Уже сделано, детка

      Я нервно ждал, когда же приедет Фрэнк. Мое сердце билось так быстро, словно пыталось участвовать в какой-то никому не известной гонке, а я волновался, что нас с Фрэнком могут застукать, но в то же время мне было плевать. Все, чего я сейчас хотел - это Фрэнк. И чувство было взаимным. Мои ладошки стали влажными, пришлось вытирать их несколько раз о штаны.       Я стоял у черного входа, включив на кухне всего одну лампочку. Этого достаточно, чтобы видеть хоть что-то, но тут все еще очень темно. Если я включу весь свет, то мама что-то заподозрит и придет проверить, а я не был тупым.       Тут я увидел силуэт, больше похожий на тень, перелезающий через забор и направляющийся к двери. Мое дыхание сбилось, и я приоткрыл дверь. Фрэнк зашел внутрь, озираясь по сторонам и ища в темноте меня. Я не видел выражения его лица, но услышал улыбку в его голосе, когда он, заметив меня, тихо прошептал мое имя. Я аккуратно закрыл дверь, которая адски скрипела, и защелкнул замок, облегченно вздохнув, когда сложная часть была позади.       Я развернулся и протянул свою руку к руке Фрэнка. Он обхватил её своими пальцами, а я повел его через гостиную - он ударился ногой о кофейный столик и тихо чертыхнулся - в свою комнату, дверь которой плотно закрыл.       Как только мы оказались внутри, я оказался прижатым к стенке, а Фрэнк обхватил мое лицо руками и впился в губы, как будто он не делал этого несколько часов назад. Я удивленно выдохнул, но тут же обхватил его корпус руками и ответил на поцелуй. Я бы соврал, если бы сказал, что не жаждал почувствовать вкус его губ вновь все эти часы.       Когда Фрэнк отстранился, он издал тихий стон, а я мог поклясться, что кусочек моего сердца направился к ширинке от звучания этого. Я вдохнул кислород через нос и прижался своим лбом ко лбу Фрэнка.       — Прости, что потревожил среди ночи, но блять, — Фрэнк улыбнулся в темноте, — мне нужно было быть с тобой, чтобы убедиться в правдивости того, что мы обсудили.       — Что? Ты, официально являющийся моим парнем? — я выделил последнее слово и крепче сжал руки на его талии, притягивая ближе. Он уткнулся лицом в мою шею, его горячее дыхание опаляло кожу, пуская по ней ряды мурашек.       — Мне нравится, как это звучит, — его голос был приглушенным и посылал вибрации к моей шее. Мне пришлось яростно сжать губы, чтобы не захихикать. Я ненавижу то, что так восприимчив к щекотке.       Отстраняясь от Фрэнка на несколько секунд, я включил лампу, стоящую на комоде. Свет был тусклым, но позволял мне видеть лицо Фрэнки. И я поблагодарил за это Бога. Его щеки раскраснелись, глаза были широко распахнуты и так дьявольски сверкали в приглушенном свете, что я почувствовал, будто выгляжу как лошадь, в сравнении с ним. Как я вообще не влюбился в него раньше? Мое мнение о нем было настолько плохим, что я смог противостоять этому прекрасному личику? Он выглядел таким счастливым, и это передалось мне, ибо его улыбка заразительна. Я чувствовал, как счастье пузырями раздувается в моем сердце, а губы расплываются в ответной улыбке.       — Черт, я не хочу отпускать тебя, — Фрэнк сократил несуществующее расстояние между нами и положил голову мне на грудь, сжимая мои плечи руками. Я усмехнулся, отступая назад, пока не почувствовал ногами кровать.       — Можем потискаться, что нам мешает? — мы оба сели на кровать и подползли ближе к подушкам. Фрэнк тут же уселся мне на колени и уткнулся лицом в изгиб шеи, поглаживая кожу. Я сцепил руки в замок за его спиной и прижался щекой к волосам, которые пахли одеколоном и ментоловым шампунем. Он был таким теплым и маленьким, мне не хотелось отпускать его никуда.       — Могу я теперь называть тебя "деткой"? — спросил Фрэнк со смешком. Я сморщил нос, но обнаружил, что все, делающее его счастливым, делает счастливым и меня. Я чувствовал, что хочу подарить ему все счастье мира. Я пробормотал:       — Конечно, сладкий.       — Что насчет "красавчик"?       — Если тебе нравится, думаю, да.       — А "сахарок- медовый пряник"*?       — Это из той старой песни? — я вскинул брови.       — Именно.       — Только позволь мне уточнить кое-что, — я приблизился к его шее, — оставь мне "сладкий", — я поцеловал местечко под ухом, и он вздрогнул, сильнее обвивая меня руками.       — Мне нравится, когда ты меня так называешь, — пробормотал он. Я посмотрел вниз и встретил его взгляд. Фрэнк сильно залился краской, что заставило мою улыбку стать еще шире.       — Я знаю, — подмигнул я.       — Почему ты вообще стал меня так звать? — он приподнял одну из его идеальных бровей. Серьезно, думаю он их выщипывает, ни у кого не может быть таких идеальных натуральных бровей. Мой внутренний гей немного завидовал.       — Не знаю, — я пожал плечами, — может, потому что ты очень вкусный.       Он мило сморщил носик и захватил зубами нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку.       — Это так банально, знаешь.       — Эй, ты был банальным в переписке, моя очередь, — сказал я в защиту, тыкая его в бок и заставляя взвизгнуть. Я шикнул на него. Не нужно, чтобы мама услышала. Если она застукает нас с Фрэнком в такое время ночи (или уже утра), она выкинет Фрэнка в окно. Или хуже, предложит презервативы и закроет дверь. Она похожа на ту маму из "Дрянных девчонок".       — Я банальный только потому, что тебе это нравится, — он прижал свои теплые губы к моей шее и начал покрывать ее поцелуями.       — Работает твой шарм, — я шумно выдохнул.       — Чувак, знаешь, мои друзья убьют меня, когда узнают, что мы вместе, — он склонил голову мне на плечо и вздохнул.       — Почему?       — Из-за всей ситуации с Джамией. Она может настроить всех друзей против меня. У нее всегда хорошо получалось строить из себя жертву.       Я закатил глаза, услышав это имя. Дьявол, у которого хорошо получилось спрятать красный хвост и рога. Никто не мог заметить злобу в ее взгляде, хотя я довольно хорошо разбираюсь в людях, чтобы понять - её создало что-то далекое от святого.       — Кому есть до неё дело? У тебя есть я, мы можем тусоваться вместе.       — Я знаю, но... — Фрэнк вздохнул, — я не хочу потерять всех, просто потому, что я счастлив.       — Фрэнки, — мягко сказал я, — они не твои друзья, если готовы бросить тебя, раз тебе понравился не тот, по их мнению, человек. Если им есть дело, они будут рады за тебя.       — Дело даже не в них, а в том, что те, кто на её стороне, и она сама превратят твою жизнь в ад за это.       — С каких пор мне есть дело, если меня кто-то недолюбливает? — я изогнул брови и посмотрел на Фрэнка. Он медленно кивнул и улыбнулся.       — Знаешь, иногда мне хочется быть похожим на тебя, Джи, — признал он тихо, перебирая длинными пальцами пряди моих волос.       — Почему?       — Ты не боишься быть собой. Поэтому я влюбился в тебя так сильно. Ты не такой, как другие.       — Как банально, — пропел я, смеясь и тыкаясь лицом в его шею, заставляя его смеяться и откинуться на подушки. Я забрался на него сверху, наши лица были на одном уровне. Его щеки порозовели в один момент. Я наклонился и поцеловал его. Долгий, ленивый, нежный поцелуй, который никогда не мог надоесть. Он тут же обвил ногами мою талию, заставляя упасть на него и прижаться телом во всех возможным местах. Мы разорвали поцелуй, и мои губы спустились к его уху, на шею, кадык.       — Если не хочешь, чтобы твоя мать нас услышала, предлагаю остановиться, — он резко выдохнул, когда я поцеловал тату скорпиона на его шее. Я знал, что ему это нравится. Однажды я оставил там засос, и ему пришлось объяснять всем, что он неосторожно обошелся с татуировкой, и это- просто реакция кожи. Такое вообще возможно?       — Что, тебе хочется стонать, малыш Фрэнки? — я снова поцеловал тату и обвел её контур кончиком языка. Он закусил губу, сильнее сжимая мою талию ногами.       — Джерард, — выдохнул он, — я актив в этих отношениях, не делай этого.        Вот блять...       Я резко отстранился, моё лицо выражало недоумение. Фрэнк смутился и покраснел, но все же подмигнул. Я чувствовал, как сам краснею, а я ненавижу это дело.       — Почему я не могу быть активом? — спросил я, обхватывая его запястья и прижимая их к матрасу. Он поднял глаза, чтобы посмотреть на свои задранные руки.       — Джерард, а ты вообще уверен в том, актив ты или пассив? — он снова смотрел на меня, в уголках губ играла улыбка.       — Все, что я знаю, я мечтал трахнуть тебя много раз до этого, — я вернулся к поцелуям, покусывая местечко, где бьётся пульс. Моим вознаграждением был тихий стон, сорвавшийся с его губ.       — Ты никогда не был против, когда я брал контроль, — выдохнул он.       — Влияние момента, — быстро ответил я, целуя его ключицы, — мы еще не дошли до самого дела, кто знает, кто должен кому вставлять в зад член?       — О Боже, Джи, насколько ты груб? — тихо усмехнулся Фрэнк, прежде чем мягко оттолкнуть меня. Я лег на спину, откинувшись на подушки, и повернулся к нему лицом.       — Я всегда был грубым, — ответил я, — иди сюда, сладкий, — я раскинул руки, приглашая его в свои объятия. Он закатил глаза, но подвинулся ко мне, устраиваясь поудобнее и укладывая голову на мое плечо. Он был таким маленьким и идеально помещался в моих руках, это было очаровательно.       — Я не смогу спать, зная, что ты рядом, — пробормотал Фрэнк мне в плечо, обвивая за талию и прикрывая глаза.       — Хочешь, чтобы я спел тебе, сладкий? — спросил я, не подумав. Было глупо спрашивать об этом, ибо я терпеть не могу петь людям, это заставляет меня нервничать. Но Фрэнк же не будет судить меня, да? Он милый, не такой мудак, как я.       Тишина повисла всего на секунду, и Фрэнк ответил:       — Ты сделаешь это? — я стал красный, как помидор, слава Богу, никто не мог сейчас видеть моего лица.       — Е..если ты хочешь, — я сильнее стиснул Фрэнка в объятиях и закрыл глаза.       — Очень, — нежно произнес Фрэнк, поворачивая голову и кладя свою голову мне на грудь, как раз на то место, где билось сердце. Это было неожиданно и... интимно? Так что я отвлекся на минуту. Но потом я продолжил копаться в своих мозгах, пытаясь подобрать нужную песню.       — Какие-то пожелания?       — Пой, что хочешь, я просто хочу слышать тебя, — ответил он, покачивая головой.       Тут я понял, что мне не о чем беспокоиться, мое пение услышит только Фрэнк. Ему действительно без разницы, что я спою. Я прочистил горло, снова закрывая глаза и начиная петь. Это была одна из песен Нирваны, которая застряла в моей голове пару дней назад. Я пел недостаточно громко, чтобы меня было слышно в другой комнате, но не так тихо, чтобы Фрэнк не понял, что я пою. Я держал глаза закрытыми, чтобы хоть как-то снизить нервозность, от которой я почти трясся, но Фрэнк расслабил меня, начиная поглаживать ладонью. Это действительно помогло, мой голос перестал дрожать вовсе.       Когда песня закончилась, а мой голос стих, в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только нашим дыханием. Дыхание Фрэнка было ровным, он почти провалился в сон. Но он все еще не спал, медленно вычерчивая пальцем круги на моей груди.       — Твой голос прекрасен. Как и ты, — сонно промурлыкал Фрэнк. Он нежно коснулся губами моей груди, и моё сердце только что пропустило удар.       — Спасибо, — тихо ответил я.       Я мог бы петь для Фрэнка еще, но он уже заснул, а я отправился в царство Морфея за ним, слушая его тихое дыхание.