Эмпатия

Эмпатия — это больше, чем чувство. Она предполагает понимание мотивов другого человека, природы его эмоций и даже физиологической реакции на событие.

Он вскинул тонкие брови и позволил тёмным очкам сползти по переносице. Его змеиные глаза всегда отдавали неестественным свечением, а сейчас, в кромешной тьме заваленной книгами подсобки, они были будто два фонаря, освящающих дорогу. Азирафаэль неловко пошатнулся, встретившись взглядом с демоном, - он часто чувствовал внутреннюю тревогу, когда ему приходилось выдерживать прямой зрительный контакт с Кроули, но в данный момент он ощущал что-то другое, помимо этого. Нечто большее и куда более зловещее, чем просто ангельские причуды и собственные предубеждения. Для Кроули это не осталось незамеченным, и он хищно улыбнулся. – Скажи, ангел. Я тебя пугаю? Грубый тембр голоса разрезал материализовавшуюся тишину. Казалось, стоит провести Азирафаэлю рукой, как он наткнется на явственное физическое воплощение того напряжения, что внезапно возникло между ними. Азирафаэль не мог лгать себе, утверждая, что не испытывает никакого замешательства, думая о демонических существах – те пугали только самим своим фактом существования. Однако, боялся ли он Кроули? Тот не подходил ни под одно описание о демонах, которые ему давали Наверху: он не был уродлив, не пытался свернуть Азирафаэлю шею, пока тот позволял себе подремать после обеда, не делал ничего, что могло как-либо навредить ангелу напрямую. – Нет, – отозвался Азирафаэль, обдумывая насколько честным было дать такой ответ. Он правда не боялся Кроули, однако… было в их отношениях что-то, что заставляло его беспокоиться. – Тогда почему ты отказываешься смотреть на меня? Кроули откинулся на спинку дивана и закинул длинные худощавые ноги на стол, пачкая грязной подошвой лежащие под его ботинками книги. В иной другой раз Азирафаэль бы сделал ему замечание по этому поводу, но сейчас в его голове кружилось так много мыслей, что он не поспевал за ними и не мог ухватить ни одну. – Я смотрю. Прямо сейчас. Видишь? – ангел демонстративно поднял голову, разглядывая выступающие под тонкой рубахой Кроули ключицы. Он смотрел на его губы, на острые скулы и довольно отметил про себя, что даже по меркам ангела, Кроули был симпатичным. – Нет. Не смотришь, – Кроули нарочито опустился, пытаясь поймать взгляд своего приятеля, но тот как-то инстинктивно отвернул голову, заставив демона выплюнуть горький смешок. – Ты не смотришь мне в глаза. Азирафаэль в возмущении сделал несколько глотков воздуха, пытаясь правильно подобрать слова, которые роем крутились у него на языке. Он никогда не ловил себя на подобной привычке – избегать демонического взгляда, да и не задумывался о своих действиях, пока Кроули прямо не указал на них; сейчас же он не находил, что сказать. Он пытался опровергнуть обвинения друга, хотел было, возможно, извиниться и объяснить причину такой странной особенности. Но он не знал, как это сделать. Азирафаэль лишь потупил взгляд и присел на самый край стоящего напротив кресла. Люди говорят, что глаза – это зеркало души. По правде, Азирафаэль вообще сомневался, была ли у Кроули душа, которую он мог разглядеть в необычной форме его зрачков. Они просидели несколько минут в молчании, пока Кроули наконец не натянул очки обратно. Демон улыбнулся – не так, как раньше, а в дружественной манере, и принялся рассказывать очередные байки, которые только приходили ему в голову. Он говорил, в большинстве своём, о людях и их культурах, но Азирафаэль не слышал ничего из этого. Ангел будто выпал из своей физической оболочки и попытался посмотреть на них со стороны. Почему он, Ангел, не попытался убить Демона при первой их встрече? – Ангел? Почему, когда судьба их сталкивала снова и снова, он не пытался избежать своего участия, покорно вступая с Кроули в разговоры и вовлекаясь во все его безумные идеи? – Ангел? Почему сейчас, когда, казалось, их больше ничего не должно связывать вместе по истечению Договора, он продолжает принимать Кроули у себя? – Азирафаэль? Почему он не может посмотреть ему в глаза? – Азирафаэль! – Кроули окончательно вышел из себя, щёлкая пальцами перед самым носом погрустневшего ангела. – Ты вообще слушаешь, что я тебе говорю? – Прости, дорогой, я задумался. Они распивали вино. Впервые Азирафаэль не получал от такого времяпрепровождения должного удовольствия – алкоголь горчил, да и сам ангел не находил в себе сил достойно поддерживать беседу с Кроули, хмыкая и отвечая как-то односложно. Он был не в лучшем расположении духа, а вино только усугубляло положение. Их мимолётная ссора заставила его переосмыслить некоторые вещи, которые ранее он воспринимал немного под другим углом, и тугой узел неизведанных им до сих пор чувств заставлял тревожиться. Он испытывал те чувства, которые обычно не должны чувствовать ангелы по отношению к демонам. Распознать это оказалось, на удивление для самого Азирафаэля, куда проще, чем он мог себе представить: он просто сопоставил все факты, которые приходили ему на ум. Ранее он не замечал лёгкого волнения в сердце, что возникало каждый раз, появись Кроули рядом. Оставалось в тайне почему ангел каждый раз расстраивался, если у того появлялись дела, и он не мог заглянуть на чай. Он игнорировал все предпосылки, ссылаясь на то, что, в конце концов, их дружба длится более шести тысяч лет и нет ничего странного, что компания Кроули для него стала привычной. Просто Азирафаэль пропустил тот момент, когда привычка превратилась в зависимость. Его глаза были застелены пеленой ангельской невинности, что постепенно покрывалась трещинами. Сегодня же, после того злосчастного разговора, она разбилась окончательно. Азирафаэль увидел свою любовь как на ладони и его озарение оказалось настолько ошеломительным, что он не мог продолжать просто сидеть. Он резко подскочил на ноги и устремился к выходу. Азирафаэль не знает, куда бежит: на свежий воздух или подальше от Кроули. Дверь подчиняется под давлением его веса. Сильный ветер обдувает лицо, щиплет глаза мелким песком и пылью, и заворачивает в объятия холодного дождя. Лондон застыл. Синоптики в бессилии лишь разводили руками, не пытаясь уже и предугадать, когда погода прекратит буйствовать. Недельные ливни перемешивались с выстрелами молний, и июньская духота давила на черепную коробку изнутри. Азирафаэль глубоко вдыхал запах сырости раскрошенного от грузовиков асфальта и постепенно приходил в норму. Он не мог понять, что заставило его так среагировать, однако был однозначно доволен мимолетной возможностью расслабиться от напряжения. Алкоголь тоже отступал, и его голова постепенно наполнялась мыслями. Где-то рядом прогрохотал оглушительный рев грома. Или, совершенно возможно, такой звук могло издать человеческое сердце Азирафаэля, когда он почувствовал вес чужой руки на своем плече. Кроули не особо любил церемониться в такие моменты: когтистые пальцы тут же потянули промокшее тело внутрь и, как бы того сильно не хотелось, Азирафаэлю таки пришлось встретиться лицом к лицу с Кроули, спотыкаясь о недовольный острый взгляд демона. – Какого черта ты творишь? Азирафаэль сдался. Он никогда не считал себя трусом и, если перед ним возникла такая небольшая проблема, как невесть откуда возникшая влюбленность в лучшего друга, то он должен был с достоинством преодолеть этот этап. Однако все шло как-то неправильно; даже представить себе начало этого разговора было невозможно. «Дорогой, я тут подумал. Мы с тобой несколько тысяч лет дружим и можно было бы перейти на следующий этап наших отношений. Ничего, что ты демон, а я ангел, ведь мир же не взорвется от этого? Ведь так?» Ему подумалось, как бы отреагировал Кроули на его внезапное признание в любви? Стал бы смеяться или, не упуская из виду многолетнее общение с ангелом, пожалел? Быть может, демон попытался бы успокоить своего приятеля, напустил каких-то шуток, дабы немного отвлечь Азирафаэля от переживаний, да и сам бы воспользовался предоставленной возможностью, чтобы исчезнуть из его жизни. Мог ли в действительности Кроули так просто отказаться от него? – Я... Мне стало нехорошо. – Слова давались ангелу с трудом. – Видимо, то было вино не лучшего качества. Азирафаэль даже предпринял попытку улыбнуться: жалкая, натянутая усмешка больше вызывала жалости, чем обратного смеха. Кроули даже скорчил гримасу, будто ему на язык попал лимонный сок, - настолько противоестественной ему показалась та попытка ангела убедить его в том, что все в порядке. Ведь всё было далеко не в порядке, и Кроули, злясь больше на самого себя из-за бессилия, хотел было ещё раз попытаться завести разговор. Он сделал твёрдый шаг, становясь практически вплотную к Азирафаэлю, как внезапно что-то в нём переменилось. Демон замер, вместе с ним замер и Азирафаэль, не понимающий, что это – затишье перед бурей или что-то другое. – Как же я мог быть таким глупцом, - вдруг выдал Кроули голосом мудреца, познавшего ответы на все вопросы Вселенной. – Я был просто идиотом, ангел! Кроули весело закружился. Он безумно смеялся, шипел и бормотал бессвязные слова, заставляя Азирафаэля почувствовать накатывающую панику. – Какой же из меня отвратительный демон, – наконец произнёс Кроули, вновь приближаясь к Азирафаэлю, – если я даже не смог почувствовать элементарного желания. О чём-то подобном им рассказывали на Небесах, однако Азирафаэль по большей степени пропускал это мимо ушей. Эфирные существа, по словам выше поставленных ангелов из его начальства, имели способность ощущать слабые низкие эмоции, дабы уметь ими манипулировать и направлять. По мнению Азирафаэля, человеческие чувства были куда более сложными и запутанными, чтобы их можно было прочитать как открытую книгу. Он и не задумывался, что подобные способности могли работать в обе стороны. Кроули продолжал заливаться смехом, оголяя острые кончики своих клыков, что в какой-то степени даже заставило Азирафаэля обидеться, если и не разозлиться. Его признанию не следовало произойти подобным образом, а любовь к этому невыносимому демону никак не должна была быть спутана с желанием. Он почувствовал, как щеки заливаются пурпурным румянцем, но это нисколько не помешало ему с гордо выпрямленной спиной подойти к Кроули вплотную и яростно прореветь: – Если тебе так смешно, то изволь это делать в другом месте! Я не потерплю, чтобы надо мной так откровенно… глумились! Кроули продолжал улыбаться, но заметив явные переживания своего ангела, немного успокоился. Его пальцы, внезапно оказавшиеся на чужих предплечьях, сцепились крепкой хваткой, притягивая ошеломленного и не ожидавшего такого поворота событий Азирафаэля к себе: – Ты такой же отвратительный ангел, как и я демон. – Проворковал Кроули. Будучи не самым лучшим в сфере понимания эмоций ангелом, Азирафаэль так и не научился в полной степени ощущать простые добрые чувства – благодарность, верность или храбрость. Однако сейчас, прижавшись щекой к груди демона и вслушиваясь в ритм его сердцебиения, он внезапно ощутил то переполняющее тепло, которое выгорало в Кроули так много лет. Кроули действительно любил его.