Я выгляжу глупо, но это очень весело!

      Она медленно пропускает чужие волосы сквозь пальцы, поглаживает кожу за ухом — все так заботясь и нежно, что ее саму скоро начнет тошнить. Но не может сказать себе «прекрати», знает ведь: наступит утро, она проснется и уйдет, как обычно. Всегда так было, сегодня ничего не изменится.       Девушка рядом дергается, устраиваясь поудобней, все еще не просыпается, хотя что-то подсказывает Тамаре — совсем уже мало времени осталось.       Лучи утреннего солнца давно пробрались в квартиру Рончезе, играют солнечными зайчиками по полу, стенам — вообще повсюду, где могут. Скачут туда-сюда, радостные такие, не у них жизнь полна тайн, все и так знают, что они, лучики, только и могут приносить тепло и какое-то мягкое чувство внутри.       Иногда она им так завидует.       Ирене просыпается медленно, — Тамара вспоминает, как во время съемок она назвала её глаза красивыми впервые, а та ответила, что они «жабьи» — едва открывает глаза, щурится от слишком яркого света. Встречает улыбку темноволосой и сама не может не улыбнуться.       Она скрывает эмоции — всегда по-разному, то откажется от объятий, словно бы в шутку оттолкнув, то за смехом, то утыкаясь лицом в подушку. Прямо как сейчас, например. — Не прячься, — тихо произносит Рончезе. — Здесь же никого нет, дай мне насладиться тобой, пока ты не убежала. — Куда я могу убежать? — она отрывает лицо от подушки, приподнимается на локте, чтоб самой было легче наблюдать за своей девушкой. — Хм-м, — темноволосая делает задумчивое лицо. — Дай подумать. — Она садится в позу лотоса, подносит ладонь к подбородку, смотрит в потолок, будто ища там ответ. — Наверное, ты захочешь сделать фотку в туалете. Для этого тебе понадобится поехать в подходящее место. Ну, и в машине по дороге тоже фотку, по традиции. — Заткни-ись, — смеется Феррейро. — Это все случайности.       Тамара посылает на девушку взгляд именуемый «ага, конечно», счастливо улыбаясь.       Какое-то время они молчат. Ирене рассматривает Рончезе, которая, задумавшись над чем-то, сейчас смотрела в окно. На губах её застыла легкая улыбка, а глаза блистали, от чего блондинка не могла сдержать улыбку. Ей чертовски нравятся такие моменты, когда они одни и им не надо притворяться друзьями, чтобы не пошли слухи. Хотя они и без того пошли.       Тамара думает о съемках «скама». Вспоминает, как неловко ей было впервые поцеловать Феррейро. Как потом она признавалась ей в симпатии. Как боялась, что её чувства отвергнут. Моменты всплывают в памяти белыми пушистыми облачками, они приятно щекочут все тело, раздают свое тепло, пуская его по телу мелкой дрожью. — Эй, малыш, иди сюда. — Светловолосая аккуратно берет девушку за руку и тянет к себе.       Рончезе отчаянно краснеет на это детское «малыш», усмехается тихо-тихо, подается вперед, к этой девушке-гей-паника-но-только-на-публике. Мягко целует её; разливающееся тепло по телу отдается слабостью в коленях. Отрывается на пару секунд, делает пару рваных вдохов-выдохов, снова припадает к таким манящим губам.       Совсем не по-взрослому ведут себя, словно они — Крис и Джоана, словно все еще съемки, словно румянец девушек — это актерская игра, а не реальные чувства.       Когда все же они отрываются друг от друга, Тамара не садится снова, а просто ложится рядом, приобнимая «Крис» за талию, наслаждается этим моментом.       Повисает между ними тишина — тянущаяся, сладкая-сладкая, будто тающая карамель. Ирене никогда не любила сладкое, но это ей определенно по душе.       Вдруг взгляд блондинки цепляется за баночку, стоящую на столе, и она подскакивает с кровати и направляется к ней. — Боже, — ладонь Рончезе буквально прилипает к её лицу, когда она видит как со счастливым лицом возвращается обратно на кровать Феррейро, держащая в руках баночку со смесью для мыльных пузырей.       Теперь та еще больше походит на ребенка. Будто не она еще вчера залпом могла выпить бокал крепкого алкоголя, а её подменили. Быстрым движением завязывает волосы в неаккуратный пучок, устраивается на кровати, открывает баночку и начинает дуть.       Пузырьки стеклянными мотыльками разлетаются по комнате — в основном, конечно, они над кроватью. Медленно поднимаются вверх от дыхания, так же не спеша опускаются, лопаются, сверкают в танце с солнечными зайчиками.       Тамара снимает видео в инстаграм — сейчас ей плевать, насколько они палятся, ей просто хочется запечатлеть этот момент где-то, где удалить его будет сложнее чем просто стереть видео с телефона. — Я выгляжу глупо, но это очень весело. — Словно сама себе говорит светловолосая. Снимающая усмехается и завершает видео, откладывая телефон подальше и откидываясь обратно на подушку.       Один из пузырьков парит буквально над лицом Тамары, и та дует, отправляя его в сторону блондинки, что с увлечением пытается надуть большой пузырь. — Ты отвергла мой пузырек! — когда попытка проваливается, говорит Ирене. Рончезе хочется рассмеяться от глупости ситуации, что она и делает, получая легкий пинок в бедро от Феррейро. — Эй! — немного обиженно вскрикивает та, все еще смеясь. — Я тебя прогоню со своей кровати. — Ты не сможешь. — Думаешь, я не смогу? — Конечно.       После последних слов Ирене оказывается припечатанной к кровати. Темноволосая нависает над ней с победной ухмылкой. Несколько секунд они смотрят друг на друга, такие не по-взрослому счастливые и светлые. — Я все еще на кровати, — дразнит светловолосая. — Замолчи, — брюнетка касается её губ своими и Феррейро чуть поднимает голову, подаваясь навстречу.       Они целуются буквально пару секунд, когда Ирене внезапно осознает, что бутылек от мыльных пузырей все еще в её руках. — Том, — пытается сквозь поцелуй сказать она, но, кажется, все, что хочет сейчас Рончезе — это наслаждаться моментом со своей девушкой. Несомненно, блондинка тоже этого хочет, но липкая жидкость уже была на её руках и, наверняка, уже была на постели. — Том, — уже настойчивее повторяет она и Тамара отрывается от её губ. — Что? — немного растерянно от внезапного отказа спрашивает темноволосая. — Мыло. — Она кидает многозначительный взгляд на свои руки, кисти которых прижаты к постели руками девушки напротив. — Ой, — она резко отпускает её, отчего ладони дергаются и немного мыльного раствора летит в лицо Тамары. — Бля-я-ять!       Она скатывается с девушки, закрывая слезящиеся глаза рукой. — Прости, — блондинка обеспокоенно смотрит на свою девушку. — Боже мой, прости, пожалуйста. Я не хотела. Прости. — Все нормально. Моя ошибка. — Фыркает Рончезе.       Ирене аккуратно убирает руку девушки от лица, рассматривая покрасневшие от мыла глаза. Капелька-слезинка скатывается по виску брюнетки на кровать и светловолосая снова проговаривает виноватым голосом «прости». — Дурочка, все нормально. Перестанет скоро. — Тамара убирает светлую прядь выбившихся волос за ухо Феррейро, на что та улыбается. — Может, все-таки промоешь глаза? — неуверенно предлагает, словно боясь что-то испортить. Делает такое виновато-сожалеющее лицо, что брюнетке становиться жалко свою девушку, которая лишь случайно дернула рукой. — Может. Надо уже вставать. — Она бросает красноречивый взгляд на часы. — Тебе скоро уходить? — Угу, — как-то грустно кивает Ирене. — Тогда не будем тратить время. — Темноволосая поднимается с кровати. — Идем, я сделаю тебе завтрак.       Через полчаса — снова они порознь, снова по своим делам, делают вид, что они просто хорошо общаются. Маленькая тайна между двумя, так тепло отзывающаяся в сердце, остается в квартире Тамары, что глупо улыбается, глядя в телефон, где открыта вкладка инстаграма с историей Ирене, где та снова едет в машине и снимает.

 — Моя гуапа.