***
- Родители? – женщина лет пятидесяти на вид отложила документы и прикрыла глаза. По молодости она ввязалась в эту работу, думая, что будет помогать бедным детям, а по итогу лишь ужасалась с каждым днем все больше и больше. “Кошмар, - подумалось ей, - девчонке всего 16, она вряд ли сможет содержать брата. Хотя…” - Лишены прав, - бойко ответила молодая девушка. Она тоже знатно устала от своей работы еще и к концу недели, но все равно осталась с этими детьми – слишком интересно было их дело: фигуристы мирового уровня в один вечер остались без единого шанса на нормальную жизнь с любимым человеком, надежным тренером и поддержки федерации. Сейчас они могли полагаться только на самих себя. И на Риту, конечно, - девушку, которая в вечер пятницы осталась на работе из-за принесенного с утра дела. - Дальние родственники? – продолжала вопросы Ольга Ивановна свою подчиненную. “Такая же, как я в молодости. Бойкая и яркая, готовая ко всему”, – женщина гордилась своей работницей. - Не найдены, - Маргарита опустила глаза в пол. Как же ей было жалко Плисецких. Высокий каштановый хвост съехал вперед, и девушка откинула его обратно, попутно поднимая голову, - но есть одна идея. Глаза руководительницы загорелись живым интересом, когда говорившая подошла ближе и шепотом продолжала свою задумку.***
Сидеть здесь в Органах опеки и попечительства и слышать каждую деталь разговора для Юли было невыносимо, хотя она давно предугадывала такой исход. Юре, конечно, тоже было сложно, но он этого не показывал. Уже успел накинуть маску безразличия и спрятать все внутри. Это была самая сумасшедшая неделя за всю их жизнь. Даже этап подготовки к Гран-При был не таким напряжённым. Может, потому что Плисецкие ждали этого и были готовы к таким нагрузкам, а сейчас всё свалилось, как снег, им на голову. Смерть дедушки, органы опеки, хождения на слушания и очаровательная девушка Рита, которая тут работала и занималась их проблемой. В данный момент она как раз вышла из кабинета и жестом пригласила следовать за ней. Юра встал, но, не услышав, как поднялась сестра, обернулся. Юля дремала. "Опять не спала до четырех утра, - подумалось ему - а ведь разбудила меня в семь..." - Юль, - небольшая пауза, - Юля, - парень пытался разбудить девушку, тряся ее за плечо, - Проснись! Плисецкая открыла глаза и покачала головой, разгоняя хандру после тяжелой ночи. “Нужно переставать так много думать или хотя бы перестать спать на ровном месте”, - с этими мыслями девушка встала, опершись на брата. Юлия размяла руки и завязала распущенные волосы в низкий хвост. - Пойдем, Рита наверное уже заждалась, - Юрий посмотрел сестре прямо в глаза. Юля кивнула и ускорила шаг вслед за братом.***
- Выходите, - Рита выражалась кратко, лаконично, но ласково. Девушка тоже открыла дверь машины и, поправив черный пиджак, направилась к входу в детский дом. Юля и Юра взяли у водителя такси вещи и устремились за шатенкой, которой уже открыли дверь и попросили представиться. Оба были одеты в черные джинсы и олимпийки российской сборной по фигурному катанию. - Маргарита Фельцман. Работник органов опеки и попечительства Даниловского района Южного административного округа города Москвы. Со мной Юрий Плисецкий, который будет проживать в Вашем детском доме. " Да, она знает свое дело ", усмехнулся про себя парень, не обращая внимания на то, что сопровождающая не упомянула сестру. Юля даже бровью не повела, так как знала, что не будет здесь жить. Фигуристке почему-то вспомнилась их первая встреча. Подростки сидели на кухне и молчали. Она пила чай. Он рылся в телефоне. Каждый переживал смерть единственного близкого человека по-своему. - Давай что-нибудь посмотрим? - предложила Юля. Тишина пугала её. Хотелось чем-то заняться, погрузиться в чужие мысли. На данный момент в режиссёрские. - Давай, - ответил Юра, поднимая голову, - только что? - Говорят, недавно вышел сериал "Ривердейл”, ты смотрел? - Нет, но слышал. Ребята на тренировке говорили, - парень встал со стула и пошел за ноутбуком. Ему тоже хотелось заполнить пустоту и молчание. Эта потеря, как будто расколола их, разделила и вместо того, чтобы переживать вместе, они закрылись каждый в себе. Плисецкий как раз проходил мимо двери с их импровизированным кинотеатром в руках, как позвонили в дверь. Девушка встала, чтобы открыть, но брат опередил её. Он поставил ноутбук на небольшую табуретку, на которую садился, надевая обувь, и потянул за ручку двери. Ни он, ни она уже не боялись маньяков и воров. Самое страшное уже произошло. - Юлия и Юрий Плисецкие? - спросила девушка, на вид лет двадцати трех, с длинными волосами цвета темного шоколада, стоявшая на пороге. Карие глаза смотрели на ребят с чувством жалости и лаской, и одновременно со строгостью и чувством исполнения долга. У всех троих оказались одинаково черные узкие джинсы, как лосины. Правда, незнакомка была одета более строго, чем ребята: белая блузка и пиджак по сравнению со свитером желтого цвета на Юле и темное худи с пурпурным свитером Юры. В руках она держала сумку, идеально подходящую по цвету к пиджаку и туфлям, и бежевое пальто, которое, видно, уже успела снять в лифте. Пока Юрий осматривал одежду и внешний вид девушки, озадаченно хмуря брови, его сестра вглядывалась в лицо. Оно было весьма обычное: темные густые брови, идеально накрашенные голубые глаза, губы с темной помадой, широкий нос и такой же лоб. Шатенка же не разглядывала подростков, а быстро пробежалась глазами по ангельской внешности Юры, по русым длинным, заплетенным в высокий хвост, волосам Юли. Её внимание приковали жилищные условия дома, на порог которого её пока не пустили. Квартира была старая, в советском стиле, чего и следовало ожидать, заходя в семиэтажный дом в спальном районе. - Кто вы? - нарушила молчание Юлия. - Маргарита Фельцман. Работник органов опеки и попечительства Даниловского района Южного административного округа города Москвы, - отчеканила заученный текст уже уставшая девушка. - Как официально! - усмехнулся Юра. - Фельцман? А Якова Фельцмана случайно не знаете? - прервала брата Плисецкая. - Да, он мой отец. Он попросил меня заняться вашим делом. Можно я войду? - Конечно, - парень уступил дорогу новой знакомой. Яков Фельцман – известный тренер по фигурному катанию, тренирующий в Санкт-Петербурге. Юра помнил только то, что мужчина встретил в Москве прима-балерину и женился на ней. Юля вспомнила еще то, что у него тренируется самый востребованный фигурист планеты – Виктор Никифоров. Еще час они провели на кухне за обсуждением дальнейшего плана действий. После того, как парень вырубился прямо за столом, Рита изложила настоящую задумку Юле. У девушки потекли слезы. - Другого выхода нет, да? – Плисецкая вытерла лицо салфеткой и повернулась к собеседнице, - Я согласна. Сил на ужин или даже на то, что бы разбудить Юру уже не осталось. Слишком много информации на сегодня. Юля и Юра зашли в здание вслед за Ритой. Женщина в возрасте, видимо воспитательница, велела им поставить вещи в спальню. Другие дети тут же начали лезть в чемодан парня. Маргарита достала из портфеля документы и передала их полной работнице учреждения, которая крикнула ребятам, чтоб помогли новичку освоиться. “Новичку? Нас же двое”, - подозрительно сощурился Плисецкий, но дети разных возрастов перенесли уже полупустой чемодан Юры к свободной кровати, и он устремился туда. Юля же осталась стоять в коридоре, смотря на дверь в кухню, и ждала Риту. - Все готово, - привела Юлию в чувства Фельцман, - Садись, машина уже подъехала. Плисецкая кивнула и, в последний раз перед расставанием обернувшись на брата, взяла чемодан и вышла из здания. Из автомобиля неизвестной девушке марки вышел смуглый брюнет в темных очках. - Жан-Жак Леруа, - представился он, - а ты, полагаю, Юлия Плисецкая. - Верно, - согласилась девушка и подала чемодан протянувшему руку мужчине. 26 лет, из Канады, бывший фигурист, закончивший карьеру в прошлом сезоне. Девушка знала о нем все. И то, что родители были сильно верующими христианами, перебравшиеся на север Северной Америки из-за сильного напряжения и давления в больших городах Европы. И то, что сейчас у него своя музыкальная группа, с которой тот путешествовал по миру. И то, что сейчас он ищет невесту. Плисецкая села на заднее сидение вместе с Ритой. Юля знала, они с братом еще встретятся. Знала, не чувствовала. Эта трагедия сделала из них роботов. Роботов с мыслями, но без чувств. Снаружи казалось, что все хорошо. Но внутри Юлию разорвало. Убило. Рухнул мир. Она еле сдерживала слезы. По приезду Плисецкая, как только ей показали шикарную комнату с личной ванной комнатой, переоделась и разревелась в ванной. Юля не спала в ту ночь. Думала о брате. "Как ему там? Там же страшно. Страшно от того, как там живут. Это ужасно", - это была последняя мысль в шесть утра. На телефоне зазвонил будильник. Пора идти. Юра заметил пропажу сестры только утром. Вчера он был вымотан и пытался вернуть свои вещи, поэтому не заметил её. Он был твердо уверен, что она тут, рядом. Наутро детдом взорвался истерикой Юры. Он кричал, раскидывал ногами вещи, матерился. После успокоился. По крайней мере, так показалось. На самом деле он заперся в каморке, взяв с собой скетч-бук, пенал и телефон. Когда ему было плохо - он рисовал. В основном пейзажи и натюрморты. Но сегодня он срисовывал фото из галереи и инстаграмма. Просто красивые и значимые фото. Плисецкий игнорировал все еду, что ему приносили и оставляли под дверью. Но ему простительно - он первый день. Все это понимали и не лезли к нему. Думали, пройдет, но с каждым днем он все больше запирался в себе. Плакал ночью. Тихо, чтобы никого не разбудить.***
Юре жилось отвратительно. Дети спустя неделю разобрали все его вещи, включая одежду. Технику забрала воспитательница, которая с каждым днем становилась всё хуже и строже. Видимо подумала, что раз он тут уже целую неделю - то освоился, и должен вести себя, как все: мыться со всеми, ведь дверь в душевые и туалет не закрывались; ложиться спать одновременно со всеми, когда он не мог заснуть и ворочался, за что получал выговор каждое утро; есть со всеми общую еду. Ужасную еду. Вплоть до растворимого пюре из пакетиков. Но ел Юра редко. Чаще отдавал свою порцию другим детям. Одна девочка как-то спросила: Зачем? Плисецкий ответил: Чтобы быстрее уставать и лучше спать. Оказалось, что девочку зовут Ксюша и они с Юрой очень похожи, но одновременно сильно разнились. Она была тихой девочкой с длинными темными косичками и голубыми глазами. Ксюша не помнила свою фамилию и не хотела помнить. Семь лет назад ее родители спились и умерли в подвале, а маленькую, еще тогда пятилетнюю Ксению запихнули сюда, в этот ад. Девочка, в отличие от Плисецкого, адаптировалась быстро. Некоторые дети прозвали ее старой девой. Так как Ксюша выглядела и вела себя старше своего возраста. Правда, до сих пор плакала по ночам и за несколько лет научилась делать это беззвучно. А также распознавать шаги воспитательниц. Юре было интересно общаться с ней. Ксюша много знала и любила читать. Она давно не прикасалась к книгам - их все разобрали и порвали. Теперь девочка писала свои истории в небольшом зеленом блокноте на кольцах черной ручкой. - Это просто чудесно! А этот стих потрясающий! - Плисецкий хвалил каждое произведение девочки, каждую строчку и слово. Просто чтобы увидеть счастливый огонек в ее глазах и легкий румянец на щеках. Каждый раз, когда глаза Ксении сияли от радости, Юрины заслонялись грустью. “Юля тоже так делала...” Хвалила каждый элемент, даже самый неудавшийся. Каждый тулуп, каждый бильман, каждый взмах рукой... Раньше парень бесился и считал, что сестра издевается над ним. Но сейчас понял, что она хотела обрадовать его. Сейчас Плисецкий пытается сделать также с Ксюшей. Она же в благодарность защищает его от приставучих детей, которые задирали его по поводу девчачьей внешности. Рассказала, что самая старшая из детей. Хвалила его рисунки, альбом с которыми нашла под матрацем. -Банально. Сразу найдут. Нужно место по-оригинальнее. С тех пор они прятали свои вещи вместе. В кладовке, в шкафу, под кроватями других. Ведь в детдоме запрещали иметь личные вещи. Все должно быть общее. А через неделю Ксюшу забрали в семью. Конечно, сбор документов шел уже месяц, и она давно знала, что ее заберут. Но девочка не хотела расстраивать друга. Когда утром Юру разбудила не Ксения, а другой парень, представившийся Ромой, он не расстроился, а лишь удивился и растерялся. Он догадывался, но не говорил никому. С Ромой они не то, чтобы сдружились - хорошо общались. Плисецкий заметил, что его тянуло к тихим, незаметным людям. Возможно, Юра хотел стать похожим. А может сделать их такими же, как он. Рому перевели сюда на место Ксюши. Ром - исключительно так его называл Юра - ни к кому не лез, сидел один в своей книге, никого не трогая. А его не трогали в ответ. Никто не хочет получить люлей от 16-ти летнего парня. Юра все чаще рисовал. Пытался нарисовать Ксюшу по памяти. Вышло плохо. Затем попробовал Юлю. Получилось уже лучше. Плисецкий полюбил сидеть на подоконнике и смотреть в окно. Рисовать "пейзаж ". Хотя его часто сгоняли оттуда и отправляли есть или спать - без разницы. Ведь теперь он проводит там все время, как раньше на катке.***
Юля, посмотрев на экран телефона и увидев время: 6. 10, встала с пола и посмотрела в зеркало. Из отражения на неё глядела девушка с нежно-зелеными прищуренными из-за отвращения к себе и покрасневшими от слез глазами, изучающими худое лицо, с короткими бледными ресницами. Над глазами находились тонкие брови, которых девушка стеснялась, сдвинутые к переносице. Маленький аккуратный нос придавал невинности и непосредственности. На нем сейчас проявлялись еле заметные веснушки, пребывающие на нем круглый год, и вечно скрытые тональником, который смазался и стекал к бледным приоткрытым губам, открывавшим практически идеально ровные зубы и напоминавшим о двух годах ношения брекет-системы. Волосы растрепались, и некоторые пряди выбились из высокого хвоста и ниспадали на бледную кожу лица и несколько вытянутой шеи. Юля терпеть не могла плакать, будь то от счастья или от отчаянья. Её выводили из себя заплаканные глаза, покрасневшая кожа, а также люди, которые слишком много льют воды из глаз. Некоторые её соперницы после получения низких оценок закрывались в туалете и ревели навзрыд от того, что опозорились. Плисецкая же лишь недовольно фыркала и отводила взгляд. Наконец, девушка перестала разглядывать себя в зеркале и умылась. Мыть голову, а тем более полностью залезать под душ желания не было, поэтому Юля сняла резинку и бросила на полочку под зеркалом. По плечам рассыпались длинные волосы, обрамлявшие тонкое лицо с заостренным подбородком, и с помощью длинных ногтей, один из которых все-таки смог сломаться о хилые, редкие от вечного стресса локоны, переделала свой высокий хвост как было и, умывшись, фигуристка вновь посмотрела на экран мобильника: 6.23 . - Пипец, - протянула она и вышла из ванной.***
Три месяца спустя. Случилось ужасное. Юра привык. Привык есть минимально. Привык не спать, а просто дремать, готовый в любой момент вскочить. Привык ни с кем не общаться, кроме скетч-бука и книг, давно оставленных Ромой, еще до перевода куда-то. Куда? Юра не знал. Или не хотел знать. Это было не важно. Или казалось неважным. Плисецкий все чаще замечал за собой апатию и безразличность к окружающим людям, нерешительность. Головой понимал, что это неправильно, что нужно сказать нянечкам… Но сердце твердило, что всем плевать. И это было правдой. Воспитательницам всё равно на воспитанников, лишь бы тихо сидели, да свалили скорее.***
— Юрий! — позвали его из столовой в свободное время, — Подойди, пожалуйста. Фигурист медленно спустил ноги с подоконника, взяв в подмышку ярко-зеленый блокнот, разрисованный темным, зеленым фломастером различными линиями, и пенал с одним-двумя простыми, серыми карандашами и черной и синей ручками, пожеванные от нервов или просто для вдохновения, раздвинул нежно-розовые грязные шторы, и ступил босыми ногами на такой же грязный пол. Шел долго, подозрительно, думал, зачем же его позвали. В мыслях он не заметил парня, идущего на встречу, и они столкнулись. Плисецкий выронил «холст», растерявшись и не смог среагировать и поймать любимого друга, а тот, отскочив от пола, раскрылся на странице с сегодняшним числом, которое помечал в углу хозяин, и открыл перед незнакомцем красивый, бережно выведенный автомобиль марки «Тойота», стоявший у входа в детдом с самого утра, так же, как и нянечки, не выходившие из столовой после завтрака. Юра лишь стоял и смотрел на юношу, в которого врезался, а тот лишь покрутил пальцем и виска и ушел в другой конец спальни. -Юрий! — еще раз окрикнули фигуриста. Только тогда он пришел в себя и, схватив блокнот, быстрым шагом направился в сторону столовой, где его уже поджидали воспитательницы. - Ну наконец-то, - раздраженно посмотрела на него женщина с темными волосами, кажется, Жанна, - Собирай вещи. Юра удивленно оглядел воспитательниц. - Ну же! - крикнула на него Жанна. Плисецкий побежал в спальню с улыбкой до ушей. “Я выберусь! Выберусь из этого кошмара! Слава Тору, Локи, Иисусу и Алаху! Спасибо!” – кричало подсознание парня, пока тот собирал оставшиеся вещи в помятый рюкзак. Когда парень уезжал из детдома на него смотрели 5-6 недовольных, косых, завистливых взглядов, ведь фигурист прожил в этом кошмаре всего ничего, а другие дети живут в нем годами. “Стой! – вдруг запретил мозг прямо после того, как за ним захлопнули дверь, - но ты ведь даже не знаешь, что это за люди. А вдруг окажется еще хуже? ” Никто не знал и не узнает, что это было одним из самых трудных решений в жизни Юрия Плисецкого. Которое он принял правильно. Находящиеся в машине люди заметили, что парень стоит на месте и двигаться в сторону транспорта не собирается. - Я выйду, возьму у него вещи, - кинул Джей-Джей и поставил телефон на подставку, которая прикреплялась к лобовому стеклу. - Угу, - лишь кивнула Юля, даже не посмотрев на парня. Она лишь пялилась себе под ноги стеклянным взглядом. “Как же мне стыдно перед Юрой, - раздумывала она, - но другого выхода ведь не было, правда?” - Хэй, ты чего застыл? – спросил у Юры мужчина в тёмных очках и в ярко-красной футболке, вышедший из машины, - Я Джей-Джей, а ты Юра, правильно? - Идиотское имя, - буркнул фигурист в ответ. “Как говорится, лучшая защита – это нападение”, - подумал Плисецкий и отвел взгляд. - Садись, - канадец пропустил едкое замечание и приветливо открыл заднюю дверь автомобиля. Блондин плюхнуся на сиденье, держа свой рюкзак в руках. Тем временем Жан успел сесть на собственное место. - Как не родные, поздоровайтесь хоть, - усмехнулся Леруа, возясь с панелью и заводя транспорт. Девушка подняла голову и посмотрела в зеркало на откинутом козырьке. Плисецкий обратил на это внимание и посмотрел туда же. Это лицо он узнает из тысячи. — Юля…? Юлии сейчас очень тяжело давалось сдерживать себя и не прыгнуть к брату на заднее сиденье и не обнять его, никогда не отпуская. Так тяжело было не выплеснуть эти эмоции, накопившиеся за долгих три месяца. Сдерживать всю ту боль, разочарование и смиренность, которые в один миг превратились в счастье, стоило только увидеть эти глаза, стало невыносимо тяжело. Настолько, что пришлось сжать подол собственного дорогого белого платья. Затем девушка откинула высокий хвост обратно за спину и сказала слова, которые, казались, весят тысячу тонн на ее плечах. - Думаю, стоит еще раз вас познакомить. Юра, это Жан-Жак Леруа. Мой муж.