Пружина

- Расскажи еще. От Славки пахнет чем-то одуряюще знакомым. Сексом, перебродившей усталостью и зеленой травой, которую только на стадионе и встретить в это время года. Трава пускает стрелы в небо, распускается фейерверками, рассыпается пеплом, что твой Феникс, чтобы снова вернуться в землю. Так и Нико. Уезжает, уходит, улетает, неважно. Ищет себя дома, в баре в свою честь, в турецкой соли, чтобы осыпаться искорками от одного Славкиного "Приезжай". - Представляешь, они так и сказали - ты совсем не фламмиш больше. Пьешь эту бурду с молоком, да еще и с сахаром. Носишь наличку с собой. Дочь назвал Викторией. Даже ругаешься по-русски. Славка разглядывает его, будто видит впервые. Уже не мальчик, никто не уйдет от жизни мальчиком, хотя у Нико были бы все шансы. Уговорит хоть Бога, хоть чёрта, смутит ехидным замечанием, спутает улыбкой, собьет с толку, заставит увязнуть в песке. Еле намеченная дорожка в заброшенном ржаном поле - есть ли там пропасть, нет, неважно. Если цена такова, то кто Славка такой, чтобы оспаривать ее. Он всегда платит, не спрашивая цены. Поэтому и получил авансом приз, который лежит на его кровати и жалуется, что он слишком обрусел. Мог бы жаловаться, если бы знал такое слово. - Никоооо, - не прячет улыбку, с Нико можно ничего не прятать, - мы тоже не носим наличку, всё в телефоне, везде терминалы давно. - Ничего себе, и даже ApplePay, - притворно удивляется Нико и делает свои глаза-блюдца еще больше. - Ци-ви-ли-за-ци-я. Славка привычно тасует колоды ответов, ему всегда есть, что сказать другим, уколоть, загнать в угол, сбить чужую спесь, помножив ее на свою. Чувствует, как отпускает свою пружину, которая держит спину прямо до дрожи и пахнет карамелью и машинным маслом. Всё наконец-то стало правильно. Так, как и должно было быть.