Неуместность магии

Марго пропихнулась через толпу студентов ближе к центру, надеясь, что сможет что-то разглядеть. По колледжу моментально прошёлся слух о том, что в коридоре второго этажа дерутся какие-то оболтусы, и все разом сбежались поглазеть на такое зрелище. В тайне оставались имена драчунов, поэтому Маргарита хотела увидеть их своими глазами, а не узнать это от какой-то шлюшки или сплетницы, которых развелось слишком много, недостоверные данные, искажённые впоследствии игры «испорченный телефон». Ученики орали что-то, подбадривали дравшихся, выкрикивали ругательства, делали ставки и спорили, во весь голос заявляя об этом собравшимся. Все просто обезумели, приличные молодые люди, которых предстояло выучить грамоте и этикету, стали толпой совершенно потерявших рассудок животных. Одна лишь Маргарита оставалась спокойна и хладнокровна, но любопытство, всё же, взяло над ней верх. Пришлось применять силу, чтобы растолкнуть двух третьекурсников. Они громко ржали, глядя на всевеликое зрелище. Перед Марго предстали двое парней, которые были хорошо ей знакомы. Один из них был коренаст и невысок, с коротко остриженными волосами и длинной чёлкой, падающей на глаза, как у гламурного гея. Хотя, по колледжу ходил слух, что он таковым и является, но Маргарита мало этому верила, ведь её соученики чего только не придумывали, чтобы разнообразить свои будни. Второй косил под панка. На голове у него высился разноцветный ирокез, на шее висели цепочки, а также они были прицеплены к штанам, оборванным снизу, уши проколоты во всевозможных местах, пирсинг, шипастые ботинки и кожаная куртка. На футболке была изображена панк-группа. У обоих парней уже были увечья, а это только забавляло публику. Маргарита стояла вместе с оравшими и бесившимися придурками, надменно наблюдая за дракой и улыбаясь. Парень с чёлкой занёс кулак и хотел уж было ударить своего врага в живот, но он ловко увернулся и долбанул того по спине. Как только Мартин развернулся, чтобы нанести контратаку, подоспел их преподаватель истории, мистер Файерсбайер. Его призывы к окончанию этого безумия тонули в крике студентов. Мужчина на удивление быстро подбежал к дравшимся парням и разнял их. Мартин и Айзек тяжело дышали. Диксон морщился, еле сдерживаясь, чтобы не заехать по ухмыляющейся физиономии Айзека. Его губа была разбита в кровь, а на щеке краснела большая ссадина, но он не обращал внимания на это, чувствуя себя героем. –Какого лешего вы тут устроили?! – возмущался довольно молодой учитель, глядя то на Мартина, то на Айзека. – ЧТО ВЫ ТУТ УСТРОИЛИ?! За мной, немедленно! Мне надоело терпеть твоё распущенное поведение, Айзек! Мистер Файерсбайер грозно сверкнул глазами на Мартина. Всем было известно, что он – любимчик учителей, и историка он не обошёл стороной. Диксон был отличником, круглым, прямо-таки настоящей ходячей энциклопедией. Все удивлялись, как это он не попортил ещё своё зрения, если он постоянно читает. Однокурсники смеялись над ним и говорили, что Мартин лучше бы себе подружку поискал и проводил бы ночь «с толком», а не с книгами. –Мистер Диксон, почему тут такой бардак? – более сдержано спросил Файерсбайер. - Почему-й-то Льюис так распоясался? –Чё за херня, это он ко мне приставал! Чёртов гей! – горячо возмутился Айзек, недовольно глядя на учителя. –Я не гей! – возразил Мартин, поправляя свой чёрный галстук. –Не говори со мной в таком тоне, маленький засранец! – закричал на Айзека мистер Файерсбайер. Прокатились смешки, ведь преподы редко позволяли себе ругаться, а для студентов такие вот сценки – хоть какое-то развлечение. Мистер Файерсбайер славился у учеников своим вспыльчивым и неуравновешенным характером. Он никогда не сдерживал свою злость, никогда не сдерживал свою радость, поэтому все прозвали его мистер ЭмП, что означало Эмоциональный Придурок. Файерсбайер знал, что его так кличут, во многом благодаря Мартину, но он не знал, как это расшифровывается, поэтому студенты открыто обращались к нему по кличке. Он был высоким, худым и строгим мужчиной двадцати девяти лет, с острым длинным носом, который он всюду совал, и уложенными лаком светло-каштановыми волосами. Он никогда не менял своего стиля и внешнего вида, привычки у него оставались всё те же. Хоть он и начал работать в этом колледже только два года назад, студенты уже успели досконально изучить его. И девчонки выдумывали как можно больше слухов о нём, которые, в итоге, доходили и до самого мистера Файерсбайера, в основном потому, что он был самым молодым из всех преподавателей и был кем-то вроде «сексуального учителя», не поддававшегося на все эти уловки молодых девушек, специально прихорашивавшихся перед уроками истории. Препод, кипя гневом, повел за собой двух парней, схватив их за предплечья. Ребята стали недовольно расходиться, поняв, что ничего интересного им увидеть больше не светит. Маргарита оглянулась на Айзека, пока он не скрылся за стеной вместе с Мартином и мистером Файерсбайером. Фыркнув, она пошла в общий коридор, как вдруг её кто-то тронул за плечо. Маргарита обернулась и увидела девушку среднего роста со стрижкой «каре» и смуглой кожей. –Отчего такой шум? – поинтересовалась она, и вместе девушки пошли к аудитории, понимая, что скоро начнётся последняя пара. – Я что-то пропустила? –Очень многое, – ответила Маргарита, провожая взглядом двух кокетливых дамочек. – Айзек опять подрался. –И я непременно это пропустила. – Даниэль невольно закатила глаза. – Правда, он дерётся практически каждый день. В прошлый раз он намылил шею Рику, помнишь? Это было во вторник. –Ну, на этот раз он обвинил Мартина в домогательстве. Даниэль громко засмеялась. Она всегда смеялась в полный голос, как и Маргарита, а не хихикала, пытаясь скрыть свой дурацкий ржач. Но проблема, которая стояла у всех шлюх университета на десятом месте – «мой дурацкий голос» – совсем не волновала Даниэль. Ей вообще было чихать на абсолютно все проблемы. –Я всегда знала, что Диксон страдает от гомосексуализма! – торжествующе воскликнула Дэни, да так, что некоторые ребята оглянулись на неё. – Интересно, чем он занимается с мистером ЭмП по вечерам пятницы на самом деле? В последнее время это стало одной из самых популярных тем для обсуждения, поэтому бедняга Диксон постоянно краснел и возражал всем, кто показывал на него пальцем и кричал неприличное слово. Насмешки над ним на эту тему уже вошли в обыденный рацион занятий студентов и однокурсников Мальчика-чёлки, но он всё никак не мог к этому привыкнуть. Английский язык прошёл как обычно. Никто не слушал миссис Стамп, пожилую женщину, всё время носившую пучок на голове, вещавшую о Даниэле Дефо. Треть аудитории развлекалась с электронными гаджетами, остальные списывали домашку, кто-то и вовсе включил музыку в наушниках, но достаточно громко, чтобы уловить мелодию современного исполнителя, однако старенькая миссис Стамп не могла услышать музыку, разве что со слуховым аппаратом, которого у неё не имелось. Марго и Даниэль, которая всегда просила всех называть её просто «Дэни» (что мельком смущало людей, если учесть, что девушка советует звать её мужским именем), уселись за самую последнюю парту. Первые ряды, как всегда, пустовали. Разве что только ботаны, которых в классе Маргариты имелось всего трое, садились на второй. Они бы переместились и поближе к преподавателю, но запах миссис Стамп исполнял роль некого барьера между учениками и ей самой. Как-то раз Маргарита столкнулась с ней на лестнице, и в нос ей ударил яркий запах просроченных жареных кабачков. С тех пор у неё исчезло всякое желание находиться в обществе этой сумасшедшей старухи наедине. Даниэль принялась за то, что всегда обожала делать на парах – рисовала. Но на этот раз она придумала кое-что поинтереснее, чем просто свои мультики, над которыми она билась вот уже три года: миссис Стамп в костюме морковки. Когда Маргарита посмотрела на творение подруги, то едва сдержала смех. Это выглядело бы стремновато со стороны: сидишь себе, играешь в игрушку на айфоне, а тут ученица, которая и так всегда вызывала какие-то сомнения, начинает дико ржать на весь класс. И Маргарита даже удивилась, что сумела сдержаться. У Даниэль всегда была слегка сумасшедшая, но ужасно весёлая фантазия. Что она только не нарисовала! У Маргариты не хватило бы духу пересчитать все рисунки Даниэль, их было больше шести или семи сотен, а если ещё и учесть неудавшиеся или незаконченные работы, отправленные впоследствии в мусорный бак, то там наберётся и вся тысяча. Насколько знала Марго, Дэни рисовала с детства. С одиннадцати лет она принялась за это дело. Сначала срисовывала, потом стала самостоятельно развивать технику без посторонней помощи. В основном, она рисовала мультяшных людей, хотя портрет с натуры Дэни вполне могла сотворить. –А теперь немного о ваших сочинениях, – бормотала себе под нос миссис Стамп, держа в чуточку трясущихся руках листочки. Маргарита почти не слушала её, впрочем, так поступали все. – Хочу выделить несколько понравившихся мне и зачитать их. Чем Маргарита не любила английский, так это именно зачитыванием сочинений. Дело в том, что Марго всегда писала лучшие сочинения, и миссис Стамп непременно их зачитывала. Иногда в них содержались очень личные размышления, а старенькая учительница оглашала их на всю аудиторию. В те моменты Маргарита сгорала от стыда, а все бросали на неё ехидные и насмешливые взгляды. –Мисс Льюис у нас, как всегда, на высоте! – внезапно гаркнула старушка, прищурившись, словно пытаясь среди студентов разглядеть свою любимицу. – Не вижу я тебя… Маргарита, закончив строительство баррикады из книг и учебников, робко подняла руку. Дэни сочувствующе похлопала её по плечу, показав ей законченный рисунок. Марго слабо улыбнулась. –А, вот ты где! – громко сказала миссис Стамп, поправляя очки на крючковатом носу. – Вот твоё сочинение. Оно просто потрясающее. Столько эмоций, столько философии! Тебе дорога только в писатели и светит. Эти слова миссис Стамп говорила чуть ли не каждый урок английского языка. Маргарита почувствовала, что краснеет. Дэни усмехнулась. –Пусть зачитает, я тоже хочу послушать, – вполголоса сказала она подруге. Пришлось терпеть три минуты публичного унижения, которое снова станет преследовать её до последующего английского. Маргарита нацепила на голову капюшон толстовки и съёжилась, но до её ушей, ровно как и до ушей любого человека в этом помещении, доносились её же собственные слова, произносимые сиплым голосом училки. И вот она уже почти дошла до того самого места, с которого Маргариту позавчера неслабо понесло. Она расписала там все, что только смогла и как только смогла, но тут она решила, наконец, посмотреть на миссис Стамп. Несколько секунд преподавательница находилась под пристальным взглядом своей обожаемой Маргариты, но тут, не дочитав только лишь одно слово до того предложения, с которого начиналось всё то, чего боялась Марго, старушка остановилась. И у миссис Стамп была причина на это – её волосы загорелись.