Жертва искусства

Гарри нежится под горячим душем уже добрых двадцать минут, но ему ничуть не стыдно за то, что он льет так много воды: подобное удовольствие он позволяет себе не часто — мужская душевая непривычно пуста, потому что большинство студентов разъехалось по домам на каникулы, а в самой школе полчаса назад прозвучал отбой. Это означает, что сегодня душевая в распоряжении Гарри, и по его расчетам ни одна живая душа не должна ему помешать. Он не боится попасться Филчу или кому-то из преподавателей на глаза, возвращаясь ночью в гостиную Гриффиндора: на крючке в раздевалке висит банный халат и мантия-невидимка, которая скроет его от нежелательных наблюдателей, так что можно не спешить и в полной мере наслаждаться процессом. Чувствуя, как тело расслабляется и млеет от тепла, а кожа приятно зудит от тонких упругих струек, Гарри думает, что сегодняшний вечер можно смело назвать прекрасным, если бы не... — Поттер, опять не в спальне после отбоя. Минус двадцать баллов с Гриффиндора. ...если бы не чертов Снейп, который не постеснялся зайти в душевую, чтобы поймать провинившегося студента! Не готовый к этой засаде Гарри одной рукой молниеносно притягивает мочалку к паху, а другой хватает мокрые очки и напяливает их на нос, чтобы видеть подлого врага отчетливо. В жаркой мокрой душевой полностью одетый Снейп выглядит комично: его черные сальные волосы прилипли ко лбу от влажного пара, лицо красное от жары, по горбатому носу к тонкой губе катится капля; Снейп незаметно ее слизывает и хмурит брови. Подол зимней шерстяной мантии лежит на полу в луже воды, которая натекла за те двадцать минут, что Гарри находился в душе; в ней же стоят профессорские ноги, в потемневших от влаги ботинках. В раздраженном мозгу Гарри рождается абсурдное предположение, что сам Снейп именно так и принимает душ — прямо в мантии и ботинках. — Мне еще долго ждать, пока вы наплескаетесь? — злобно вопрошает профессор, стирая испарину со лба ладонью и отбрасывая влажные волосы назад. Гарри приходит в недоумение. — Вообще-то я тут моюсь! — возмущенно замечает он, еще крепче прижимая мочалку к особо ценным частям тела и поворачиваясь к Снейпу бочком, чтобы сверкающая наготой задница не находилась в поле зрения у неприятеля. — Меня это не волнует, — отрезает Снейп, но при этом голодным взглядом обшаривает мокрую обнаженную фигуру, будто это как раз-таки волнует его самым натуральным образом. — На сегодня все водные процедуры окончены. Выметайтесь отсюда. Гарри нервно закручивает кран, чертыхаясь сквозь зубы, и, по-прежнему интимно обнимаясь с мочалкой, ковыляет к ближайшему крючку, на котором висит полотенце. Он злобно сдирает его оттуда, и, оборачивая полотенце вокруг бедер, выходит из душевой в раздевалку. Снейп по пятам следует за ним. — Может дадите мне одеться? — шипит Гарри на преподавателя, который стоит возле него и бесцеремонно разглядывает. Снейп ухмыляется и делает вид, что отворачивается: Гарри видит, что слизеринский гад исподтишка наблюдает за происходящим у себя за спиной в отражении темного оконного стекла. Мысленно проклиная мерзкого профессора, Гарри торопливо натягивает трусы и набрасывает сверху халат; затем быстро заталкивает мантию-невидимку за пазуху, пока Снейп не повернулся и не заметил ее. Но тот все равно замечает. — Что это вы там прячете? — подозрительно спрашивает он. — Ничего, — бурчит Гарри, — грязное белье. Снейп тут же сует свой длинный нос гриффиндорцу за шиворот. — Ага, мантия-невидимка! — восклицает он, дрожа от ярости. — Завтра же скажу Альбусу, чтобы он конфисковал у вас эту гадость до конца школы! — Хотите лишить меня последней возможности избежать встречи с вами? — огрызается Гарри. — Минус десять баллов за хамство, — невозмутимо сообщает Снейп. — Единственное, чего я хочу, Поттер — чтобы вы поскорей закончили Хогвартс и исчезли из моей жизни. А теперь позвольте отвести вашу светлость обратно в спальню. Профессор конвоирует Гарри до самой гостиной Гриффиндора. — Еще раз попадетесь, — грозится он вместо пожелания спокойной ночи, — будете каждый вечер ложиться спать под моим наблюдением, — и уходит, взмахнув тяжелым мокрым подолом мантии. * * * Гарри попадает в личные покои Снейпа совершенно случайно. Дамблдор посылает его за каким-то редким тремудрым зельем, название которого Гарри всю дорогу в подземелья проговаривает в уме, чтобы не забыть. Кабинет декана Слизерина заперт. Не оказывается профессора и в классе зельеварения. Гарри чешет лохматый затылок и недолго думая направляется прямиком в личные комнаты Снейпа. Хозяин комнат не открывает ни после первого стука, ни после двадцать первого. Гарри решает, что сегодня судьба ему благоволит и упорно бережет от встречи со Снейпом. Успокоив себя тем, что он сделал все возможное, перед тем, как убраться из этого мрачного, недружелюбного места восвояси, Гарри напоследок дергает дверную ручку. К его удивлению и неудовольствию та легко поддается и дверь бесшумно отворяется. «Надо же, не заперто! — в изумлении думает Гарри, боязливо просовывая голову в щель. — Как-то непохоже на Снейпа.» В скромной уютной гостиной пусто, только трещат поленья в пылающем камине. «Наверняка ушел куда-то на пару минут прямо перед моим приходом. Сейчас припрется и первым делом начнет орать, что я без спросу влез в его берлогу. Лучше подожду эту змеюку снаружи.» Гарри в последний раз убеждается, что в покоях пусто, и уже собирается закрыть дверь, когда неожиданно понимает две вещи: первая — что он забыл мудреное название дамблдоровского зелья; вторая — то, что дверь, ведущая в спальню Снейпа, сейчас не заперта. Вопреки гласу разума и чувству самосохранения, у Гарри появляется безрассудное желание туда войти. Его никогда не интересовало убранство профессорской спальни — он лишь вспоминает, как сильно Снейп любит нарушать чужое личное пространство, и одно это воспоминание заставляет Гарри страстно желать реванша. Он оглядывается по сторонам и незаметно проскальзывает в гостиную, притворив за собой дверь. В комнатах тепло, очевидно, домовые эльфы подготовили все к приходу хозяина. Гарри быстро достает мантию-невидимку, облачается в нее и пересекает порог запретной части апартаментов. В спальне горят свечи, делая видимыми добротную широкую кровать, которая первой попадается на глаза, темный платяной шкаф и резной комод, с наваленными на него книгами. На первый взгляд спальня не таит в себе ничего необычного, что могло бы рассказать что-то новое о ее хозяине, но это только на первый взгляд. У одной из стен в высоту человеческого роста Гарри замечает сложно определяемое нечто, накрытое темной тканью. Едва он делает шаг в сторону заинтересовавшего его объекта, из гостиной доносится громкий дверной хлопок, а затем — отчетливые шаги вернувшегося профессора. Лазутчик под мантией-невидимкой вздрагивает от страха и перепуганной мышью бросается в угол, где замирает, надеясь таким образом избежать столкновения. Через мгновение на пороге спальни возникает сам Снейп собственной персоной. По расслабленному невозмутимому лицу легко понять, что тот не замечает постороннего присутствия. Несмотря на то что Гарри откровенно стремно, он с интересом наблюдает за Снейпом в его собственном будуаре. Профессор не спеша подходит к зашторенному объекту и легким движением стягивает с него ткань. Длинное шелковое полотно падает на пол, и Гарри удивленно смаргивает. На каменном пьедестале стоит статуя неизвестного обнаженного юноши из белого мрамора, высотой в три фута. Гарри не силен в древнегреческой мифологии, чтобы сравнить его с каким-либо богом, но и без этих знаний он с первого взгляда определяет, что стоящий перед ним юноша — совершенен. Гарри — гей и потому хорошо понимает красоту мужского тела: забывая дышать, он рассматривает молодой гибкий стан с округлыми крепкими мышцами, стройные сильные ноги и черты лица неземной красоты, так умело вырезанные скульптором. «Вот так сюрприз, — думает Гарри, — Снейп у нас оказывается — ценитель прекрасного». Однако дальше происходит нечто вовсе странное. Снейп тянет к статуе руку и нежно проводит пальцами по щеке мраморного юноши. — Здравствуй, моя радость, — низким хриплым голосом говорит он. Сбитый с толку Гарри смотрит и не верит своим глазам, наблюдая, как профессор опускается перед божеством на колени и начинает медленно и молитвенно целовать холодный камень, начиная с белых изящных ступней; он раболепно и жадно касается губами колена, а оттуда ведет дорожку поцелуев вверх по бедру прямо к паху. Снейп трется щекой о гладкий живот и обвивает руками стройную фигуру; он закрывает глаза, наслаждаясь этими объятиями, и пытается втянуть крючковатым носом воображаемый запах молодого мужчины. Гарри, наблюдающий за этим безумным идолопоклонством, таращится на происходящее из своего угла и тихо обалдевает. Его приводит в изумление вовсе не тот факт, что его профессор — тоже гей, а открытие, что бездушный, лишенный всякой эмпатии Снейп умеет быть таким нежным. Тем временем нежность превращается в страсть: Снейп заводится от собственных действий и начинает проявлять к изваянию уже совсем не платонические чувства. Его руки жадно шарят по мраморному телу, жарко обнимают поясницу и мнут каменные ягодицы. Он прижимается к статуе своей впалой грудью и со стонами начинает облизывать шею и торс безмолвного красавца. Язык профессора скользит и кружит по гладкой поверхности, очерчивая плавные изгибы и повторяя путь, который проделало долото скульптора. В его тихих стонах неутолимое нерастраченное желание, неистовая алчность обладания этим прекрасным бездушным существом, в которое он явно болезненно и разрушительно влюблен. Снейп слегка приседает и дотрагивается языком до маленьких аккуратных гениталий; их невозбужденный и какой-то недоразвитый вид обладает особой эротичностью и эстетикой. Распаленный зельевар возбужден: черные глаза влажно и масляно блестят, Снейп тянется к ширинке и, поморщившись, слегка мнет себя спереди через штаны. Гарри с нетерпением ждет, когда поехавший профессор наконец достанет из штанов не познавший чужой ласки член и смачно отдрочит на кусок известковой породы. Но у Снейпа на сегодняшний вечер явно другие планы. — Не грусти тут без меня, — говорит он с извиняющейся улыбкой и гладит своего молчаливого, мертвецки бледного фаворита по каменным волнистым волосам. — Я вернусь через пару часов, — обещает он. На прощание Снейп целомудренно целует юного мальчика в холодный ровный лоб и выходит из спальни. Через несколько секунд доносится звук щелкнувшего замка входной двери и становится тихо. Гарри неуверенно выползает из своего угла и убеждается, что его наконец-то оставили одного. Он легонько бьет самого себя по лицу, чтобы выйти из ступора и вновь начать соображать. Безымянная скульптура в отсутствие Снейпа выглядит как обычное произведение искусства и не более того, но Гарри знает, что на поверхности еще наверняка остались влажные следы от поцелуев профессора. «Интересно, как они совокупляются,» — проносится у Гарри в голове, но оставаться здесь до ночи, чтобы взглянуть на это воочию, он не собирается — его впечатлительность и так перенесла сегодня нелегкое испытание. Он спешит покинуть владения неприятеля и грубо вскрывает дверь Алохоморой. «Ох, Снейп, ты у меня доерничаешься, — злорадно и весело думает Гарри, улепетывая из подземелий, — поберегу этот разговор до выпускного — вот там-то и спрошу про твое страстное увлечение искусством. Посмотрим тогда на твою надменную менторскую рожу.» Подсмотренная сцена въедается в память Гарри, как черничный сок в белую скатерть. Едва ли можно сказать, что отныне он относится к своему профессору лучше; но теперь мрачная личность Снейпа вызывает у него совсем иной несомненный интерес. * * * Однако обсудить этот интересный случай со Снейпом у Гарри выходит не ранее, чем через семь лет. Встречаются они не запланировано на очередной ежегодной вечеринке после праздника в честь Победы. В новом мире Снейп самозанятый Мастер по зельям, а Гарри — без пяти минут аврор на выпуске из академии. Допивая второй бокал шампанского, герой войны замечает бывшего профессора, жмущегося к перилам в одиночестве на балкончике. Поддавшись внезапно возникшему у него чувству, он оставляет на время других празднующих и прямиком направляется в ту сторону. — Профессор Снейп, — дружелюбно кивает Гарри бывшему учителю, — как поживаете, сэр? Снейп оборачивается на него, демонстрируя неудовольствие, и сжимает бокал так сильно, будто представляет на его месте шею Гарри. — Поттер, — враждебно констатирует он и издевательски добавляет: — Полагаю, поиски любовника на одну ночь не увенчались успехом, но вы, как я погляжу, не теряете надежды? Гарри не удивлен: в последние годы колонка «Пророка», посвященная светской хронике, превратила его из победителя в плейбоя — мало того, что корреспонденты раструбили правду о его ориентации, так они еще и наградили его бесчисленными связями и романами, девяносто девять процентов из которых были совершенно неправдоподобно сочинены. Он знает, что незнакомые люди склонны заблуждаться насчет успехов в его личной жизни, но то, что Снейп с самого начала ведет себя неприязненно и начинает разговор с агрессивной грязной подначки, вызывает у Гарри лишь злость и рефлекторную ответную реакцию. — Очень может быть, — расплывается он в недоброй улыбке. — А вы, профессор, так и обжимаетесь со статуями за неимением другого любовника — не нашли за столько-то лет? Ни один дрогнувший мускул в лице не выдает Снейпа, за исключением вспыхнувшего огня в глубине глаз. — Что за бред вы несете, Поттер? — строго вопрошает он, как истинный разведчик, не дающий себя раскрыть, и для убедительности выгибает бровь. — Не могли выдумать что-то поинтереснее? — Да, что вы! Мордредом клянусь, сам видел! — радостно и прямодушно заверяет его Гарри. — Тот каменный юноша в вашей спальне — помните? Я сам видел, как вы его гладили, целовали, всякими словечками ласковыми называли! Вы тогда его еще за ноги и всякое другое лапали — а потом вообще взяли и облиза… Звонкая сильная пощечина прерывает этот поток ярких воспоминаний, и Гарри по-быстрому приходит в себя. — Заткнитесь, Поттер! — рычит Снейп и залпом осушает свой бокал. — Все-таки надо было отобрать у вас эту чертову мантию-невидимку, — горько говорит он самому себе, признавая собственную недоработку и полную капитуляцию. Гарри удивленно на него смотрит. Вид угрюмого, закутанного в мантию Снейпа, которого только что уличили в тайном стремлении кого-то любить, вызывает жалость. Гарри чувствует себя неловко и не знает, как исправить свою бестактность. — Снейп, вы это… извините, — бурчит он смущенно и ободряюще. — Я хотел сказать совсем другое. Вы дарите свои чувства не тому человеку — он холодный, бездушный и вечно молчит… — Вот именно, что молчит! — рявкает Снейп. — Глядя на вас, я теперь хорошо понимаю, что молчание в данном случае — это великое счастье, Поттер! Гарри тяжело вздыхает. — Поверьте, с живым человеком это намного приятней, — непонятно зачем продолжает он гнуть свою линию. — Вы еще совсем не стары и заслуживаете любви... — Что вы хотите продемонстрировать мне своими речами? — саркастически вопрошает Снейп, давая понять, что не позволит никому, даже национальному герою, втереться к нему в доверие. Идея поражает Гарри молниеносно. — Вот это, — говорит он, неправильно истолковав вопрос Снейпа, и быстро приблизившись, целует его в сжатые, иронично изогнутые губы. Гарри предусмотрительно закрывает глаза, чтобы не видеть весь ужас разверзшейся перед ним бездны, но даже не видя происходящего, он ощущает, как Снейп каменеет в объятьях, становясь на ощупь неотличимым от своего мраморного любовника. Гарри считает до пятнадцати, разрывает поцелуй и открывает глаза, готовясь принять на свою голову дождь из огня и серы. — Что вы творите? — ошеломленно и зло шипит Снейп, однако не спешит стирать влажные следы только случившегося поцелуя. Гарри топчется на месте и лихорадочно вспоминает, как поступают в подобных неудобных ситуациях по версии любовных маггловских фильмов. «Доверься мне», — звучит у него в голове избитое клише, осточертевшее любому уважающему себя сценаристу. — Доверься мне, — послушно повторяет Гарри и, во избежание дальнейших вопросов, снова целует Снейпа, на этот раз обхватывая его лицо ладонями. Как ни странно, примитивное увещевание безотказно действует на профессора, и через несколько мгновений Гарри чувствует, как Снейп робко и несмело отвечает на поцелуй. Гарри удовлетворенно пыхтит ему в рот и прижимается крепче. Следующим ощущением становятся тонкие сильные пальцы, скользящие вниз по пояснице и незаметно для окружающих сжимающие задницу под мантией. Гарри думает о том, что раз уж ему не избежать очередной статьи в утреннем «Пророке», то можно расслабиться и дать этому поцелую продолжение в более уединенном и приятном месте, тем более, когда их встреча уже необратимо приобрела однозначный характер. — Может проведем вечер у меня, м-м? — неуверенно спрашивает он, притираясь бедром к возбужденному члену в паху напротив. — Винца попьем, в карты поиграем… — Ну, уж нет, — дышит Снейп ему в ухо, — для попойки и азартных игр у тебя есть Уизли — покорно благодарю! — Тогда может сразу ко мне в спальню? — хнычет Гарри, не зная, как заманить бывшего преподавателя в пучину разврата, которой долгие месяцы сам был лишен. — Естественно, Поттер, но не к тебе, — Снейп без спросу аппарирует их обоих в его собственный дом и роняет Гарри на узкую жесткую кровать. — Полагаю, оказываться в моей спальне тебе не впервой, — ухмыляется он, — чувствуй себя в привычной обстановке. Однако Гарри с его твердокаменным возбуждением уже не до обстановки. Они, задыхаясь, страстно целуются на кровати, пока к одному из них, наконец, не приходит замечательная идея. — Раздевайся, — командует Снейп, и обнаженные они оба встают возле кровати, над которой Гарри послушно склоняется, направляемый сильной ладонью. Он чувствует на себе действие глубокого Очищающего, от которого потянуло живот, но неприятное ощущение быстро прекращается. — Все-все, — говорит Снейп, — больше не буду, расслабься. Бывший профессор опускается на корточки перед обнаженными ягодицами Гарри и, раздвинув их, прижимается к промежности лицом. К чувствительной коже вокруг ануса сначала прикасаются мягкие губы, а затем до самого отверстия осторожно дотрагивается язык. Гарри слегка напрягается, смущенный этой лаской: он давно не девственник, но анилингус всегда был для него слишком интимной практикой, из-за чего он и нервничает в данную минуту. Снейп это чувствует. — Расслабься, — говорит он, отрываясь от процесса, и гладит Гарри по ягодице и задней поверхности бедра, — расслабься, слышишь? Ты доставишь нам обоим большое удовольствие, если перестанешь зажиматься и отпустишь себя. Гарри согласно мычит, но все равно зажимается и чувствует неловкость, едва Снейп возвращается к игре. От смущения возбуждение притупляется, и член уныло опадает. — Нет, ты закрыт, — констатирует партнер сзади, — взаимодействуй с моим языком. Это не я должен проталкивать его внутрь, а ты — пытаться его поглотить, затянуть в себя. Давай, поработай задницей как следует — насадись на мой язык и сожми его внутри себя. Хочу почувствовать, насколько ты силен там, аврор Поттер. Гарри принимает вызов и решительно раздвигает ягодицы руками, чтобы обеспечить Снейпу максимальный доступ. Тот вновь припадает к анусу губами, и Гарри старается делать так, как посоветовал зельевар. Он напрягает мышцы сфинктера, чувствуя, как горячий упругий язык проскальзывает внутрь и начинает продвигаться вглубь раскрывшегося отверстия. Гарри сжимает его и вдруг стонет от острого горячего удовольствия, порожденного этим чувствительным раздражением. Расслабившись, он начинает двигаться сам, контролируя скольжение языка внутри себя и ощущая вновь нарастающее возбуждение. Снейп удовлетворенно мычит и переносит руку на член партнера. — Ну, давай, возьми меня, — канючит Гарри, — я уже давно готов. Снейп встает и пальцами проверяет степень растяжения сфинктера. Гарри любит быть нижним — его задница хорошо растянута и в любой момент готова принять в себя член. Снейп торопливо смазывает себя и с одного толчка входит на всю длину. Гарри охает и ерзает под ним, но Снейп крепко его держит. — Мальчику больше нравится, когда трахают его, а не он, — мурлыкает он сзади в ухо и начинает медленно и плавно двигать бедрами. — О, да… охренеть, как люблю, — пошло стонет Гарри, подтверждая наблюдение, и начинает подмахивать. — Ласкай себя, — приказывает Снейп, — чтобы мы пришли к финалу вместе. Гарри бросается выполнять приказ и начинает себе дрочить, опираясь одной рукой о кровать. Снейп не торопится: его член скользит туда-сюда через анус, невыносимо приятно раздражая прямую кишку, отчего Гарри низко постанывает и начинает наращивать темп, двигая рукой. Снейп гладит его по обнаженной спине и несколько раз наклоняется, чтобы поцеловать в поясницу и шею. Он делает все так, словно, на протяжении многих лет представлял себе этот момент, и вот теперь, когда он наступил, пытается насладиться каждым мгновением. Проходит совсем немного времени, и партнер, находящийся снизу, начинает быстро и рвано дышать. — Слушай, — внешне спокойный Снейп ненадолго останавливается; он не знает, как обратиться к любовнику: «Поттер» звучит слишком холодно и грубо, а «Гарри» — пока слишком интимно, — на каком ты сейчас этапе? — Я уже близко, — стонет Гарри. — Слишком приятно — думаю, через минуту кончу. — Хорошо, — выдыхает Снейп, — тогда я ускорюсь. Просто не могу больше терпеть. Он крепко хватает Гарри за талию, притягивая максимально близко к себе, а затем неожиданно сильно и грубо начинает его трахать, точно попадая по простате. Гарри сразу же теряет контроль над происходящим и сладко спускает на четвертом-пятом толчке под напором мучительно-невыносимого удовольствия. Снейп яростно вбивается в него, приближаясь к пику — последние фрикции почти болезненны, но длится это недолго: он погружается в пучину оргазма вслед за Гарри, продолжая конвульсивно двигаться внутри партнера. — Кончаю… кончаю… кончаю, — заполошно шепчет Снейп, сопровождая каждое восклицание судорожным толчком, пока волны накатившего блаженства не отпускают его. Он медленно выходит из Гарри и снова опускается на колени, ловя языком потекшую струйку спермы. — Выпусти ее, — просит он, — для меня. Гарри выпрямляется и приседает над лицом Снейпа. Он слегка тужится, края растянутого припухшего ануса раскрываются, и оттуда пузырясь начинает течь сперма. Снейп собирает ее ртом и дочиста слизывает остатки. Затем, когда он заканчивает, он целует любовника в бедро и поднимается на ноги. — Офигеть, — выдыхает Гарри, натягивая трусы и впервые в жизни не пользуясь Очищающим после секса, — как ты мог все это время довольствоваться каменным истуканом? Снейп хмурится от этих слов. — Я не хотел спать с кем попало, — неохотно поясняет он, — с тех пор, как влюбился. — О, Мерлин, Сне… Северус, как можно любить бездушное изваяние какого-то парня, пусть даже красивого? — С чего ты взял, что я любил его? — презрительно вопрошает Снейп. Гарри раскрывает рот, чтобы убедить его в том, что именно так и было, но тут же захлопывает обратно, осознав, что что-то упускает в этой истории. Пока в голове победителя Волдеморта идет сложный мыслительный процесс, повисает пауза. Первым не выдерживает Снейп. — Я был влюблен в тебя, Поттер, — вымученно, с содроганием объясняет он, не видя смысла и дальше скрывать свою ужасную тайну, — он был заменой, проекцией тебя — особенно после того случая, когда я увидел тебя в душе. Тебе будет смешно узнать, но я иногда даже называл его твоим именем. Гарри, который пару минут назад переспал с бывшим преподавателем, выглядит пораженным до глубины души. Они молчат еще пару минут: Гарри — изумленно, Снейп подавленно. — А сейчас?.. Неожиданный и робкий вопрос повисает в воздухе. — Что «сейчас»? — недовольно сдвигает брови Снейп. — Ну, это… А сейчас я тебе все еще нравлюсь? — скороговоркой произносит Гарри и мучительно краснеет. Снейп зыркает на него недоверчиво. — Местами, — хитро прищурившись отвечает он, и Гарри по непонятной причине расплывается в глупой счастливой улыбке. * * * Гарри спускается в подвал их дома и застает Северуса за внимательным разглядыванием той самой скульптуры, которую он впервые узрел еще в спальне Снейпа в Хогвартсе. Из-за этого зрелища его ослепляет внезапная вспышка ревности, хотя он и понимает, что с этим юношей Снейп не сможет ему изменить, даже если захочет. Он просто не желает, чтобы его Северус смотрел на кого-то так. — Привет, что делаешь? — беспечно спрашивает Гарри, одновременно посылая мраморному сопернику угрожающий взгляд. — Да, вот — решил разобрать старое барахло, — Снейп машет рукой, указывая на коробки со склянками и книгами, в окружении которых и стоит злополучный истукан. Гарри прикидывает масштаб предстоящих работ. — Какие планы у тебя на завтрашний вечер? — неожиданно спрашивает Северус. — Люциус зовет нас с тобой на вечеринку по случаю дня рождения Нарциссы. Блестящая идея приходит Гарри в голову со скоростью летящей Авады. — Отлично! — восклицает он. — А я уже придумал, что ей подарить. Он целует Северуса, и заранее посылает каменному бесстыднику мысленное прощание.