бешено бьющемся сердце. А на самом деле это просто какие-то пять секунд…
***
— Ну что, тебе понравилось же? — всё не мог угомониться младший, уже направляясь с другом в сторону домов, подальше от лужайки и парка. Чон только слабо кивает головой, унылый подуставший взгляд устремляя себе под ноги. — Не выпендривайся, ты затянулся в это занятие, — утверждает Ким.
— Могу сказать точно, что книги читать мне нравится куда больше, — монотонно слышится в ответ. Мингю только язвительно бросает ему в отместку на данную фразу собеседника и так увлекается своими же пресными шутками, что даже не сразу замечает, что собеседник-то немного не успевает идти за ним. Или остановился. А когда Гю останавливается и оглядывается, то тут же видит и даже чувствует взгляд на себе снова.
На этот раз Чон, просто стоя позади, немного улыбался, чего нельзя было сказать по его голосу немного ранее, а его глаза чуть щурились, носик немножко морщился. Ким не забывает приметить, как красиво Вону находился сейчас в свете тусклого фонаря, что едва освещал его лицо. Хотя… его яркая, но одновременно простая улыбка не нуждалась ни в каком освещении. Особенно для Мингю.
Взгляд Вону всё это время медленно сжигал. Сжигал каждую частицу парня, каждую его возможность вдохнуть воздух полной грудью или сказать что-либо сводя на нет. Так медленно и даже незаметно. Только сегодня Мингю ощутил.
Он сгорел?
Как раз нет.
Он живее всех живых, потому и чувствует, как эти ожоги до того ярко и до того приятно раздаются слабой болью в его груди от того, что он всё-таки чувствует к обладателю этого особенного взгляда.
А что сам Вону?..
— Мингю.
Парень в очках сам медленными шагами подходит ближе к младшему, оказываясь достаточно близко, чтобы у Гю не было никакого иного выбора, кроме как смотреть на него и только на него.
— М? — из последней возможности выдаёт Ким.
В ответ Вону загадочно молчит. А взгляд его невероятно меняется буквально на секунду, от чего Гю вздрагивает вновь, но не смеет проронить ни слова.
Тот мимолётный взгляд Вону… тёплый. Внезапно нежный и такой… мягкий. Не ожигает, не вонзается язычками пламени в трепетное сердечко младшего, а ласково собирает Кима в объятия и гладит, гладит с такой осторожностью и заботой, что для Гю, кажется, вновь теряется счёт времени. Только теперь это время пролетает так быстро. И ему сильно хочется ещё.
— Ладно, идём, — почти тут же Вону идёт вперёд, оставляя Мингю в лёгком недоумении. Но Ким очень скоро догоняет его и идёт уже наравне, продолжая глупые разговоры, пусть уже и не так смело как раньше.
А что Вону?
Вону всё прекрасно знал.
Видел каждую микроэмоцию чужого выразительного лица, каждый скрытый мотив в чужих поступках. Стоит ли говорить о том, как Мингю был очевиден, когда вытаскивал Вону ещё на множество других глупых прогулок? Неоднократно? Или когда так часто шутил в надежде привлечь внимание хёна? И всё равно, что они были ни о чём и вовсе не смешные, зато сопровождались смущённой улыбкой Кима?
А сейчас Вону идёт рядом с ним, уже добровольно слушая его рассказы, уже сам как бы невзначай касаясь пальчиками, закутанными в рукавах свитера, чужой ладони, уже сам неловко и как-то смущённо смеётся, пряча лицо, отвернув голову куда-то в сторону, чтобы не показаться небезразличным. Всегда так делал. А все эти забавные подколы Мингю о его хладнокровности, заставляют парня только нежно-нежно и по-фальшивому мученнически выдохнуть: «Аах, Мингю…»
Этот Мингю…
наивный беззащитный одуванчик.
