Уже сделано, детка

      — Блять, мне нужно закурить, — бросил Фрэнк, оказавшись в окне моей комнаты. Он был хмурым, его волосы представляли из себя тотальный беспорядок.       — И тебе привет, — я закатил глаза и захлопнул окно, как только он оказался внутри.       — Привет, — коротко откликнулся Фрэнк.       — Что ж, какая херня с тобой стряслась? — я скрестил руки на груди и поднял одну бровь.       Он тяжело вздохнул и плюхнулся на мою кровать, устраивая поудобнее под головой подушку. Он прикрыл руками лицо, так что я не мог нормально увидеть его.       — Моя, блять, мама. Как всегда.       — Что она теперь сделала? — я взял со своего письменного стола сигареты и зажигалку. Сел рядом с Фрэнком, облокачиваясь на локоть и глядя на него сверху вниз. Он так и не убрал руку от глаз. А мне так хотелось их увидеть.       — Она не хочет, чтобы я проводил с тобой так много времени. Она сказала некоторые вещи, которые меня реально выбесили.       — Она говорила обо мне? — Фрэнк медлил с ответом, что ж, значит, она точно говорила обо мне какое-то дерьмо. Как и все собственно, но в этот раз мне явно не наплевать.       — Что она сказала? — я попробовал надавить на него, мне нужен был ответ. Я положил пачку с сигаретами и зажигалку на его плоский живот, но он даже не шевельнулся, чтобы взять их.       — Ты не хочешь знать, — прошептал Фрэнк.       — Рискни, — я протянул руку, пытаясь убрать ладони с его лица, но он вздрогнул и подвинулся ближе к краю, увеличивая дистанцию между нами. Это было немного обидно, но я прекрасно знал, что это не из-за меня. Я нахмурился.       — Фрэнк, что случилось?       — Да ебаный ж в рот, она сказала мне держаться от тебя подальше, Джерард, — Фрэнк огрызнулся, — она сказала, что ты плохо на меня влияешь, что ты только причинишь мне боль. Она просто говорила очень дерьмовые вещи, а мне надо было что-то ответить, и она… — он остановился, закусив губу.       — Фрэнки? Что она сделала? — я снова протянул руку к его лицу, когда понял, что он что-то скрывает. Он подался навстречу моему прикосновению и на секунду коснулся губами запястья. Его напряжение медленно исчезло, благодаря этому ненавязчивому контакту. И Фрэнк убрал от своего лица руку.       Под его правым глазом была длинная, ярко-красная царапина, окруженная припухшей кожей. Она была неглубокой и очень слабо кровоточила. К счастью, глаз был не задет, но нижнее веко немного опухло. Я вздохнул и подвинулся ближе, обхватывая его лицо руками и глядя на царапину.       Блять, нет.       — Эта сука ударила тебя? — тихо спросил я. Мои губы превратились в тонкую ниточку. Ярость разливалась внутри, уже не подчиняясь моему контролю и заставляя кровь просто, сука, вскипать. Прекрасная, гладкая кожа Фрэнка была повреждена этой гребной царапиной и ударом. Насколько нужно быть бессердечной, чтобы причинить боль такому, как он?       Фрэнк кивнул, его глаза наполнились слезами.       — Я даже не понял, что она ударила меня, пока рана не начала кровоточить. Она не хотела, она сразу начала плакать и просить прощения, но я убежал оттуда. И я был чертовски расстроен, но сейчас мне просто больно. Она моя мама, и она ударила меня, — он всхлипнул, и из уголка его глаза скатилась слеза.       Блять, блять, блять, нет, оу, блять, нет, только не мой малыш.       — Оу, я отправлю её в ад, никто не имеет права причинять тебе боль, — я вытер его слезы и коснулся губ своими, с трепетом поглаживая его щеки и подбородок, — мне так жаль, детка, — я снова посмотрел на царапину и нахмурился.       — Я просто не понимаю, почему она это сделала, — Фрэнк потянулся за сигаретами и дрожащими руками открыл пачку, — о..она никогда раньше не поднимала на меня руку, что изменилось? — он зажал сигарету между своими губами и попробовал дрожащими руками поджечь ее. Спустя несколько бесполезных попыток, я забрал зажигалку и сделал это за него, — спасибо, — он затянулся и облегченно закатил глаза.       — Если она снова так тронет тебя, ты же скажешь мне, Фрэнк? Я приеду и заберу тебя, ты можешь оставаться у меня, сколько захочешь, — пообещал я.       — Не должно снова дойти до такого, — сказал Фрэнк, его глаза слезились, а легкие оказались заполнены дымом.       — Я же не говорю, что дойдет, — мягче сказал я, — просто на всякий случай. Никогда не смей думать, что ты одинок, ладно, Фрэнки?       Фрэнк взглянул на меня своими огромными, глубокими глазами, в которых все еще стояли слезы. Они были немного покрасневшими по краям, и он выдохнул дым через едва открытые губы. Я видел проблеск скептицизма в его взгляде, но он быстро исчез и сменился уверенностью. Он кивнул. Но меня напугало то, что я видел любовь в его глазах, чистых, как ясный день, и преданных сильнее, чем что-либо. Я боялся этого, не потому что думал, что никогда не полюблю его в ответ, нет, но потому что его любовь была такой настоящей и сильной. Я не хотел, чтобы Фрэнк любил кого-то как я — мудака, которому нужно принимать таблетки, чтобы хоть как-то разобраться со своим дерьмом. Я был слишком… Грязным? Да, именно. Слишком грязным для такого невинного, как он. Он может и не выглядел таковым, но его сердце было больше, чем его тело. Я отвел взгляд и отодвинулся на другую сторону кровати.       — Почему как только ты показываешь свою более мягкую сторону, тебе тут же становится некомфортно? — спросил Фрэнк своим обычным тоном, хоть вопрос был действительно важным. Он просто не знал этого.       — Что ты имеешь в виду? — спросил я.       — Ну, то, что ты можешь быть самым милым и прекрасным человеком на свете, но потом твое лицо выглядит так, как будто тебе некомфортно. Не всегда, но бывает, — Фрэнк поднял одну бровь и снова поднес сигарету к губам. Я кашлянул и тоже взял штучку, поджигая ее и сведя брови домиком.       — Это неправда.       — Я смотрю прямо на тебя, когда это случается. Можешь отрицать, но это правда.       — Нет, этого не случается, — сказал я грубее, чем хотел. Я чуть-чуть помедлил и решил признать, — может быть иногда, но это только потому, что я не привык быть милым с людьми.       — Разве ты не был милым с Питом и Брендоном? — Фрэнк осторожно улыбнулся и встал, чтобы выкинуть закончившуюся сигарету в мусорное ведро, стоявшее рядом с окном. Он вернулся и сел очень близко ко мне, его нога касалась моей ноги, рука дотрагивалась до моей руки.       — Нет, — я смущенно улыбнулся, — но они только смеялись. Это бесило иногда, но они меня прощали, так как знали, что я не имею это в виду.       — Я кстати недавно встретил твоего брата. Он совсем не похож на тебя, он милый и скромный, — добавил Фрэнк.       — В отличие от меня, — усмехнулся я, заполняя свои легкие дымом. Поток никотина заставил меня чувствовать, словно они горят, но я привык к этому ощущению.       — Я видел тебя с тех сторон, с которых никто не видел. И ты не полнейший мудак, — Фрэнк улыбнулся.       — Ты моя единственная слабость, — это слетело с языка до того, как я успел подумать, и я ожидал почувствовать огромное сожаление, но этого не случилось. Это было так легко и естественно, наверное, подсознательно я знал об этом давно. Фрэнк действительно был моей слабостью, я никогда раньше не давал людям милые прозвища и уж точно не считал людей очаровательными. Это было действительно не-по-джерардовски с моей стороны: думать, что кто-то милый.       — А ты моя, — тихо и скромно сказал Фрэнк. Он посмотрел на свои руки и улыбнулся, ковыряя черный лак. Я тоже улыбнулся, но спрятал это за своими свисающими волосами, чтобы он не мог заметить этого. Это была улыбка уязвимости, и я не хотел, чтобы он ее видел без необходимости. А в этом никогда не было необходимости.       Я решил нарушить воцарившуюся тишину. Ну, я просто хотел быть уверенным, что Фрэнк не против моих планов.       — Хей, Фрэнк?       — Да? — сказал он, певуче растягивая гласную и поднимая брови.       — Ты когда-нибудь курил травку? — Фрэнк выглядел озадаченно, но кивнул.       — Ну да? — это звучало больше как вопрос, а не как ответ.       В ответ на это я наклонился, чтобы достать из-под кровати коробку. У меня там хранилась дурь, которую мне достал Пит где-то две недели назад. Я использовал только два косяка, думаю, осталось еще штук шесть. Я нечасто это использовал, только если нужно было справиться с очень сильным стрессом или другими невыносимыми эмоциями. Это было хорошим способом расслабиться без особого вреда здоровью.       Наконец я нашел пластиковый белый пакет и вытащил его. Я ухмыльнулся и помахал им перед носом Фрэнка.       — Мы не просто так прогуливаем школу, — я подмигнул ему.       Глаза Фрэнка тут же расширились и он попытался ухватиться за пакет. Я закатил глаза и отпихнул его руку, сказав потерпеть чуть-чуть. Я вытащил два косяка, и запах травки начал распространяться по комнате. Моей маме действительно было плевать, курю ли я это, потому что она знала — я не злоупотребляю. Да и к тому же, её не было дома, Майки был в школе, нас не поймают. Запах выветрится за полчаса.       Как только мы подожгли косяки и закурили, наши проблемы словно решились сами собой. Фрэнк не был напряженным, во мне исчезли те малые доли сомнений и страха, а всему причиной — маленькая белая трубочка с наркотиком внутри. Это так сильно отличалось от обычного курения, это действовало гораздо сильнее. Фрэнк сидел на моих бедрах, удерживая косяк меж своих губ. Я смотрел, как курит он, он смотрел, как курю я. Дым, вылетавший из его губ и превращавшийся в спираль, был искусством. Боже, как я хотел бы выглядеть хоть на процент так же прекрасно. Блять, он так красив. Мне хотелось впитать его буквально в каждую пору своего тела. Моя душа хотела испить его до дна.       Мой разум медленно затуманивался, веки начали тяжелеть. С веками Фрэнка происходило то же самое, карамельная радужка его глаз стала лишь тонкой полоской вокруг огромных черных зрачков. Дурь пела в моей крови, этот дым сделал все вокруг в разы лучше. Как и Фрэнка, хотя казалось бы куда лучше. Его черные пряди, спадающие на глаза, и щеки, становившиеся розоватыми, завораживали меня. Мы зажгли по второму косяку и снова затянулись, вдыхая еще больше и позволяя веществу унести все негативные мысли. Боже, мне было нужно это. Как и Фрэнку. Я просто пялился на рану на его щеке. Она не заживет как минимум неделю. Блять, сейчас я действительно ненавидел его мать, за то, что она позволила себе поднять на него руку. Она повредила его потрясающую мягкую кожу своей рукой и гребаными ногтями.       Фрэнк набрал полные легкие дыма и наклонился вперед, закрывая глаза и целуя меня влажными губами. Я тоже закрыл глаза и начал целовать его в ответ, приоткрывая рот. Он выдохнул дым прямо мне в губы. Клубы дыма спустились вниз по моей гортани, как если бы я сам сделал затяжку. Я чувствовал их в своих легких, они затуманивали мой разум. Пьянящий вкус остался у меня во рту, отравляя меня. Я чувствовал вкус Фрэнка, вкус его губ. Его язык скользнул в мой рот, осторожно лаская мой. Мы лениво целовались, пока я не отстранился всего на пару сантиметров.       Я отвернулся в сторону и втянул в легкие немного дыма, после чего снова вернулся к губам Фрэнка и услышал, как он тихонько застонал, снова открывая рот. Была моя очередь заполнять его легкие наркотиком. Фрэнк с наслаждением принял его и пересел выше на моих ногах, яростно целуя. Я разорвал наш поцелуй с характерным чмокающим звуком, чтобы прикусить его нижнюю губу, в ответ на что он крепче схватился за меня руками.       Совсем отстранившись от его губ, я ухмыльнулся и опрокинул его на кровать так, чтобы он лежал на спине. Его глаза немного расширились, когда я забрался на него сверху с косяком в руке. Я снова затянулся травкой и поцеловал Фрэнка. Он шире открыл рот, позволяя мне вдохнуть вещество в его дыхательные пути. Он жадно проглотил дым и запустил руки в мои растрепанные волосы. Наши губы двигались напротив друг друга в медленном танго, соскальзывали друг с друга во влажных поцелуях. Наши носы постоянно сталкивались, нам было так мало. Его рот показался мне раем, когда я скользнул туда языком. Мне нравился его вкус и то, как хорошо его язык знал мой. Он поскуливал подо мной, его бедра двигались напротив моих так медленно, доводя до агонии.       Я едва отдавал отчет себе в том, что делаю, разум был затуманен наркотиком, но это не значит, что моя разумная сторона была не в курсе того, чем мы тут занимаемся. Я точно знал, что хочу вдохнуть его, как если бы он был дымом, я хотел попробовать каждый миллиметр его кожи, я хотел иметь его медленно, пока он не начал бы умолять меня о большем. Низ моего живота уже горел от ощущения его жаркого рта. Наши губы разъединились, и я стал нежно покрывать поцелуями разгоряченную кожу его челюсти и скул. Дорожкой поцелуев я спустился к горлышку его футболки. Кожа на вкус была одновременно и соленой, и сладкой, мягкой и нежной. Я стал покусывать ее, втягивая губами и глядя, как она становится красноватой. Фрэнк тихо и сдержанно стонал. Я усмехнулся в его кожу, целуя красные отметины и снова засасывая их. Я наблюдал как из красных они становятся почти фиолетовыми. Такой красивый цвет, он выглядел так ярко на фоне бледной кожи Фрэнка. Я пробежался языком по свежим засосам, удовлетворенный тем, что этот парень был моим.       Наконец он остался без футболки и я увидел потрясающие татуировки, красовавшиеся на его бедрах. Прекрасные ласточки, Фрэнк говорил, что это еще не законченная работа, но тем не менее, они были восхитительны. Я не мог перестать касаться губами его тела и оставлять на нем свои метки, мне так нравилось слушать, как сбивчиво он дышит от каждого моего прикосновения. Я упивался этими звуками, и они заставляли мои штаны становиться слишком узкими в одном конкретном месте. Блять, он такой красивый. Как горящий ангел, ослепительный и запятнанный. Если бы я мог вдохнуть его, как травку. Он бы смог быть частью меня, медленно отравляя. Такой приятный способ умереть.       В потоке поцелуев и сексуального напряжения я не заметил, как стянул с Фрэнка джинсы, направляясь к бугорку в его боксерах. Может мое зрение и пострадало от наркотиков, но я на сто процентов отдавал себе отчет в том, что делал. Я вытащил из его боксеров член, оценивая длину и цвет, прежде чем обернуть вокруг него губы и заставить Фрэнка издать самый эротичный звук — стон, развратный и облегченный. Мои губы растянулись вокруг него так, что это было почти больно, но вкус того стоил. Фрэнк запустил руку в мои волосы и направлял рот вверх и вниз по своему члену. Я чувствовал вкус его предэякулята, который я слизал, прежде чем позволил ему двигать моей головой с той скоростью, с которой хотел он. Фрэнк стонал какие-то нецензурные слова, кусая губы. И я, блять, знал, что только я могу заставить его так стонать. Он подбрасывал бедра навстречу моему рту, и только я мог заставить его так дрожать. Я открыл рот чуть шире, принимая его еще дальше. Комната была заполнена его стонами и причмокивающими звуками, так ахеренно. Я был слишком возбужден, уже просто каменный орган причинял боль, но оно того стоило — просто видеть, как Фрэнк запрокидывает назад голову, не в состоянии сдерживать стоны, рвущиеся из его раскрытых губ.       Он дважды прошептал мое имя, сжимая пряди моих волос на затылке. Блять, мне так это нравилось. Покалывание и боль от этого ощущались так возбуждающе, так что мой пах тут же на это отреагировал. Я простонал вокруг его члена, начиная сосать быстрее, пока он не стал задыхаться. Он снова потянул меня за волосы, и я не могу описать, как это пьянило меня.       Фрэнк остановил меня до того, как я заставил его кончить. Я действительно хотел почувствовать его сперму у себя во рту, на языке, перед тем, как заставить его кончить от моего члена глубоко внутри него. Я отчаянно хотел трахнуть его, хотел увидеть, как его бедра будут двигаться мне навстречу, и я хотел трахнуть его далеко не один раз, я знал, что не смогу им насытиться.       Фрэнк стянул с меня футболку, за ней последовали и штаны. Я стянул с него боксеры вместе со своими и откинул в сторону. Фрэнк наблюдал за мной, прикусив нижнюю губу, покусанную и покрасневшую, пока я доставал смазку, которую хранил в тумбочке. Я тут же вернулся к нему и прижался своими губами к его, размыкая их, и проскользнул языком в рот.       Все происходило будто в замедленной съемке, в смазанном движении, слышалось только тяжелое дыхание и прерывистые вздохи. Иногда были слышны влажные касания губ и скольжение ладоней по разгоряченным телам. Кожа Фрэнка была такой мягкой, ее открылось так много, что я просто сходил с ума от того, что могу касаться его везде. Мои губы не могли оставаться на одном месте. Его вздохи наслаждения и тихие стоны порождали во мне огонь, животное желание. Я сдержанно простонал, когда он смазал мой член и нежно провел по нему пальцами. Это прикосновение разлилось теплом по всему телу, посылая мурашки вверх по позвоночнику. Фрэнк был уже достаточно растянут от моих пальцев и теперь нетерпеливо извивался, умоляя войти в него.       Когда я приставил головку к его входу и медленно проскользнул внутрь, долгий, развратный стон сорвался с губ Фрэнка. Внутри него было так жарко, так узко. Я чувствовал, как он растягивается внутри, податливо принимая меня. Стон сформировался где-то внутри моей груди и наконец вырвался наружу. Зрачки моего любовника закрыли черным почти всю радужку, они были так ненормально расширены от наркотиков и дикого возбуждения. Его губы были раскрыты и сверкали от слюны. Черт, меня так манил их розовый цвет. Я начал двигаться внутри него. Каждый толчок был сильным и долгим, Фрэнк сжимался вокруг меня, доставляя нам обоим громадное удовольствие.       Я подхватил его ноги и разместил щиколотки на своих плечах, хватая его за бедра и натягивая на себя сильнее. Под таким углом я мог входить в него до конца. Я полностью заполнил его, заставляя откинуть назад голову и обнажить длинную шею. Я чувствовал, как он дрожит подо мной от наслаждения.       Я трахал его одновременно жестко и медленно, каждый толчок был очень глубоким. До моего слуха долетали только пошлые стоны Фрэнка и то, как отчаянно он шептал мое имя. Каждый поцелуй, каждое прикосновение отпечатывалось в моей черепной коробке, мы были так близки, что, казалось, теперь я мог впитать его. Он был частью меня, я был частью него. Он мог сделать меня настолько обдолбанным одним поцелуем, как ни один наркотик не смог бы. Я шептал какие-то грязные слова ему на ухо, лениво целуя кожу и засосы, которые оставил на ней ранее. С каждым движением моих бедер с губ Фрэнка срывались нереально горячие звуки, словно в благодарность. Он так прекрасно смотрелся подо мной. Я бы все отдал, чтобы это длилось вечно.       Но черт, мне хотелось гораздо большего. Я хотел заставить его трястись и кричать, заставить его кончить так сильно, чтобы он увидел звездочки. Я увеличил скорость толчков, попадая каждый раз по простате, и тут же почувствовал, как затряслись его ноги, а стоны в один момент стали громче. Мне так это нравилось, я был готов начать мурлыкать, стонать, блять, был готов взорваться. Он направлял меня, крепко ухватив за бедра, и в беспамятстве кусал мою кожу, но мне было плевать. Даже больше, мне нравились эти следы. Они хорошо сочетались с синяками на коже Фрэнка. Он выстанывал такие пошлые и развязные вещи, я даже не мог представить, что он способен на подобное. Это заставило меня трахать его гораздо жестче. Гладкие стенки, обхватывающие мой член, испарина на его коже… Этого всего просто слишком много. Спустя еще несколько сильных толчков я почувствовал, как по моему телу проходят электрические разряды. Я чувствовал, как по моему лицу начинают катиться капельки пота. Фрэнк облизал губы и закрыл глаза, чувствуя приближающийся оргазм.       Я резко вышел из него с влажным хлюпающим звуком. Фрэнк разочарованно заскулил от потери заполненности, но я знал, ему понравится то, что я хочу сделать. А мне это понравится даже больше.       Я хотел попробовать его.       Я скинул с плеч его ноги, он перестал цепляться за мои бедра. Я увидел замешательство в его глазах, но даже его перекрывал туман наркотиков и секса. Его грудь опускалась и поднималась от тяжелого дыхания. Я спустился вниз, целуя его живот, грудь. Я коснулся губами головки его члена, заставляя резко вскинуть бедра. Я схватил его и прижал к матрасу, в то же время нежно поглаживая. Он тихо выдохнул.       — Чт..что ты делаешь? — спросил он ломающимся голосом.       Я не ответил. Проложил дорожку поцелуев от тазовых костей до его талии, вдыхая запах чистой, гладкой кожи. Его дыхание прерывалось. Он не спускал с меня взгляда, когда я нежно прикусил кусочек кожи, не пытаясь оставить метку. Он тихонько выдохнул и попытался сдвинуть ноги, но я не позволил ему этого сделать. Я развел его ноги настолько широко, насколько позволяла его растяжка. Я посмотрел на его розовую, растянутую дырочку, влажную и блестящую. Я никогда раньше не делал ничего подобного, да и не хотел, но мне нужен был каждый кусочек Фрэнка, который я только мог получить. Он вызывал большую зависимость, чем какой-то дешевый наркотик.       — Джерард? — Фрэнк практически взвизгнул, — ты собираешься.. ты.. о боже.. блять, о боже…       Он прервал сам себя, выстанывая матные слова, когда я широко лизнул его дырочку. Я мурлыкнул, чувствуя на языке вкус ароматизированной смазки. Ягодный вкус смешался с солоноватым вкусом его кожи. И черт, я хотел попробовать его снова.       Я разместил лицо между его ног, вцепившись ладонями в ягодицы. Я выводил круги языком, дразня его. Дырочка отчаянно сокращалась от неконтролируемого желания быть заполненной. Наконец я перехватил его за ноги, притягивая ближе, и скользнул языком внутрь. Фрэнк глухо застонал, когда я начал трахать его языком, просовывая его глубоко внутрь. Его бедра отчаянно дергались. Я сгибал язык внутри него, пробуя каждый миллиметр. Он был такой мягкий внутри, я продолжал скользить туда-сюда языком, как это делал мой член минутами ранее. Я постарался вдохнуть глубже, и мои рецепторы уловили запах секса. Это возбуждало. Да и я едва сдерживался, чтобы не застонать от вида Фрэнка, которому мои действия доставляли нереальное удовольствие. Он постоянно издавал задыхающиеся звуки, смешанные с просящими стонами.       — Прошу, я хочу кончить от этого, — выдохнул Фрэнк, — мне это так нужно, блять.       — Я на это и рассчитывал, — сказал я, перед тем как снова скользнуть внутрь. Каждое грубое слово, срывавшееся с губ Фрэнка, ощущалось как благословение. Я мягко сжал одну половинку его ягодиц и позволил себе второй рукой обхватить собственный член. Я начал медленно дрочить, подводя себя к грани оргазма, который был так мне нужен. Мне было больно, член все еще был скользким от смазки. Я издал слабый стон, закатывая глаза и продолжая работать над Фрэнком. К своему языку я добавил два пальца и согнул их, надавливая на простату и приближая своего парня к нирване.       — Черт, да, вот так, — застонал Фрэнк и тут же покраснел. Но тем не менее запустил руку в мои волосы и больно потянул. Боль снова смешалась с удовольствием, мой член уже пульсировал, а с губ сорвался такой пошлый стон, какого я сам не ожидал. Я не хотел, чтобы это заканчивалось, и продолжал грубо иметь Фрэнка пальцами. Он в ответ крутил бедрами, пытаясь насадиться еще глубже.       Фрэнк, практически плача, выкрикнул мое имя и обильно кончил себе на живот. Белые капли контрастно смотрелись на его разгоряченной коже. Я видел, как он извивается, чувствовал, как мышцы сокращаются внутри. Глаза закрыты, рот раскрыт в безмолвном стоне. Я сделал еще несколько поступательных движений пальцами, продлевая его наслаждение. Я целовал выпирающие косточки, терпеливо ожидая, когда он полностью изольется. Запах секса стал ощутимее, но мне нравилось. Я прикрыл глаза и вытянул пальцы с хлюпающим звуком. Наклонился к его животу и начал слизывать вязкие капли, глотая. Фрэнк издал какой-то нечленораздельный звук и провел рукой по своим волосам.       Секунду спустя, я обнаружил себя лежащим на спине, пока Фрэнк сидел на мне сверху, его покусанные губы в миллиметре от моих. Он смотрел прямо в мои глаза, оглаживая рукой мою грудь, живот, пересчитывая ребра, пока не достиг цели. Его рука обхватил мой, до боли твердый, член, сжимая и даря облегчение. Я подбросил бедра, трахая его кулак. Он быстро начал надрачивать мне, размазывая предэякулят. Скольжение стало приятнее, черт, настолько приятнее, что я застонал громче, чем должен был. А Фрэнк продолжал наблюдать за выражением моего лица. Он наклонился и поцеловал меня, проникая языком в мой рот и поглощая звуки, которые я издавал.       Мне хватило всего нескольких движений, и я кончил в руку Фрэнка. Я простонал характерное «блять», но это больше напоминало бормотание, благодаря губам Айеро, накрывавшим мои. Оргазм встряхнул мое тело, наполняя вены, сердце, мозг гормоном любви. Фрэнк мягко целовал меня, проведя рукой еще пару раз по моему стояку, который начинал спадать. Он с влажным звуком отстранился и позволил мне вздохнуть. Перед глазами все плыло, я вспомнил, что я все еще немного накуренный, и по лицу расползлась глупая улыбка.       Фрэнк шумно выдохнул, усмехаясь. Его дыхания опаляло жаром мою щеку. Я повернул голову в его сторону. Черт, он так красив… Разгоряченная кожа, пот, из-за которого волосы прилипали ко лбу... Цвет губ и щек был почти идентичным, в глазах не было ни грамма здравого смысла. Я вытянул шею и оставил почти невинный поцелуй на его губах. Он скривился и отпрянул от меня.       — Я чувствую вкус своей спермы, — неожиданно сказал он. Я засмеялся и покачал головой.       — Почему тебя это не волновало несколько минут назад?       — Не знаю, — щеки Фрэнка стали томатно-красными и он потупил взгляд, улыбаясь. Когда он посмотрел на свои ладони, то тоже немного засмеялся, — думаю, мне нужно вымыть руки.       — Наверное, — я посмотрел на его кисть, которая была слишком липкой, чтобы чувствовать себя комфортно, а потом вниз, на себя.       Мне точно нужны какие-нибудь блядские салфетки. Ну, вот прямо сейчас.       Фрэнк вымыл руки, я тоже немного привел себя в порядок и… мне было слишком трудно делать еще что-то, так что я лег на покрывало, не пытаясь прикрыть свою наготу, и закурил, глядя в потолок. Наблюдал, как в воздухе растворяется дым, оставляя лишь запах в качестве улики совершавшегося «преступления». Фрэнк вернулся в боксерах, прикрыв хоть какую-то часть себя. Он заметил, что я абсолютно голый и поднял одну бровь.       Я только ухмыльнулся и указал на место рядом с собой, чтобы он присел. И он сделал это. Кровать слегка прогнулась под его весом. Он поерзал, устраиваясь удобнее. Фрэнк был близко, но недостаточно, чтобы мы касались друг друга. Он взял сигарету и тихо закурил вместе со мной. Тишина не была некомфортной, она была успокаивающей, мне просто нравилось, когда Фрэнк был рядом. Он заставлял меня чувствовать себя так хорошо, как будто для меня действительно было место в этом мире. В нем было что-то особенное, что-то, что немного пугало меня, и я старался не думать об этом. Я люблю его, но я не знаю, как его люблю. Чертовски запутанно, знаю. Может, я люблю его так же, как он меня.       Но проблема была в том, что я не знал, как ощущается любовь. Не знал, как влюбляешься, что чувствуешь при этом. Как я мог понять это? Кто-нибудь мог бы объяснить это? Фрэнк знает, не так ли?       Я посмотрел на него. Прямо в этот момент он вдыхал очередную порцию дыма, глаза закрыты, волосы прилипли ко лбу. Царапина были лишь красной линией на скуле, она больше не была припухшей. Я колебался, прежде чем спросить.       — Фрэнк? Как ощущается любовь?       Он удивленно распахнул глаза в ответ на мой вопрос. Он смотрел на меня, раскрыв рот, и немного колебался. Я поднял брови, устанавливая зрительный контакт. Я уже хотел отвернуться, потому что мне было максимально неловко от заданного вопроса, но я хотел знать, не обманываю ли сам себя. Я бы никогда просто так не сказал ему, что, возможно, влюблен в него, ведь это даст ложную надежду. Она бы убила Фрэнка.       — Ты… ты никогда не чувствовал любви, Джерард? — спросил Фрэнк с любопытством. Я покачал головой.       — Нет. Я никогда не проявлял ни к кому интереса, никто не проявлял интереса ко мне. Кроме тебя.       — Оу, — сказал Фрэнк задумчиво. Он прикусил губу и облизал колечко. Айеро вытащил изо рта сигарету и развернулся всем телом ко мне. Он вздохнул и взял мою руку, поглаживая ее, — любовь — не совсем та вещь, которую можно объяснить. Это не совсем чувство. Если бы мне надо было ее описать, то я бы сказал, что это некая комбинация чувств. Ты чувствуешь себя в безопасности рядом с тем, кого любишь. Тебе хочется сделать этого человека счастливым, его грусть — твоя грусть. Когда ты видишь его, то чувствуешь что-то теплое в груди, что-то, что заставляет сердце биться чуть быстрее. Сначала ты нервничаешь рядом с ним, потом ты чувствуешь себя… собой рядом с ним. Когда вы далеко друг от друга, ты постоянно ощущаешь, как будто чего-то не хватает, рутинные дела идут по пизде. Любовь затуманивает твой разум, но в конце концов… Она прекрасна, — Фрэнк медленно облизал губы и поднял глаза, встречаясь с моим взглядом, — томление, грусть, желание, привязанность… это все составляющие любви. Это и делает ее такой сильной.       Я искал в его глазах хоть намек на неуверенность, хотя знал, что Фрэнк никогда не солгал бы мне. Но все, что я нашел, было противоположным. Он знал, о чем говорил, он говорил из своего опыта, от чистого сердца. Я цеплялся за каждое сказанное слово, открывая для себя, что любовь — не такая жестокая и несправедливая, какой я себе ее представлял. Если ты ее испытаешь в нужное время — это самое прекрасное, что есть на свете. Я продолжал думать, неужели Фрэнк только что описал то, что чувствует ко мне? С его слов, он думал обо мне лучше, чем я заслуживаю.       Медленно, я кивнул. Я переваривал информацию, снова и снова прокручивая ее в мозгу. Я поджал губы и осторожно сжал руку Фрэнка.       — Спасибо, — Фрэнк едва заметно улыбнулся и сжал мою руку в ответ.       — Не за что, — он лег рядом со мной на спину и уставился в потолок. Я сделал то же самое, лениво вырисовывая какие-то узоры на ладони Фрэнка большим пальцем. Я медленно моргнул, выдохнул дым и остатки наркотиков из легких. Мое сердце билось слишком ровно. Мне так спокойно.       — Эй, Фрэнк?       — Да?       Пауза. Я шумно втянул воздух через нос. Я чувствовал слова у себя во рту, словно мой язык взвешивал, не слишком ли они тяжелы. Я сказал это с такой уверенностью, словно отвечал билет, который выучил лучше всего. Я знал, что мое утверждение правдиво.       — Я люблю тебя.       Тишина. Я сфокусировался на тепле ладони Фрэнка. Мой палец перестал вырисовывать узоры. Я ждал реакцию, пока не получил ее. Но еще до того, как Фрэнк сказал хоть что-то, я знал ответ. Это заставило меня улыбнуться.       — Я тоже тебя люблю, Джерард.