Надежда на лучшее

От Автора: Кажется, кто-то спрашивал, как Криста стала киллером. Эта глава немного расскажет об этом и не только. И немного о дальнейших событиях. Автор знает, что Тоби появился в Акацуки намного позже, чем в фанфике. Но, у меня он изначально жил в Логове, просто официально еще пока не встал под их «знамена». И вообще, состав Акацук именно тот, что был в Аниме и манге. Ну, помимо Белого Змея. Время, в которое попала девушка, буквально за год до начала известного сюжета. Об этом, я конечно же, попытаюсь сказать, но если забуду… То вы осведомлены))) История первая. Криста. - Посиди тут, милая, как мышка, - ласково просит женщина, усаживая в одну из коробок из-под вещей пятилетнюю девочку. Она с нежностью смотрит на свое дитя, но если приглядеться повнимательней, то в ее темно-карих глазах, можно увидеть тень страха и грусти. - Хорошо? Как мышка, тихо-тихо, - шепчет мать и, поцеловав малышку в лобик, закрыла коробку, а сверху поставила еще одну, а потом пододвинула еще несколько к той, что скрывала самое ценное, что имелось у этой женщины – ее маленькая дочь. Послышался шум выбиваемой кем-то двери. Женщина судорожно втянула сквозь сжатые зубы удушливый воздух. Отбежав в сторону окна, она распахнула его и выглянула, готовая закричать. Чья-то рука хватила ее за каштановые волосы и втянула обратно. - Куда же ты, любовь моя? - хриплый мужской голос, несмотря на содержание светлых слов, источал ненависть и злость. Сидящая в коробке и прижимающая к себе огромного плюшевого медведя, малышка чуть пошевелилась, приникая глазом к небольшому отверстию, дабы увидеть, что происходит там, снаружи. Обзор был плохой, но и того, что было, хватало, чтобы понять, что творится в комнате. Неизвестный мужчина удерживал стоящую на коленях женщину. На его лице блуждала улыбка. Он что-то говорил, но девочка никак не могла понять, о чем шла речь. Почему этот человек зовет ее маму солнышком, милой и малышкой? Почему он говорит, что очень огорчен уходом мамочки из дома. Почему мама плачет и говорит, что ей надоело жить в золотой клетке, вздрагивать от каждого шороха и тому подобное? Девочка не понимала. Ей хотелось выбраться из этой коробки и бросится к маме, прижаться к ней. Но мамочка попросила ее посидеть тихо, как мышка. И малышка сидит, только сильней сжимает в руках игрушку. А потом голоса повышаются, переходя на крик. И в них столько злости, что ребенок не выдерживает и закрывает ладошками уши, а потом и зажмуривается. Не видеть. Не слышать. Не говорить. Сидеть тихо-тихо… Тихо-тихо… Ибо ты… Мышка… Звонкая пощечина и всхлип ребенка слились воедино, из-за чего последний не был услышан мужчиной. Еще одна пощечина и маленькие ладошки, что зажимают в темноте коробки губки. Тихо-тихо… Глухой хлопок, еле слышный вскрик, что-то тяжелое упало на пол. Злое чертыхание. Удаляющиеся шаги и такой же короткий разговор. Тишина… Тишина. Темнота. Духота. Где мамочка? Дрожащими ручками поднять крышку коробки, тем самым сбросив другую на пол. С трудом таща за собой игрушку, выбраться из ящика. Босые ножки громко шлепают по паркету. Обнимая медведя за шею, малышка подошла к неподвижно лежащей матери. Опустившись рядом с женщиной на пол, девочка подтянула колени к груди. Белоснежная игрушка медленно становилась красной. Светло-карие глазки неотрывно смотрят на алую жидкость, что расплывается по паркету. - Опа, а ты еще кто такая? – слышится со стороны двери чей-то голос и малышка, вздрогнув, оборачивается. - Тай ничего не говорил о ребенке, - произносит еще один человек, скрытый в полумраке коридора. Его голос был более холодный, более… безликий? - И что с ней делать? – растерянно спрашивает первый человек, проходя в комнату и присаживаясь на корточки рядом с малышкой, но та не обращает на него никакого внимания. Ее неожиданно не по-детски взрослый взгляд, полностью сосредоточен на втором госте. - Почему? – наконец произносит девочка, и мужчины удивленно смотрят на нее. - Что почему? – склонив голову на бок, интересуется тот, что так и остался стоять в дверях. - Почему мама спит днем? - Она… - начал было говорить тот, что сел рядом. - Устала, - холодно бросает безликий и девочка кивает. - Но… - опять подает голос сидящий, но взгляд холодный синих глаз заставляет его умолкнуть. - Иди сюда, маме нужно отдохнуть, - протягивает руку тот, что в дверях, и малышка, нисколько не смущаясь того, что все ее платьице и ножки в чужой крови, поднимается и идет к незнакомцу в руку. Отчего-то в ее маленькой головке нет ни страха, ни недоверия к чужим людям. - Как тебя зовут? - Криста… - У тебя нет привязанностей, пристрастий. Тебе нужно найти что-то, - замечает мужчина с сединой на висках, разбирая и смазывая маслом пистолет. – Иначе ты потеряешь себя в этой жизни, в этой профессии. Сидевшая рядом с ним девочка лет четырнадцати и занимающаяся тем же, что и он, лишь пожала плечами. - И все же подумай над моими словами, Криста. А буквально на следующий день, девочка увидела немного сюрреалистическую картину какой-то битвы, выполненной в черно-алых тонах. С того момента, как карие глаза увидели это полотно в одной лавке для художников, в жизнь еще юного киллера вошло искусство рисунка и живописи. А еще через два года мир заговорил о Кровавом Художнике. Неизвестном киллере. И никто бы не сказал или признал, что за немного смущенной улыбкой шестнадцатилетней девочки с талантом художника, девочки, влюбленной в аниме, тянется огромный кровавый шлейф. И никто не знал, что ее жизнь оборвется так внезапно и нелепо. История вторая. Тсукико. - Мам, а когда отец нас навестит в этот раз? – спросила сидящая на полу кухни девочка лет шести-семи, перебирая какие-то лекарственные травы. Ее алые, как у матери, волосы, были собраны в высокий хвост и перетянуты черной лентой. - Не знаю, милая, - с теплой улыбкой произнесла женщина, замешивая тесто для пирогов. – В его клане сейчас немного нестабильная ситуация. - Ясно, - задумчиво тянет девочка. – А почему мы живем не в Конохе? Мать девочки промолчала. Не говорить же ребенку, что родители ее мужа не горели желанием увидеть в качестве невестки ее. Почему они были против, загадка даже для самой женщины. Одно радует, что любимый человек, пусть и в тайне ото всех, женился на ней и признал их дочь. - Вы слышали? Говорят в Конохе был уничтожен один из кланов. Выжил только один мальчик, - новости из других деревень доходят до этого места слишком долго. Зачастую превращаясь в небылицы. Поэтому им не всегда верят, пока в один из случайных дней в деревне не объявляется группа шиноби и не подтверждает или опровергает их. - И? Какой именно клан отправился к праотцам? - Учиха. Говорят, что убийцей был один из сыновей главы. Кажется, старший. - Мам? Мам? Это ведь неправда? Папа ведь не мог погибнуть?! Он же сильный! Мам! - Тсу… - теплые объятья и слезы в глазах, а в сердце острая боль и чувство, что беда пришла в их семью. - Мама! – отчаянный крик, треск дерева. - Убить девчонку, нам не нужны свидетели, - приказ и холодная сталь клинка в грудной клетке. Они пришли перед самым рассветом. Непонятно кто, непонятно зачем. Просто пришли в селение, когда сон наиболее глубок. Люди даже не могли дать отпор. Нет, те, кто носил имя шиноби в прошлом, до своих неизлечимых травм и отставки еще могли бы применить какое-нибудь дзюцу и поднять оружие, но… Слишком давно они пришли сюда, в это мирное, ничем непримечательное селение. Нейтральное место, где почти нет молодежи, где доживают свою жизнь старики. В эту ночь умерли все. Почти все. Лишь в одном доме, в одной девушке еще теплилась слабая искра жизни. Но и она бы потухла, если бы не грубое… - Терпи, девка…