Ошейник для сердца

Алекс поправил галстук вокруг шеи и неспешно подошёл к своему рабочему месту. Он неторопливо открыл папку с документами, взял ручку, начиная аккуратно выводить буквы по черным линиям. Бумаги шуршали и было слышно как кто-то торопливо пишет ручкой, чиркая по белоснежному листу. — Привет. — послышался голос Кристиана. — Привет. В бледных руках дымящиеся стаканчики с капучино, отдающем карамельным сиропом, смотрелись слишком изысканно на фоне серьезных работающих в отделе лиц. Алекс ответил дружелюбно, слегка улыбаясь. У Кристиана Бёка мягкие волосы, похожие на осадок дна кофе. Глаза веселые и одновременно какие-то изучающие, видящие насквозь, смотрящие с неким сарказмом или усмешкой, сине — зелёные стробоскопы. Так, по крайней мере, думал про себя Алекс. Алекс Брандтнер был взрослым и, как некоторым казалось, слишком серьезным или это делала внешность его лица. Овальные острые черты, темные волосы и черные выразительные глаза. Выделяющийся подбородок и побритые щеки, и все равно маленькие щетинки пробивались сквозь кожаный покров. Наверное, для некоторых личностей это и делала его серьезным, брутальным мужчиной средних лет. Хотя в глазах плескались остроты и юность минувших лет. Для Алекса Кристиан реально был привлекателен. Привлекательный, не только во внешности, в манере речи, привычках. Для себя Брандтнер всегда находил, что симпатию или глубокую привязанность, а может даже и некую влюбленность, Бёк получил не только благодаря внешности. Он был на языке слишком пряным, что-то средним между горьким кофе и пряностями. Алекс взял из протянутой руки кофе, и глотнул. Кристиан бросил взгляд, Алекс ответил, ухмыльнувшись уголком губ. Кажется, привязанность была взаимной. Кристиан отвёл взгляд, слегка смутившись, и прикусывая нижнюю губу, подошёл к своему столу. Было очень стыдно потому что почти все время он не мог оторвать от Алекса взгляда, а тот лишь ухмыляясь, поигрывал бровями. — Кристиан… — томно выдыхает Алекс, прижимая его к холодной стене и обдавая чужие губы горячим дыханием. Поцелуй порывистый. Горячий, невинный и отрывочный. Кристиан дёргает плечами, резко прерывая поцелуй. Алекс непонимающе отстраняется. А Бёк только смотрит испуганно и отстраненно. Он грубо толкает брюнета в плечо и уходит, метнув непонятный взгляд. — Привет. — ответа не слышно. Кристиан не подходит, не подносит ему кофе, как обычно, а только растерянно смотрит, немного испуганно, будто теряясь в пространстве. Больше не слышно по утрам приятного привет. И больше не слышно грустного пока. Кристиан полностью загрузил себя работой. Загрузил настолько, что свободного времени не осталось. Ему больше не хотелось этого, ничего не хотелось, кроме как, избавится от воспоминаний, которые были настолько болезненны и отвратительны, что вызывали пульсирующию в затылке головную боль. А работа отвлекала от этих мыслей и неприятных воспоминаний. Писать, расписывать, пока не заболит рука, относить пачками документы. Это отвлекало. Многие люди находят свой способ отвлечься и у Кристиана тоже своеобразный способ. [Fleshback] Вы прижимаете Кристиана грудью к столешнице. Грубо снимая штаны, расстегивая ремень на своих, и кусая жадно чужие губы, оттягивая нижнюю, и посасывая ее. Бёк сопротивляется под вашим телом. Сжимается, ёрзает от холодной смазки, которая стекает по бёдрам. Шипит, больно кусая ваши шершавые мясистые пальцы. Вы рукой сильней прижимаете его голову к прохладной поверхности стола, так чтобы неприятная боль расспрастранилась ближе к виску и затекшей челюсти. Вы не чувствуете то, что он сейчас испытывает, но Вам доставляет удовольствие его скорченное, от все же принесённой боли, лицо. Вы чувствуете жар, который отдает в паху. Вы торопливо снимаете ваши джинсы, освобождая себя. Толстые пальцы больно входят в сжатое колечко мышц, потихоньку расстягивая. И когда вы больше не чувствуете сопротивления, расстягивая момент, вытаскиваете пальцы и проходитесь членом между ягодиц. Чувствуя под собой сморщеное отверстие, вы закусываете губу, ещё раз потеревшись вашим достоинством. Вам хочется запомнить все в мельчайших подробностях. Его лицо, хриплый, надрывающийся голос. Сначала вы приставляете покрасневшую головку и входите только самым кончиком, дразня припухшую плоть. И так ещё раз проходясь членом вверх — вниз, и уже убирая руку с лица потому что Кристиан слишком больно на этот раз кусает пальцы. Зажимаете ледяной рукой связанные по запястьем руки, а затем входите на всю длину. Плавно и глубоко, касаясь заветной точки. У Кристиана из глаз слезы потекли и веки чуть припухли, вы берете и слизываете их, горячим языком проходясь по щеке и виску. Вы делаете это специально, зная, что Бёку неприятно. Опять толчок. Быстрее, по самые яйца, одной рукой надавливая на поясницу, чтобы та прогнулась. Наращиваете темп. Резко, быстро. Внутри становится горячо и ваш член сильнее сжимают мягкие стеночки. Бёк под вами стонет, извивается, плачет, короткими ногтями царапая стол. Вы насаживаете его на член, как последнюю шлюшку, на этот раз замедляясь и делая более глубокие толчки. Голос у Кристиана срывается и он только жалобно хнычет. Вы поднимаете одну его ногу, делая особо глубокий и сильный толчок. Бёк жалобно стонет, изворачиваясь и прогибаясь в спине до хруста. Надрывно стонете, опять прижимая рукой Кристиана лицом вниз к лакированнму столу, вколачиваясь в пульсирующую дырочку. Так классно, когда он вас сжимает внутри, вашему члену приятно, когда мягинькие стеночки прижимаются к нему и труться о горячую плоть. Опять меняете позу, не останавливаясь. Бёк кончает, всхлипывая, надрывно подавая голос, который давно сел. Головка его члена неприятно трётся от края несчастного офисного столика, на котором когда-то лежали документы. Вы наслаждаетесь этим идеальным кадром и переворачиваете его в другую позу. Вы вбиваетесь со всей силой, цепляясь и ероша мягкие волосы на затылке, оттягиваете назад, и кончаете. Хрипло стонете над покрасневшим ухом. Вам так хорошо и жар обволакивает тело, действуя как отходняк от обезболивающего. Вы чувствуете, как обмякаете внутри Кристиана. Выходите, застенчивая ширинку, мерзко облизывая пухлые губы и идете, оставляя кабинет открытым. Все равно вечер и вас никто не увидит. Кристиан хороший мальчик, он простит своего папочку за такую шалость. Вы улыбаетесь. [Конец Fleshback] - Хей, Кристиан! Шатен отвлекается от бумаг и поворачивает голову по направлению звука. Сегодня все рано разошлись потому что конец рабочего дня, да и тем более выходной, так что, в принципе, можно и расслабиться. Выпить горячего чая или кофе, завернуться под пледик и посмотреть с приятелем или без какой-нибудь захватывающее фентези или боевик. Сегодня Кристиан и правду на славу потрудился поэтому он должен получить заслуженный отдых. Но, к сожалению, отдых из кое-какой персоны, подошедшей к нему, придется отложить. - Д-да?... - почему-то голос дрогнул. - Ты знаешь что? Нам... Надо поговорить. - серьезно заявил Алекс. - О чем ты? - уверенно спросил Кристиан, отворачиваясь обратно и откладывая бумаги, собирая рабочее место и приводя его в относительный порядок. - Ты прекрасно знаешь... - Слушай, это не твое дело! Мне не понравилось, так что этому конец! Ясно? - раздражённо ответил Бёк, не замечая того факта, что у него дрожат руки. - Может поговорим?... - тихо спросил Брандтнер. Но даже так в голосе проскальзывали нотки упрямости. - Я все тебе разжевал... Отстань! - Тогда... Тебе понравилось. - Тогда, это когда? - с явной едкостью ответил Кристиан, сверкнув сине - зелёными глазами. - Когда мы целовались. Парень впал в ступор. Он прекрасно с самого начала знал куда клонил Алекс, но просто он не думал, что так скоро надо будет объясниться. И этот груз, вся эта переваренная каша крутилась в голове, как карусель Тошнилка. Надо было обдумать ситуацию. Как-то объясниться, а проще попросить прощения и уйти, но так бегать от проблем долго не получиться потому что потом они настигнут тебя новой волной. Обрушаться на тебя Девятым валом... Бёк не понимает зачем после этого он тихо, почти шепотом, предлагает Алексу отправится вместе с ним в деревню к бабушке, заодно все рассказав, но на удивление после грубого отказа Кристиана Алекс просто понимающе кивает, и уходит. Он не говорит пока потому что знает, что Кристиан не ответит, но брюнет все же оборачивается и говорит пока, на что слышит еле различимый ответ и горько улыбается. А ведь Кристиан мог его с лёгкостью ветра послать на три известные всем буквы, так ничего и не объяснив. Только вот, Кристиан был добрый мальчик.

***

Когда они уже подъехали к небольшому участку, небольшому домику с кирпичной плотной крышей, их встретила миниатюрная женщина чем-то напоминающая маму Кристиана. У нее совсем седые сальные волосы до плеч, связанные в пучок. Она прихрамывает и опирается на красивую трость из дорогого материала. А лицо покрыто морщинами. Большими и маленькими, глубокими и почти не видными. - Привет, Кристиан. Я рада, что ты всё-таки навестил свою бабушку. А кто это рядом с тобой? - прошелестела она. - Это Алекс Брандтнер. Мой коллега. - А, понятно. Проходите, проходите. - приветствовала бабушка, улыбаясь нечётным количеством зубов. Они под вечерними лучами на крыльце, присев за небольшой серенький столик, выпили несколько кружек черного чая с жимолостью со вкусненьким, слушая рассказы бабушки, которая говорила спокойно, не торопясь. Время совсем незаметно пролетело. Уже глубокий темный вечер, так как солнце село за горизонт темных силуэтов деревьев в дали. На значительно небольшом участке среди нескольких густых ясеней и клёнов, которые росли чуть дальше сетчатого, даже прозрачного, забора, висел уютный гамак, повешенный на стволы двух клёнов, которые загораживали и скрывали от глаз своими темнючими кронами с пятипалыми листьями. Любимое место Бёка, где можно было посидеть и видеть размытые и мелькающие очертания звезд вдали сквозь большие листья. Он сидел с маленьким ночным фонариком, который светил не ярче блеклых звёзд и был похож на маленького жёлтого светлячка вдалеке. Алекс пока остался, подумал, что лучше прийти попозже и всё-таки дослушать историю про бедного бастарда Питера. Он сидел потягивая чаек с жимолостью. Бабушка сидела напротив, изредка отмахиваясь от надоедливых насекомых. Она хитро иногда щурила глаза, долго, томила, будто что-то пыталась вынуть из Алекса живьём, поймать, схватить. Пытая его мучительным взглядом, что бы тот раскусился. Но, в итоге, бабушка первая отвела глаза. - Тебе ведь нравится Кристиан, да? - хрипло говорит бабушка, складывая внизу хрупкие руки в замок. Она не ждала положительного ответа. - Запомни, что я всегда буду на стороне своего дорого внука. И если ты ему нравишься пусть будет так! Но если ты этим воспользуешся, то пеняй на себя потому что я лично придушу тебя, как... - она прихлопнула комара, который копошился на столе. - Ты понял. Знаешь - она выждала небольшую паузу, прежде, чем откашлятся потому что голос сел, а во рту у Брандтнера стало сухо. - Знаешь, что с ним произошло? - Алекс молчал. - Один плохой человек воспользовался его доверием. А потом психическая травма на всю жизнь. - Алекс прекрасно все понимал. Он только коротко кивнул. Ничего не сказал. А что тут можно было сказать? - Иди. - она тоже кивает, указывая в сторону яркого ночного светлячка, который горел ярче среди деревьев. - Ночь сегодня красивая. - Да. - говорит Брандтнер. Он идёт осторожно, мягко касаясь подошвой обуви травы и цветов, убирая ветки низких деревьев от лица. Он видит маленький фонарик рядом с сидящем на гамаке Кристианом и то, как тот смотрит вверх - на звёзды. - Кристиан? - Брандтнер подходит ближе, почти в плотную, со спины. Раздается шум. Фонарик падает от взмаха руки и Бёк неестественно дёргается и вскрикивает, падая с гамака. - Бёк? - непонимающе спрашивает Алекс. - Не подходи ко мне! Ненавижу тебя! Уйди, к черту! - хрипел Кристиан, отползая к спасительным деревьям. Брюнет подходит ближе к нему, тот кричит, впивается короткими ногтями в футболку Алекса, бьёт, извивается, молит о пощаде и рычит как дикая собака. Но обмякает в теплых объятиях. Понимает, что Брандтнер знает. Расслабляется и плачет. Хнычет, уткнувшись в плечо, ревёт, навзрыд и сейчас ему плевать, что соседи скоро вызовут милицию. Мужчина молчит, только успокаивающе покачивается в такт какой-то мелодии, поглаживая по плечу. Оба молчат. Только стрекочет цикад и мелькают сквозь листья блеклые звёзды. Они медленно, в обнимку, легли на гамак, прижимаясь к друг другу и чувствуя тепло и быстрое клокочущее сердцебиение. Кристиан прикрыл глаза, слыша дыхание Брандтнера, как живот поднимается и опускается, как рука мягко поглаживает волосы. Затем движения стали медленными, а потом и вовсе прекратились. Под утро роса упала на зелёную траву, а Кристиан открыл глаза, поднимая голову и видя рядом сопящего Алекса. Вновь закрыв глаза он лег обратно на грудь брюнета, улыбнувшись. Всё-таки это и есть то самое счастье... - Алекс, я хочу, чтобы ты стал моим... Моим... - Бёк замолчал, вдруг осознавая, что сейчас захлебнется слезами. - Любовником? - выдал Алекс, приоткрывая один глаз. Кристиан посинел, побелел, покраснел, затем вскинул голову, побагровел, стукнул Алекса по животу ногой и убежал, крича, что он мудак. Но потом, когда небольшие рюкзаки были собраны, а на часах было десять и герои уже вызывали такси обратно в город, Бёк подошёл к Брандтнеру, потянув за рукав и поцеловал в щеку. После этого, Алекс наконец услышал долгожданный ответ и по приезду в город они отметили это романтическим вечером, скромно, но со вскусом. В квартире несколько гостей уже пьяные на диване храпели на разные голоса, на часах время всего лишь два часа ночи, а Алекс с Кристианом ещё не спят. Оба решили уединится на верхнем этаже, подальше от глаз и храпящих гостей. В ту ночь бабушка сидела за сереньким столиком, попивая горячий чай из белой кружки, прищуренными маленькими глазами смотря на кусок месяца, который светился на верхушке синей глазуре неба, и улыбалась. Она давно знала, чем это закончится. Алекс закрыл до щелчка дверь комнаты, нежно целуя и снимая одежду с Кристиана, уложил того на кровать, переходя на шею и очерчивая горячим языком ключицы. Целует жарко, лаская языком губы и десна, спускается ниже мокрыми поцелуями. Снизу вверх брюнет наблюдает, как Кристиан от стыда прикрывает рот рукой, судорожно выдыхая, когда Брандтнер обводит языком головку, прижимаясь губами и втягивает плоть целиком. Жарко. Мокро внутри. Бёк не сдерживается, тихонько постанывает, пока Алекс всасывает плоть, ритмично двигая головой. - Давненько мы с тобой так славно не разговаривали! - произносит Алекс, последний раз втягивая плоть губами. Бёк легко рассмеялся. Мужчина достает смазку, тоже улыбаясь. Он открывает крышку тюбика и льет на руку, размазывая. После растяжки, когда сопротивления больше нет, брюнет входит плавно глубоко толкаясь в узкий проход. Впивается сильней пальцами в бедра, поднимая за них, погружаясь на всю длину, будто собственных толчков ему было мало. Кристиан стонет отчётливо громко, когда член проезжается по простате, прогибается в спине, закусывая губу. Так хочется закричать от удовольствия, в самые губы прошептать как же он его любит. Алекс с рыком оставляет засос, кончая и выходя из тела русого. Бёк недовольно мычит, переворачиваясь на спину и смотря в сторону Брандтнера. - Эй, что... Почему... Ты остановился? - краснея, безбожно до кончиков ушей, говорит Кристиан, трогая ногой за плечо. - Что? - тянет Алекс. - Тебе мало, что ли? Алекс снова нависает над ним и смотрит прямо в расширенные зрачки. - Да, мне мало тебя... - Бёк целует опять, но совсем по-другому. А потом на следующее утро Кристиан просыпается и видит вновь рядом с ним спящего Брандтнера. А ещё думает, что он не проснется и не встанет с кровати, хотя бы сегодня. Эта реальность рядом с Алексом совсем похожая на сон, но даже, если бы и было сном, Бёк бы точно отказался возвращаться обратно. Ему и тут вполне себе замечательно... Поэтому во сне улыбается и больше не чувствует тяжести кошмаров.