Лучший мир

      За всю жизнь — или, вернее сказать, смерть, — Дженис повидала много самонадеянных смельчаков. А иные в дом, о котором благодаря Грин какие только слухи не ходили, и не селились. Шутка ли — жить под одной крышей с привидением! Но идиоты, решившие пощекотать себе нервишки, находились всегда. И, знаете ли, Джен тоже не промах! Самый стойкий вытерпел ровно шесть дней. Обычно все срывались где-то на этапе «ты просыпаешься, а над твоей головой ножом прибита записка с угрозами, написанными кровью». Схема уже отработана.       Да, те сорок лет, что Дженис провела в стенах некогда ее родного дома, от назойливых постояльцев она избавлялась профессионально. Но, как оказалось, на каждого профессионала найдется свой парадокс.       Парадокс для привидения звали Камелия Рой. И, ей-богу, если это не самая отшибленная на голову девчонка на планете Земля за последние пять миллиардов лет, то Дженис не знает, кто! Отец Камелии купил этот дом вместе с участком земли на каком-то аукционе — это Грин услышала, когда двор заполонили рабочие с экскаваторами и прочей техникой для сноса. Он планировал построить на этом месте то ли филиал, то ли офис, то ли еще какую-то бурду, что естественно Дженис не устраивало. Но стоило ей уже приготовиться обрушить весь свой паранормальный гнев на бедолаг, которые осмелятся хоть кирпичик из ее дома вытащить, как вдруг вся строительная кампания свернулась. Машины уехали, рабочие ушли.       А на следующий день пришла она.       И Дженис начало казаться, что ее душа уже упокоилась и попала в ад. На Камелию не действовало буквально ничего! Хлопанье дверей, битье посуды, надписи на стеклах, кровавые пятна — да елки-палки, Джен на нее даже тесак едва не уронила! Но Рой с завидным упорством сумасшедшего продолжала гулять по коридорам дома, как по гребанному парку, светить фонариком по темным углам и — боже! — разговаривать.       — …А еще, представляешь, мою статью все-таки опубликовали в школьной газете! Правда, они там все перековеркали. Цензура, видите ли, не позволяет. Ну, я соглашусь, что использовала пару резких слов, но наш охранник и правда редкостный мудила, раз имущество воровал. Но, главное, ко мне прислушались! Правда, весь класс думает, что это из-за моего отца, но я уверена, что пишу отлично! Кстати, ты хочешь саму-то статью послушать? Уверена, что хочешь!..       Интересно, можно умереть во второй раз?!       В определенный день Дженис уже просто надоело тратить силы. На взаимодействие с предметами уходило куда больше энергии, чем у живых, поэтому Грин рассудила, что, раз уж Камелии ее пугалки как об стенку горох, то нечего и горошек переводить. Так что она просто иногда постукивала дверьми и скрипела половицами — антураж-то поддерживать надо, — а в остальное время просто летала под потолком и пропускала сквозь себя всю эту бессмысленную болтовню. Поначалу Джен еще пыталась спрятаться от назойливой гостьи в другой части дома, но — невозможно объяснить, однако это факт! — девчонка постоянно ее находила. Становилась посреди комнаты или коридора, оглядывалась, плюхалась прямо на грязный пол (боже, девочка, пожалей свои вещи!) и начинала очередной рассказ о том, какие одноклассники идиоты, какой отец невнимательный да какую красивую кошечку она сегодня на улице увидела.       Так что Дженис не оставалось ничего, кроме как поджидать Рой в главном зале — там хоть ковер был, чтобы на холодном не сидеть. Со временем ее истории начали даже… затягивать. Нет, ну, а что? Книги все в доме по сотню раз перечитаны, за пределы участка не вылетишь, а тут хоть какое-то разнообразие. Да и голос у девчонки был такой — звонкий, бойкий, живой, — что невольно в подкорку врезается. А еще… По правде, Грин не знала, чем себя оправдать. Ей действительно нравилось. Нравилось, как девчонка улыбается на каждый порыв ледяного ветра или ужасающий хлопок под крышей. Нравилось, как она, увлекшись рассказом, подскакивает с места, размахивает руками и корчит такие рожицы, что невольно на смех пробивает. Нравилось, как она рисует — Камелия частенько показывала в пустоту свои наброски, а один раз даже оставила на ночь целый альбом, и Дженис не отлетала от него до самого рассвета. Нравилось, как она одевается и какие образы подбирает — никогда не угадаешь, чем удивит Камелия Рой сегодня (однажды она пришла с раскрашенными под цвет светофора волосами и в разных кедах, ну разве не чуднό?)! Нравилось, как загораются светлые зеленые глаза, стоит Дженис обозначить свое присутствие. И Грин сама не заметила, как спустилась к самому полу и стала сидеть с девчонкой рядом, почти касаясь плеча — и слушать, слушать…       Поэтому, когда Ками вдруг пропала, Дженис ощутила себя еще более потерянной, чем после смерти. Казалось, что землю выбили из-под ног. Джен не знала, чем себя занять, в бешенстве ломала косяки дверей, громила кухню, швырялась найденными вещами в стены.       Что с ней? Где она? Ну почему она не приходит?! Что, если она заболела? Что, если ей запретили посещать дом? Что, если она умерла?       Что, если Дженис ей просто надоела?..       Тогда Джен узнала, что призраки могут плакать. Своими, призрачными слезами, посланниками призрачного сердца, пронзенного самыми настоящими и ощутимыми чувствами.       И вот, когда небо затянули черные грозовые тучи, порывистый ветер срывал черепицу с крыши, а дождь хлестал так, что едва не выбивал окна, Камелия вернулась. Вернее, вернулась девочка с разноцветными волосами и разными кедами — но не Камелия. Она не улыбнулась, когда Дженис спешно захлопнула за ней дверь, глаза остались поблекшими, когда приведение попыталось высушить промокшую одежду порывами ветра. Девочка молча, глядя себе под ноги, прошла в зал, опустилась на ковер и замерла. Дженис была готова взвыть. Глядя на эту понурую голову и опустившиеся плечи, она хотела лишь одного — крепко обнять Ками и не отпускать, пока в ней снова не загорится эта живая искорка, которая делала и Джен живой.       Наконец, Ками натянуто улыбнулась и заговорила:       — Знаешь, я тут на днях «Привидение» пересмотрела. Ты видела? Ну, с Патриком Суэйзи там, Деми Мур… Хотя, ты, вроде не застала.       Дженис нахмурилась. Она и правда не видела такой фильм и понятия не имела, что в этой кинокартине могло настолько выбить Рой из колеи. Хотя, название давало подсказку, что именно…       — И я подумала… Ну, сначала я тебя нашла. Статьи о тебе, я имею в виду. Дженис Грин, — Она взглянула перед собой. Джен замерла напротив — и на какое-то мгновение показалось, что Ками смотрит прямо на нее, а не сквозь. — Ты на фотографиях очень красивая. Я, когда с тобой познакомилась, думала, ты какая-нибудь сварливая старушенция, которая настолько прикипела к этому дому, что все никак не улетит. А ты оказывается… от несчастного случая…       Джен едва себя сдержала, чтобы возмущенно не раскачать несущие стены. Несчастный случай? Это спланированное сестрой убийство-то несчастный случай?! Но Ками выглядела жутко уставшей и подавленной, так что Грин не могла ее перебить. Просто не могла.       — И, раз ты все еще здесь, значит, тебя что-то держит, — Ками заломила руки и спрятала взгляд. — И мне нужно помочь тебе освободиться. Ну, завершить незавершенное и… чтобы твоя душа отошла в лучший мир, короче.       Она поджала коленки к груди и тяжело вздохнула. Дженис застыла в воздухе. Вот в чем дело…       Безусловно, Грин не раз думала, почему же ее оставили в этом мире вместо обещанного загробного. Но в тему эту старалась углубляться как можно реже. Если бы был способ ей самой избавиться от этой призрачной сущности, она бы его нашла. А помогать ей никто не стал бы. Во-первых, люди сволочи, во-вторых — скептики. Но Ками оказалась не первой и не вторым. Она была бы идеальным помощником для отправления в лучший мир, вот только…       Вот только…       Дженис подплыла к Ками ближе и дотянулась до выкрашенных торчащих прядей. Пальцы прошли сквозь волосы, но Грин провела ниже, как если бы была способна погладить девчонку по голове. И, как ни странно, та вздрогнула, словно бы почувствовала. Она подняла глаза, огляделась — и улыбнулась, невесомо, легко, но так искренне, что у привидения быстро застучало давно замершее сердце.       — Не нужно, — шепнула Грин, наблюдая, как вспыхивают на дне чужих глаз такие необходимые и любимые звезды. — У меня есть вечность, а у тебя — целая жизнь. Еще успеем потеряться.       Ками хлопнула ресницами — и вдруг счастливо засмеялась. Дженис удивленно склонила голову. И Камелия склонила ее точно так же. Подняла руку и провела кончиками пальцев совсем рядышком с щекой Грин. И та почувствовала тепло. Настоящее, живое тепло.       — А ты и правда очень красивая, — шепнула Ками, и Джен не смогла сдержать улыбки.       Вот только для Дженис теперь этот мир был лучшим.